– Ананда Мои Ма, я задерживаю вашу поездку,– запротестовал я.
– Папа, поскольку я вижу вас в первый раз в данной жизни[[400]] по окончании стольких сотен лет разлуки! – сказала она.– Прошу вас, не уходите.
Мы уселись рядом на заднем сиденье автомобиля. Блаженная Мать скоро погрузилась в состояние полной неподвижности и экстаза. Ее красивые глаза, устремленные к небесам, были полуоткрыты и спокойны; взгляд был направлен в некоторый внутренний Элизиум, одновременно близкий и далекий. Ученики негромко пели:
«Победа Божественной Матери!»
В Индии я видел большое количество людей, достигших Богопознания. Ни при каких обстоятельствах прежде мне не виделась дама столь возвышенной святости. Ее мягкое лицо сияло неизгладимой эйфорией, давшей ей имя Блаженной Матери. Долгие тёмные локоны вольно падали назад с непокрытой головы. Красное пятно пасты из сандалового дерева на середине лба символизировало духовный глаз, неизменно для нее открытый. Мелкое лицо, ноги и маленькие руки – какой контраст с ее духовным величием!
До тех пор пока Ананда Мои Ма оставалась загружённой в транс, я задал пара вопросов находившейся подле ученице .
Ананда Мои Ма большое количество путешествовала по Индии; у нее много учеников во многих регионах,– сообщила мне ученица .– Ее храбрые упрочнения вызвали много желаемых публичных реформ. Не смотря на то, что по рождению она – брахманка , святая не признает кастовых различий. С ней постоянно путешествует несколько учеников, замечающих за тем, дабы она была прекрасно устроена. Мы должны заботиться за ней, как за ребенком, потому что она не ощущает собственного тела. В случае если ее не кормить, она не станет имеется и ни при каких обстоятельствах не попросит еды. Кроме того в случае если перед ней и положить еду, она ее не коснется. И дабы не допустить ее уход из этого мира, мы, ученики, кормим ее из собственных рук. Довольно часто она остается загружённой в божественный транс пара дней подряд, чуть дыша, с немигающим взглядом. Одним из основных учеников Ананды Мои Ма есть ее супруг. Много лет назад, практически сразу после свадьбы, он принял обет молчания.
Ученица указала на широкоплечего и длинноволосого человека с узкими окладистой бородой и чертами лица. Он нормально стоял среди собравшихся, сложив руки, в почтительной позе ученика.
Освежив себя погружением в Беспредельность, Ананда Мои Ма сейчас сосредоточила собственный сознание на материальном мире.
– Папа, сообщите мне, прошу вас, где вы на данный момент живете,– задала вопрос она ясным, мелодичным голосом.
– на данный момент я нахожусь в Калькутте либо в Ранчи, но не так долго осталось ждать возвращусь в Америку.
– В Америку?
– Да, американские искатели духовного знания искрение приветствовали бы вас у себя, как святую даму из Индии. Не отправитесь ли вы в том направлении?
– В случае если папа сможет забрать меня, я отправлюсь.
Данный ответ вызвал обеспокоенность у пребывавших вблизи учеников.
– Около двадцати человек постоянно путешествуют с Блаженной Матерью,– твердо сообщил мне один из них.– Мы не сможем жить без нее. Куда бы она не отправилась, мы должны следовать за ней.
Нехотя я отказался от собственного замысла, потому что выяснилась его практическая неосуществимость из?за склонности группы к самопроизвольному росту!
– Прошу вас, приезжайте тогда хоть в Ранчи со собственными учениками,– попросил я святую на протяжении расставания.– Вы подобны божественному дитяти, и вам понравятся малыши из моей школы.
– Куда бы папа ни забрал меня, я отправлюсь с удовольствием.
Спустя маленькое время в Видьялайа Ранчи уже подготавливалось празднество по случаю обещанного визита святой. Молодежь по большому счету радовалась любому празднику – нет уроков, нет занятий по музыке, да к тому же еще будет угощение!
«Победа! Ананда Мои Ма, ки джай!» – Данный повторный припев из десятков мелких, но полных энтузиазма глоток приветствовал святую и сопровождавшую ее группу, в то время, когда они вошли в ворота школы. Поток цветов, звон цимбал, трубные звуки множества раковин, удары мриданга! Блаженная Мать ходила, радуясь, по солнечным дворикам Видьялайи, неизменно нося в собственном сердце портативный эдем.
