Если эпоха греческой античности длилась каких-нибудь двести лет (от VI до IV века н.э.), то следующая за нею эпоха, которая носит название эллинизма продолжается целых восемь столетий, и именно в эту эпоху складываются основы всей последующей средневековой культуры. Это было время, когда полисная организация распадалась и уступала свое место существованию Греции в составе огромного и неоднородного мира Римской империи. В течение эпохи эллинизма произошло крушение маленькой республиканской Греции и маленького республиканского Рима. Эллинизм был свидетелем завоевания всего мира от Испании до Индии, он пережил становление и распад грандиозной Римской Западной империи. До эллинизма человечество не знало столь грандиозных масштабов строительства, таких сложных форм общественной и личной жизни.
В эпоху эллинизма культура греков не только пространственно распространилась, но и претерпела внутренние изменения. В культуре собственно «эллинов» — греков эпохи эллинизма — мы уже не видим той цельности и ясности восприятия, которая характерна для искусства греческой классики. Для эпохи эллинизма характерно появление во всех сферах жизни некоторой противопоставленности индивида, отдельного человеческого субъекта обществу и природе, распадение цельного телесно-пластического греческого космоса.
Человек Греции эпохи эллинизма живет «преимущественно своими изолированными переживаниями…если он общается с природой, то это происходит у него не естественным органическим путем… но путем преломления фактов природы и общества в крайне сложном аппарате его внутренней самодовлеющей жизни. Государство для него есть нечто внешнее и насильственное, природа есть источник научных построений и эстетических переживаний… народ есть для него чуждая cреда». [28]
Что касается античной философии, то уже с появлением первых философов в Греции устанавливается критическое отношение к мифологии. Вместо богов у философов появляются обобщённые стихии (вода, воздух, земля и т.д.) или отвлечённые понятия. В эпоху эллинизма уже нет той евклидовой пространственности античного космоса, где человек — его часть, где его судьба «записана», «закодирована» в устройстве огромного космического тела-скульптуры. Этому изменению внутреннего мира человеческого «микрокосма» соответствует значительное изменение в принципах организации больших человеческих общностей, социального «макрокосма». В период эллинизма мы видим огромное многонациональное государство, мировую империю Рима, управляемую общей бюрократической и иерархической машиной, общими наднациональными законами, вводимыми в действие этой машиной. Под эгидой этой машины происходит сложнейшее взаимодействие культур и народов, входящих в империю, которые и сформировали интереснейшую «предвизантийскую» культуру рубежа тысячелетий. Мы видим в пределах Римской империи в эпоху эллинизма взаимодействие культуры египетской и римской. Оно дает нам, в частности, блестящее развитие такого оригинального феномена культуры как фаюмский портрет. Мы также видим в эллинистическом мире взаимодействие таких совсем непохожих друг на друга культур, как эллинская и иудейская. Это взаимодействие породило феномен Филона Александрийского.
Филон применяет греческую философию, и особенно стоический платонизм для толкования Библии, и особенно Пятикнижия Моисея. Можно говорить с уверенностью, о том, что платоновская философия была прочитана Филоном в совершенно ином культурном контексте, чем греческая пластика. У Филона при всей его любви к греческой культуре, был совершенно иной «продуцирующий фон» философского творчества, чем у Платона. Та «скульптурная интуиция», которая была свойственна Платону как представителю классической Греции, Филону была абсолютно чужда. У Филона Александрийского мы встречаем иную мифологему, которая обусловлена прежде всего его вероисповедной принадлежностью. Эта мифологема, этот культурный контекст прочтения Филоном платоновской философии есть монотеизм, столь характерный для иудаизма. Причем это монотеизм личностный. Нельзя сказать, что личностность как таковая была совершенно чужда греческой культуре с ее «скульптурной интуицией». Но она имела там совершенно иное выражение, иные формы существования.
Культурное творчество касалось не только сферы понятийного мышления, философской рефлексии, но и искусства эпохи эллинизма.
Очень интересен в этом отношении Фаюмский портрет. Фаюмский портрет — это египетское искусство эпохи эллинизма. В качестве исходных представлений, породивших Фаюмский портрет, были ритуалы захоронений. Согласно древнему ритуалу египтян, необходимо было создать футляр для души Ка. В мастерской Тутмеса обнаружены были статуи, в которые портреты буквально вставлялись. Эти статуи фактически являлись заготовками и носили очень обобщенный характер, а портреты, вставлявшиеся в эти статуи-футляры, носили индивидуальный характер. Дальнейшим этапом развития погребального портретного искусства Египта является замена погребальной маски настоящим живописным портретом, выполненным в технике энкаустики, т.е. восковыми красками. Этот живописный погребальный портрет по месту своего нахождения носит название фаюмских. В них сохранялись особенности изображения человеческого лица, характерные именно для египетской традиции (например, древние приемы декоративной обводки глаз).
Но в фаюмском портрете можно наблюдать и отдельные черты, присущие римскому портрету. «Со времени завоевания Египта римлянами на формирование стиля масок начинает влиять римский скульптурный портрет. Однако это тонкое наслоение касается не столько самого характера cтиля, cколько элементов иконографии (на египетские портретные маски начинают переноситься моды римских причесок, заимствуются формы ювелирных украшений, в особенности серег). В целом же египетское искусство, его художественные образы продолжают оставаться самобытными, но сильно эллинизированными и во второй половине I и в начале II века н.э.».[29]
Фаюмский портрет, сохраняя свое культовое назначение, как предмет ритуально-погребальной пластики, в то же время несет в себе совершенно новое художественно-стилистическое качество. Он является фактически древнейшим известным нам произведением в жанре живописного портрета. Его новое художественное качество заключается в ином, по сравнению с древнеегипетским искусством, осмыслением портретного образа. Если более ранние памятники портретного искусства Египта периода Древнего Царства представляют собой в большей степени тип, а не индивидуализированное изображение, то в портретах эллинистической эпохи на нас смотрят уже живые, конкретные люди, имеющие свои индивидуальные характерные черты. Здесь уже видны зачатки того психологизма, который в полной мере станет достоянием гораздо более поздних культур нового времени. Мы видим, что в фаюмском портрете в первую очередь сказывается стилевое наследие древнеегипетского искусства. Но в то же время, в эллинистическую эпоху несомненным является влияние на искусство египетского портрета сначала греков, а затем и римлян.
Итак, в эпоху эллинизма, в «предвизантийский период» мы имеем в пределах Римской империи такие интересные явления культурного взаимодействия, когда переплетение элементов разнородных культур дают нам новое, доселе неведомое качество, как, например, система экзегезы на основе платоновской философии Филона Александрийского, давшая начало эстетике неоплатонизма, или явление фаюмского портрета.
2.5 Античная философия: эллинизм — Философия для бакалавров
