«Мы не обращались к ней, – говорит Криста Рот, глава отдела ЮНИСЕФ в Женеве. – Она сама к нам приехала».
В октябре 1987 года Одри и Роберт отправились в путешествие по Дальнему Востоку. Предлогом было приглашение в Макао – португальские владения в Китае. В том месте проходил финал первого международного музыкального фестиваля. Одри дала согласие принимать участие в гала-концерте, прямая трансляция которого должна была вестись на последовательность Азии и стран Европы – «для всех детей мира». Все участники концерта пожертвовали собственный гонорар в фонд ЮНИСЕФ. Затем Одри вслух задала себе вопрос: не имеет возможности ли она сделать что-то более значительное для ЮНИСЕФ? По возвращении к себе Одри четко выяснила, в какой благотворительной программе она сможет принимать участие. «В эти дни Глобальный филармонический оркестр отправлялся в долгие гастроли, каковые предположительно должны были охватить чуть ли далеко не весь земной шар, – вспоминает Криста Рот, – шестьдесят либо семьдесят концертов в общем итоге». Одни из них планировалось провести в Токио в марте 1988 года. «Мы знали, что у Одри довольно много поклонников в Японии. Мы сделали вывод, что ей направляться учавствовать в концерте от имени отечественной организации, представить оркестр и поведать о отечественной работе. Число слушателей превысило самые фантастические догадки. Это было событие национального значения. Я считала, что впечатления, полученные Одри на том концерте, вынудили eё окончательно решить: в случае если ЮНИСЕФ хочет воспользоваться eё славой и именем для помощи тем детям, каковые в ней нуждаются, Одри отправится на это. Но это было лишь начало. Никто не имел возможности тогда предвидеть, к чему это все приведет».
ЮНИСЕФ в то время остро нуждался в деньгах. «Он неизменно в них нуждался», – сообщила Криста Рот со смирением в голосе. Не смотря на то, что многие думают в противном случае, но ЮНИСЕФ должен добывать деньги только собственными усилиями. ЮНИСЕФ не финансируется из бюджета ООН. В то время ему приходилось искать более двадцати миллионов долларов на оказание помощи пяти миллионам голодных в Северной Эфиопии. Одри готова была вместе с другими знаменитостями обратить собственную славу в финансовые суммы для благотворительной деятельности. Позднее Одри была включена в группу «послов доброй воли». В нeё входили Питер Устинов, Ричард Аттенборо, Роджер Мур, актриса и японская писательница Тецуко Куроянаги и другие.
Все eё командировки в эти годы финансировались за счет необязательных взносов, сборов с пожертвований частных и благотворительных мероприятий лиц. Одри с неизменной щепетильностью расходовала деньги из фондов ЮНИСЕФ, экономя полностью на всем. Она заносила все собственные затраты в мелкий блокнот. Когда-то вот так же, будучи начинающей киноактрисой, она записывала, куда тратила карманные деньги, выданные студией. В конце съемок она возвращала остаток – совсем неслыханное дело для Голливуда.
К исполнению собственного первого задания, взятого от ЮНИСЕФ, она приступила практически сразу после того, как было заявлено о eё вступлении в упомянутую группу. Она отправилась в районы Эфиопии, пострадавшие от голода. Одри поставила лишь одно условие: Роберт Уолдерс должен быть рядом с ней, куда бы eё ни направлял ЮНИСЕФ. Они сели на самолет компании «Свиссэр», направляющийся в Аддис-Абебу. Это eё путешествие смотрелось особенно спартанским: одна сумка и два чемодана. Скоро им было нужно сидеть не в креслах лайнера, а на мешках с рисом в кузовах грузовиков и ехать по разбитым дорогам, лететь до палаточных городков либо медицинских лагерей на ветхих вертолетах, грохочущих над иссушенной до трещин почвой. Каким далеким и фантастическим казалось то время, в то время, когда она потребовала установки биде в собственном гостиничном номере в Конго, где снималась «История монахини».
На ней всегда был самый несложный походный костюм: шорты в стиле «Индокитай», рубаха «Лакоста», косынка, а в то время, когда заходило солнце и становилось прохладно, она натягивала свитер пастельного цвета. «Я тут не чтобы меня видели, – сказала она, – но чтобы целый остальной мир заметил тех, кто живет тут».
Она держала младенцев на руках и отгоняла от них мух. Она ездила в те места, где не было электричества, не было воды, отопления, не соблюдались никакие санитарные нормы. Она видела, как люди купаются в реках из сточных вод, позже выпивают эту воду. Ее встретили озадаченным молчанием в детском приюте в Мекеле в Северной Эфиопии. Молчание продолжалось , пока она не сказала на местном наречии два несложных слова, каковые зубрила с таким усердием, как будто бы это был сценарий фильма: «Благодарю вас». Тогда глаза равнодушных ко всему детей неожиданно ожили «и в буквальном смысле слова замерцали передо мной». Одри думала: «Парадокс, но так как все последние годы я сидела дома лишь из-за детей. А вот сейчас для детей я путешествую по всему свету».