– Как тут красиво! – любезно сообщила она, в то время, когда я ввел ее в основное строение. Она уселась около меня с детскою ухмылкой на устах. Чувствовалось, что кроме того среди самых родных друзей она окутана аурой уединения – такова парадоксальная изолированность Вездесущего!
– Прошу вас, поведайте мне что?нибудь о вашей жизни.
– Папа знает о ней все, для чего же повторения? Она разумеется, ощущала, что фактическая история одного краткого воплощения на Земле не заслуживает внимания.
Я захохотал и мягко повторил собственную просьбу.
– Папа, мне так мало говорить,– улыбнулась она, сложив собственные красивые руки.– Мое сознание ни при каких обстоятельствах не отождествляло себя с этим временным телом. Я[[401]] была «все та же», папа, перед приходом на эту почву; маленькой девочкой я была «все та же». И в то время, когда семья, в которой я появилась, устраивала замужество этого тела, я осталась «все той же».
И вот, папа, перед вами я – «все та же». И потом, даже в том случае, если танец творения около меня превратится в обитель Вечного, я постоянно буду «все та же».
Ананда Мои Ма погрузилась в состояние глубокой медитации. Уподобившись статуе, она улетела в собственный всегда кличущее ее царство, чёрная вода ее очей казалась ровной и мёртвой. Такое выражение часто появляется тогда, в то время, когда святые удаляют собственный сознание из физического тела. Это последнее тогда чуть ли воображает собою что-то большее, нежели кусок бездушной глины. Мы сидели совместно, загружённые в экстатический транс в течение целого часа. Наконец, она возвратилась в отечественный мир с радостным смешком.
– Ананда Мои Ма,– заговорил я,– прошу вас, пройдемте со мной в сад. Господин Райт сделает пара снимков.
– Само собой разумеется, папа. Ваша воля – моя воля.
Ее красивые глаза, казалось, сохранили неизгладимый чудотворный свет, она позировала для множества фотографий.
Наступило время угощения! Ананда Мои Ма присела на одеяло, скрестив ноги; сбоку устроилась ученица , дабы кормить ее. Как ребенок, святая послушно глотала пищу, в то время, когда ученица подносила ее к губам. Было ясно, что Блаженная Мать кроме того не чувствует какой бы то ни было отличия между карри и сладостями.
Спустились сумерки, и святая уехала совместно со своей группой среди потока розовых лепестков, простирая с благословением руки к моим малышам. Их лица сияли любовью, которую она пробуждает без всяких упрочнений.
«И возлюби Господа Всевышнего твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею; и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею» – провозгласил Христос,– «вот, первая заповедь!»[[402]]
Отбросив прочь все индивидуальные привязанности, Ананда Мои Ма обратила собственную единственную привязанность к Всевышнему. Не вдаваясь в узкие различия, установленные учеными, но, пользуясь точной логикой верующего человека, святая?ребенок разрешила единственную проблему людской судьбе – установление единства с Божественным. Человек забыл эту идеальную простоту, сейчас затуманенную миллионом действий. Отказавшись от монотеистической любви к Божественному, народы украшают собственный неверие пунктуальными обрядами перед внешним святилищем милосердия. И такие гуманитарные жесты нужны, потому что они на какой?то миг отвлекают внимание человека от него самого, но они не освобождают его от единственной ответственности в жизни, о которой Иисус сказал, как о первой заповеди. Возвышенное обязательство любви к Всевышнему человек принимает на себя с первым глотком воздуха, которым его одаряет единственный Покровитель.[[403]]
Мне случалось повидать Ананду Мои Ма еще раз по окончании ее визита в Ранчи. Через пара месяцев она стояла, окруженная учениками, на платформе серапурской станции, ожидая поезда.
– Папа, я отправляюсь в Гималаи,– сообщила она.– Хорошие люди выстроили для нас обитель в Дехра Дун.
В то время, когда она входила в поезд, я с удивлением увидел, что где бы она ни пребывала: в толпе, поезде, на празднике либо в безмолвной медитации – ее взгляд ни при каких обстоятельствах не отклоняется от Всевышнего. Во мне все еще звучит ее голос, эхо безграничной сладости:
Вот, сейчас и во веки единая с Вечным, «я все та же».
Сумиран. В ашраме Ананда Майя Ма. Индия март 2014г.
