Из вышеизложенного анализа мы можем прийти к выводу о следующих разновидностях или типах проблемных ситуаций в текстах прессы Бурятии:
1) тип с конфликтом: «Институт – Общество» (на первом месте в паре мы указываем обвиняемого («злодея»), а на втором – «жертву»). Может обладать достаточно абстрактным характером, поскольку нередко представляет критику института (например, власти) за те действия, которые не приведут к ухудшению положения (как в случае с материалом «Номера один» «Экономика перегрелась юбилеем»). С другой стороны, безусловно, существуют и те ситуации, в которых «Институт» явно наносит вред обществу (например, материал «Бермудский свинокомплекс», «Номер один» № 48 от 7 декабря или колонка Александра Махачкеева «Баргузин и Кижинга как лакмусовая бумажка», «Информ полис» от 2 февраля). В этом случае проблемный материал сразу обретает цельность и обвинительную силу.
2) тип с конфликтом: «Институт – Личность». Является наиболее потенциально острой разновидностью конфликта, поскольку включает в себя персонификацию жертвы. Пострадавшая сторона выступает максимально конкретно, зримо, создавая детальный образ человеческого страдания, попранной справедливости и т.д. В некотором смысле «любит» эту ситуацию «Номер один». Среди таких публикаций: «Миллион за смерть в бетономешалке» (автор Василиса Шишкина, № 1 от 12 января), «Сельский дефолт» (автор Артем Самсонов, № 6 от 16 февраля), «Город своих не бросает» (автор Виктор Золотарев, № 9 от 9 марта), «Аламжи Сыренову не дадут пройти аттестацию» (автор Сергей Серебряков, № 13 от 6 апреля), «Два года боли» (автор Василиса Шишкина, № 22 от 8 июня) и т.д. Следует отметить, что данная схема конфликта отражает наиболее распространенное представление о жизни в России: права личности нарушаются систематически. С точки зрения имиджа именно эта схема сильней всего формирует представление о независимом средстве массовой информации. Не обходят стороной эту модель и «Новая Бурятия» («Новостройки как вероятная угроза безопасности улан-удэнцев» от 7 марта, с. 9 и др.), и «Информ полис» («Заложники “собачьей” жизни» от 2 февраля, с. 12 и др.).
3) тип с конфликтом: «Личность – Институт». В проблемных материалах газет «Номер один», «Новая Бурятия», «Информ полис» за 2011 г. данного типа не встречалось. В принципе подобная постановка проблемы (когда в роли потерпевшего выступает «Институт», а в качестве обвиняемого «Личность») в региональных материалах практически нет. Даже тогда, когда речь идет о нанесенном ущербе государству какой-либо личностью, вместо «Института» будет все же выступать «Общество», ведь «Государство» содержится на средства налогоплательщиков и создано обществом. Отсюда можно предположить, что данный конфликт в принципе невозможен. Однако это лишь на первый взгляд. Например Джулиа?н Пол Асса?нж, основатель сайта «WikiLeaks», своей деятельностью наносящий вред Пентагону и ЦРУ, при определенном раскладе может быть представлен журналистами в рамках конфликта «Личность – Институт». Таким образом, характеристикой данного типа конфликта является: 1) ущерб, нанесенный личностью организации; 2) нравственная неясность ситуации (в этом случае «Институт» не может превратиться в «Общество»).