Одри посещала центры распределения гуманитарной помощи, поликлиники, стройки, где трудилось столько людей, что это зрелище напоминало ей какую-то эпическую сцену из Ветхого завета. Ее поразило то, что обитателям Эфиопии лопаты были необходимы не только чтобы копать могилы, но и чтобы рыть колодцы. Это был мир, вовсе не похожий на тот, к которому она привыкла, – «появлялось чувство, что я на луне». В одном лагере она заметила одиноко стоящего ребенка. Одри задала вопрос мелкую девочку, кем она желает стать, в то время, когда вырастет. Девочка ответила: «Живой». Вряд ли сценарист включил бы данный эпизод, опасаясь обвинений в слезливой и неправдоподобной сентиментальности. Тут же была действительность страны, где пятилетние дети напоминали беззащитных младенцев. Кошмар в том месте был ощутим физически. Дамы тут переносили катастрофе с стойкостью и достоинством. Они сохранили стройность и телесное изящество. Кто знает, быть может, они ощущали какое-то глубинное родство с данной грациозной дамой, слава и имя которой были известны лишь официальным сотрудникам из ЮНИСЕФ, проводившим eё через толпы местных обитателей. Один интервьюер задал вопрос ее, необходимо ли расширить штат комитетов социальной помощи, и Одри ответила: «Матери – вот наилучшая социальная помощь».
Часто высказывания Одри, оставшиеся на записях ЮНИСЕФ, так правильны, афористичны, что возможно поразмыслить, словно бы они заблаговременно подготовлены, срежиссированы. Но интонация, с которой они произносятся ею, снимает все подозрения. Данный известный, теплый голос, желающий убедить собственных слушателей, выполнен глубокой искренности в правоте избранного дела и столь же глубокой озабоченности.
«Весьма, весьма немногие кинозвезды смогут соперничать с Одри в искренности, – говорит Криста Рот, – либо делать собственные обязанности, не вызывая у вас подозрений, что все это они делают для собственной пользы. Но Одри делала большое количество сверхсложной работы как раньше, так и позднее. Ей требовалась вся та информация, которую мы имели возможность ей дать о районе бедствия. Одри отправлялась в собственные поездки, прекрасно готовившись. При необходимости она имела возможность обсуждать самые различные неприятности».
Продолжительные часы она проводила с Робертом Уолдерсом, готовясь выступать на пресс-конференциях, по окончании возвращения из очередной поездки. Криста Рот вспоминает: «Иногда мы отправляли ей замысел – предварительную „намётку“ выступления. Одри постоянно переписывала eё по-своему, как хорошая актриса, которая перестраивает текст сценария, приспосабливая его к своим личным изюминкам. Ее профессионализм потрясал. Она знала, как эмоции перелить в слова. И она способна была эти слова сказать со всей силой искусства».
Одно из высказываний Одри попало в заголовки газет на многих языках мира: «Спасти одного ребенка – великое благо. Спасти миллион детей – это дар Божий».
Время от времени она сказала с таковой откровенностью, которую немногие политики смогут себе позволить. В то время, когда Одри возвратилась из Эфиопии, она сказала, что правительственные госслужащие признали «страшной неточностью» всю политику переселений. Их воины были «сверхисполнительны» а также «ожесточённы». Она предлагала создать «коридор мира» между повстанцами и правительственными силами. Она сама была настоящим «коридором разума».
В записях, сделанных операторами ЮНИСЕФ, рядом с ней возможно подметить Роберта Уолдерса. Но он ни при каких обстоятельствах не подчеркивает собственного присутствия. Он идет за нею приблизительно на расстоянии двух ярдов, готовый в нужную 60 секунд прийти на помощь.
Одри по окончании возвращения из поездок шепетильно отбирала приглашения на встречи и публичные выступления. К примеру, она отказывалась принимать участие в телевизионных шоу, развлекательный темперамент которых, по eё точке зрения, не соответствовал cepьёзности eё целей. Но, само собой разумеется, в интервью ей довольно часто задавали вопросы о ней самой и о eё фильмах. Почему бы и нет? Это был также метод привлечь интерес общественности к работе ЮНИСЕФ.
Прилетев из Эфиопии, она давала пресс-конференции в Англии, Канаде, Швейцарии, Финляндии, Германии и США. Многие из этих поездок предпринимались на её личные деньги. Тут-то ей и понадобились свойстве Роберта Уолдерса. Он часами сидел на факсах и телефонах в «La Paisible», договариваясь об особенной оплате гостиничных.номеров для Одри, выпрашивая билеты первого класса на самолеты, осуществляя очень сложную и узкую операцию «удачного взаимообмена».
Одновременно с этим он получал того, дабы eё миссия смотрелась со стороны как турне «с целью саморекламы». Одри, которая всячески уклонялась от интервью, сейчас давала их чуть ли не круглый сутки. Она поднималась eщё до рассвет , занималась косметической подготовкой к эпизодам в утренних телешоу, предназначенных для рекламы ЮНИСЕФ. Она поднималась на подиумы в конференц-залах, заполненных репортерами. «У меня чуть хватало времени на еду и сон», – вспоминала Одри. В Вашингтоне она ухитрилась дать пятнадцать интервью в сутки и eщё каким-то образом втиснуть официальный ланч с их жёнами и конгрессменами, где обратилась к ним с просьбой расширить помощь США Эфиопии. И eё слова достигали нужной цели.
По окончании турне по Северной Америке и Европе актриса побывала в Турции на Глобальном Дне Детей. Везде Одри показывала записи тех кошмаров, свидетелем которых была. в один раз она сообщила, отвечая на вопрос репортера: «Да, само собой разумеется, на мне была макияж и косметика. Назовите это тщеславием, в случае если желаете. Но мне , я больше помогу детям, в случае если буду прекрасно смотреться перед камерой».
История одной миссии