4) тип с конфликтом: «Институт – Институт». Информационным материалом для подобного рода проблемы может служить публикация Артема Самсонова «Налоговый пресс» (http://gazeta-n1.ru/arhiv/paper/detail.php?ELEMENT_ID=12207). Однако в нем нет постановки проблемы, а лишь пересказ событий в версии одной из сторон. Иначе говоря, основной целью публикации – информирование о конфликте, а не постановка проблемы. В целом же материалы с данным видом конфликта возникают редко. Одна из ярких ситуаций, возникшая в 2011 г, которая может попасть под данную разновидность, – это «тепловая война». До определенного момента ни аудитория, ни журналисты не могли вынести нравственную оценку происходящего. Именно в этот период и появилась публикация Артема Самсонова «Тепловые сети – в семейное управление» (№ 16 от 27 апреля), в которой автор высказывает сомнение в состоятельности «Тепловой компании». При сформировавшемся имидже ТГК-14 дать какую-либо оценку происходящего было затруднительно. Таким образом, характеристикой данного типа конфликта является: 1) состояние конфликта двух организаций; 2) неясность ситуации с оценкой участников противостояния (в этом случае «Институт» не может превратиться в «Общество». Чаще других газет к данному типу конфликтов обращается «Новая Бурятия». В некотором смысле это формирует ее «качественность», поскольку подобные материалы не слишком волнуют читателя, но демонстрируют эволюцию проблемных материалов. В частности, мы предполагаем, что изучение этих публикаций способно пролить свет на изменения в этических представлениях в обществе и СМИ. При каких условиях та или иная ситуация способна перерасти из типа «Институт – Институт» в «Институт – Общество».
5) тип с конфликтом: «Личность – Личность». Под характеристику данного типа попадают материалы уголовного характера, в которых присутствует попытка нравственной оценки произошедшего. Часто она представляется имплицитно: через описания страданий жертвы, циничное поведение преступников и т.д. В случае, когда подобной оценки нет, а присутствует лишь информирование, то ситуация выпадает из проблемного поля, оставаясь в поле трэш-дискурса. Публикация Любови Ульяновой «Зверские убийство с неясными мотивами» («Номер один», № 15 от 20 апреля) прекрасно иллюстрирует подобный тип. Вообще говоря, такого рода проблемных ситуаций в «Номере один» достаточно. Представлены материалы подобного рода и в издании «Информ полис». В отличие от них «Новая Бурятия» более сосредоточена на общественной проблематике, поэтому и данный тип – редкий гость на ее страницах.
6) тип с конфликтом: «Личность – Общество». Сюда подпадают проблемные ситуации с преступлениями против государства. В частности, это может быть государственная измена, разглашение государственной тайны, нанесение материального ущерба государству. Проблемных ситуаций с таким конфликтом встречается в региональной прессе не так много. Среди материалов «Номера один» это – «Со склада “Данак” пропал нефрит» Артема Самсонова («Номер один», № 47 от 30 ноября с. 7). Отличительной чертой описываемого положения является то, что пока не ясно, кто является преступником. Поэтому контекстуально речь идет лишь о конфликте фирмы «Данак» с владельцем груза. При этом из публикации ясно, что условием свершившегося преступления стала крайняя криминализированность нефритовой области в Бурятии. Таким образом, в качестве потерпевшего можно считать не отдельного предпринимателя, а экономику Бурятии, недополучающую в бюджет значительные средства. Кроме того, к данному типу следует отнести материалы о нарушениях (преступлениях) морально-этического свойства (например, публикации о вандализме).
7) тип с конфликтом: «Общество – Личность» практически не встречается. Единственной публикацией подобного рода можно назвать письмо Бакалина Васильева («Нет имперским амбициям по увековечиванию памяти жестоких злодеев», «Новая Бурятия» от 5 сентября, с. 10). Подобные конфликты почти всегда имеют мировоззренческий характер и требуют пересмотра существующих этических оценок.
Перерастание одного типа конфликта в другой почти всегда свидетельствует о серьезной аналитической работе журналиста, позволившей ему прийти к таким обобщениям и следствиям, которые серьезно меняют проблематику исследуемого вопроса. Так происходит в материалах: «Почему культурная столица превращается в нацистскую, или Как живется нашим в Санкт-Петербурге» («Новая Бурятия» от 14 февраля, с. 5) Дарьи Шалаевой, «Нет имперским амбициям по увековечиванию памяти жестоких злодеев» («Новая Бурятия» от 5 сентября, с. 10) Бакалина Васильева, «Баргузин и Кижинга как лакмусовая бумажка» («Информ полис» от 2 февраля с. 4), «Иволга, Кабанск, Еравна в полосе политической нестабильности» от 13 апреля (№ 15, с. 5) Александра Махачкеева и др.
В целом мы можем говорить о двух основных тактиках проблемных материалов: 1) институциональной; и 2) персонифицированной.
Как правило, в первом случае речь идет о столкновении (конфликте) двух (редко более) взглядов (оценок) на проблему. Такой материал представляет поэтапно описание события, точки зрения и итог, в котором в зависимости от целей публикации формулируется либо прогноз, либо оценка, либо отсылка на более поздний срок. Вмешательство «ролевых» тактик свидетельствует в некотором смысле о предвзятой авторской позиции. В подобных условиях поиск истины, который лежит в основе таких публикаций, смешивается с другими целями, присущими исключительно конкретно-персонифицированной проблеме (здесь главный вопрос: «Кто виноват?»). Заметим, что наиболее часто в поле зрения авторов попадает региональная проблематика, не имеющая «выходов» на федеральный уровень. Именно в подобных ситуациях возможно вклинивание в институциональную проблематику персонифицированных методов работы. Когда речь идет о федеральной ответственности перед регионом, из исследования исчезает конкретика и апеллирование к ответственности института. Таким образом, образ федеральных институтов в региональной проблематике предстает как административное образование, лишенное какой-либо ответственности и с серьезным потенциалом создания форс-мажорных обстоятельств, т.е. к которому необходимо относиться как к стихийному бедствию.
Второй вариант исследует проблему с социальным уклоном с целью выяснения виновных и жертв ситуации. Здесь мы встречаем описание события; создание образа «жертвы» (страдания) с интенцией обвинения; предоставляется «оправдательная речь» «злодею» и итог. В этом случае большая роль отводится созданию образа страдания, который автоматически превращает «жертву» в эмоционально победительную силу. Вне зависимости от виновности «злодея» «жертва» права исключительно в силу несчастий, выпавших на ее долю. Поэтому цель персонифицированной проблемы – разрешить конкретную ситуацию и вывести «жертву» из ее состояния страдания. При этом нередко мы имеем дело с символикой проблемы. Когда родственники погибшего рабочего требуют с компании материального возмещения морального ущерба, речи о прекращении страдания не идет, поскольку погибшего никто не вернет. Однако если фирма вздумает уйти от выплат, то в СМИ образ страдания будет нагнетаться с параллельным формированием образа «злодея». А как только фирма выплатит деньги, ее репутация будет более или менее чистой, а сам образ страдания потеряет смысл и раствориться в воздухе. Символом прекращения страдания станут деньги, выплаченные родственникам погибшего. То же самое мы можем сказать и о публикациях, посвященных маньякам, убивших невинных жертв. Пока злодеи не получат тяжелого наказания, в СМИ будет нагнетаться атмосфера невинного страдания и страшного злодейства. После оглашения приговора (максимально жесткого) потенциал страдания в СМИ исчерпает себя, поскольку получил символическое восполнение. И опять же речи о прекращении страдания не идет. Таким образом, мы имеем дело с проблемным ритуалом, в котором роли строго распределены, а действие обязано дойти до логического завершения.
Исследование позволяет не только описать синхронный характер проблемного дискурса региональной печати, но и сделать замечания по диахронии массовой коммуникации. В частности, мы имеем дело с интенциональной базой, с бессознательными установками авторов различных публикаций. Безусловно, это процесс, который зависит от коллективной оценки массовой аудиторией общественных институтов и всей окружающей жизни. В 90-е годы такой базой стало неверие человека в позитивные изменения. Наученный горьким опытом человек в Бурятии на все инициативы и проекты власти смотрел с недоверием и опаской. Длительное развитие в условиях рыночной экономики без социальной поддержки сначала привели к обнищанию значительной части населения, а затем – к утрате доверия к СМИ и власти (в первую очередь, к региональной). Негативный мировоззренческий базис сформировал у региональной прессы отношение к жизни и обществу. Это настроение до сих пор встречается во многих газетах и у многих авторов. В частности, в проблемных публикациях «Номера один» отчетливо стремление найти виновного и обвинить институт, личность в создании конфликтной ситуации, из которой трудно найти выход. Тактика с поиском виновного является признаком издания, ориентированного на ущербного человека, не способного решать жизненные проблемы самостоятельно. Такой подход в 90-е – в начале 2000-х был актуален и отвечал запросам массовой аудитории региона. След разочарованности в жизни встречается, в частности, и в публикациях Константина Гетманского, который смотрит на все изменения сквозь призму иронии и насмешки. Однако в более молодых изданиях старый запал разочарованности в жизни постепенно отходит на второй план. В частности, «Новая Бурятия», чья позиция воспринимается многими как оппозиционная, несмотря на свою «конфликтную» линию, не обладает пессимистическими взглядами.
Тактики и типы проблемных ситуаций имеют зависимость от тематических характеристик. В частности, политическая проблематика (политический дискурс) в региональных газетах формируется авторами. При этом можно говорить о внешнем и внутреннем восприятии политических реалий. В случае, когда автором является журналист или автор занимает журналистскую позицию (комментирует события как независимый эксперт), реальность политики предстает как описание борьбы политических группировок, выявление мотивов и расчетов, здесь можно встретить прогнозы и описания тактик и стратегий, к которым прибегают игроки. Иначе говоря, авторская позиция – внешняя и, благодаря этому, читателю предлагается воспринимать политические силы максимально отстраненно, не впуская реальность политики в свое мировоззрение. Совершенно иное дело – тексты предвыборной агитации, которых немало присутствовало в 2011 г. В этом случае авторская позиция становится исключительно убеждающей, стремящейся занять в политическом мировоззрении свое место. Как правило, материалы оппозиционных сил стремятся представить деятельность правящей партии как неудачную, полную ошибок и злоупотреблений. Партия власти же, напротив, стремится придать своей деятельности имидж политических, экономических, социальных и прочих побед и успехов. Во многом политические материалы впитывают в себя методы работы социальной проблематики, благодаря чему мы можем увидеть манипулирование с образами «жертвы» и «злодея», почувствовать обвинительную риторику и т.д.
Экономическая проблематика наиболее сложная с точки зрения освещения перед массовой аудиторией. Понятие экономики включает в себя значительные обобщения, выявление тенденций, масштабные прогнозы, массивы статистических данных. В результате практически любая публикация на эту тему обладает значительным образовательным потенциалом, поскольку авторы вынуждены не только ставить перед аудиторией проблему, но и параллельно обучать экономическим премудростям. Так, публикации Ильи Никифорова в газете «Информ полис» позволяют нам говорить об исключительном влиянии тематической направленности не только на содержательный аспект проблемного материала, но и на тактику. Чаще всего мы имеем дело с наиболее выраженной монологической позицией (исключающей выражение иной точки зрения даже в виде ссылки на ее ошибочность). Автор оказывается вне и над проблемой. Подобный авторский тоталитаризм можно объяснить масштабом поднимаемых проблем, которые складываются из множества факторов, исследовать которые с учетом их коммуникативного поля (поля обсуждения), невозможно. С другой стороны, перед нами все же авторская колонка, которая слабо подчиняется логике проблемных материалов региональной прессы (в данном случае в ее основе лежит научный, иногда – научно-популярный дискурс). Когда авторы «спускаются» до региональных проблем, их тематическая направленность нередко смешивается с социальной, причем последняя стремится одержать верх. Социальные последствия экономических действий властей и частных организаций (внешних инвесторов, местного бизнеса) заслоняют собственно экономическое исследование. В частности, аналитическая публикация «Благими намерениями…» Людмилы Осиповой («Новая Бурятия», № 15 от 18 апреля, с. 7) является яркой иллюстрацией нереализованного экономического анализа, в котором социальные требования деформируют публикацию и превращают ее в двоякую – экономико-социальную. Помимо требований социальных последствий проблемный дискурс, в данном случае реализующийся в рамках «Институт – Общество», стремится еще и реализовать привычный «ролевой» сюжет, отчего публикация перестает быть цельной. Отсутствие личностно-ориентированного экономического направления свидетельствует о неразвитости аудиторных интересов.
Региональный фестиваль кулинарного искусства открылся в Ростове
