Мая, пятница, полночь, моя комната

Мне следовало додуматься, что все так хорошо быть не имеет возможности. Я имею в виду мой сутки рождения. Все шло так верно сначала! Само собой разумеется, никто не отменял моей поездки в Дженовию, и на выпускной пока не пригласили. Но все другое было легко чудесно. Все мои любимые (ну, практически все) сидели за неспециализированным столом и не ругались. Я взяла все, что хотела (ну, практически все). Майкл написал мне песню. И подарил ожерелье со снежинкой. И еще так как мобильник!

Но, стоп. Обращение же на данный момент идет обо мне. Я пологаю, что в пятнадцать лет уже возможно подводить какие-то жизненные итоги. Так вот, у меня до сих пор не наладилась обычная судьба. Ни обычная судьба, ни обычная семья и, определенно, ни обычного дня рождения.

Действительно, в этом случае наметилось некое исключение, поскольку данный сутки рождения мне сломала не бабушка. А бабушка совместно со сбоим Роммелем.

Спрашивается, кому придет в голову принести в РЕСТОРАН СОБАКУ? Мне все равно, что во Франции это считается нормой. Мало ли что в том месте принято, в данной Франции. Во Франции девушки не бреют подмышки, и это естественно. Данный факт что-нибудь говорит вам о Франции? И они в том месте едят улиток. УЛИТОК. Да кто, если он находится в здравом рассудке, будет думать, что раз что-то считается обычным во Франции, то оно будет принимать во внимание обычным и в Соединенных Штатах?

Я сообщу, кто. Моя бабуленька, вот кто.

Честно. Ей кроме того неясно, из-за чего поднялся таковой тарарам.

– Конечно, – говорит, – я забрала Роммеля с собой.

В ресторан. На мой торжественный ужин. Моя бабушка принесла СОБАКУ на МОЙ ПРАЗДНИЧНЫЙ УЖИН.

Она заявила, что когда оставляет Роммеля одного, он сходу начинает облизывать себя так, что выдирает всю шерсть. Это навязчивое нарушение психики, и диагноз данный поставил королевский ветеринар из Дженовии. Он еще прописал Роммелю успокоительное.

Я не шучу: Роммель выпивает успокоительное. Но я лично считаю, что дело не в навязчивом психозе, а в том, что он живет с бабушкой. Если бы МНЕ было нужно все время жить с бабушкой, я бы совершенно верно выдрала себе все волосы, каковые бы лишь смогла дотянуться.

Но кроме того в случае если допустить, что ее собака страдает нарушениями психики, все равно это не обстоятельство приносить ее НА МОЙ Сутки РОЖДЕНИЯ. В женской сумочке от «Гермеса». Со сломанной застежкой, кстати.

Так что же произошло, пока я сидела в дамской комнате? Ах, да, Роммель сбежал от бабушки. И как начал носиться из угла в угол по всему ресторану, уворачиваясь от тех, кто пробовал его поймать. Любой, сбежавший от бабушки, метался бы так же.

Могу вообразить, что поразмыслили метрдотель и официанты при виде лысого жирненького карликового, что то скрывался под столики, покрытые скатертями, то выскакивал из-под них. Вообще-то я знаю, что они поразмыслили. Они поразмыслили, что Роммель был огромной крысой. Неудивительно, поскольку без шерсти, да в полумраке он сильно смахивает на грызуна. Но мне думается, что те визитёры, каковые с диким визгом быстро встали на стулья, также поступили неправильно. Кое-какие же (Майкл мне позже поведал) достали фотоаппараты и давай снимать все около. я точно знаю, на следующий день в какой-нибудь японской газете покажется статья о том, что на Манхэттене развелось столько крыс, что кроме того в четырехзвездочных ресторанах от них спасу нет.

Я не видела, что случилось дальше, но Майкл заявил, что события разворачивались как в фильме База Лурмана, разве что Никол Кидман не было видно: ассистент официанта по уборке со столов нечистой посуды, по всей видимости, опоздал подметить возни, происходящей в зале. Он вышел из-за колонны с огромным подносом в руках. На подносе находились полупустые тарелки с остатками супа из лобстеров. Неожиданно Роммель, которого отец загонял к салатной стойке, поменял направление и бросился под ноги бедному ассистенту, и через мгновение суп-пюре из лобстеров летел во все стороны.

К счастью, большая часть этого блюда приземлилась на бабушку. Она-то именно это заслужила. Ее костюм от Шанель был покрыт ужасными кляксами. Ну, и нечего было тащить собственную СОБАКУ на МОЙ Сутки РОЖДЕНИЯ. Хотелось бы мне, само собой разумеется, взглянуть на это зрелище. Бабушка, покрытая супом. Не смотря на то, что никто из находившихся в этом не принялся, я точно знаю: у бабушки в супе был забавной вид. Клянусь, если бы это был единственный презент на сутки рождения, я была бы счастлива абсолютно.

Но к тому моменту, как я пришла из туалета, бабушка уже была шепетильно обтерта метрдотелем. От супа остались только влажные пятна по всему ее телу. Другими словами, костюму. Я пропустила все веселье (как в большинстве случаев). Вместо этого я подоспела именно к тому моменту, в то время, когда метрдотель надменно приказывал бедному ассистенту официанта вернуть полотенце: он лишился работы.

ВЫГНАН с работы!!! И за что? За то, в чем полностью не был виноват!

Джангбу – так его кликали, смотрелся так, будто на данный момент начнёт плакать. Он без перерыва бормотал извинения. Но это уже было не имеет значения. По причине того, что если ты проливаешь суп на вдовствующую принцессу в городе Нью-Йорке, то можешь помахать карьере в ресторанном бизнесе ручкой. Ну, это то же самое, если бы повар изысканной кухни в Париже ходил бы в Макдональдс. Либо П. Дидди приобрел бы нижнее белье в «Уолл-Марте». Либо если бы Ники и Париж Хилтон в субботу вечером валялись бы дома, на диване, а не пошли бы в ночной клуб. Это все легко НЕВОЗВозможно.

Я постаралась заступиться за Джангбу перед метрдотелем, по окончании того как Майкл все мне рассообщил. Я заявила, что никоим образом ресторан не должен отвечать за поступки собаки моей бабушки. Собаки, которой тут кроме того нельзя появляться.

Но ничего не вышло. В последний раз я видела Джангбу, в то время, когда он безрадостно шел к кухне.

Я постаралась поболтать с бабушкой, пострадавшей стороной (якобы пострадавшей, потому что на ней нет ни царапинки), дабы она уговорила метрдотеля забрать Джангбу на работу обратно. Но она оставалась неподвижной, словно камень, и не вняла моим мольбам. Кроме того когда я напомнила ей, что многие, кто трудится ассистентами официантов – иммигранты, совсем сравнительно не так давно тут живут и должны отправлять деньги семьям, оставшимся дома. Кроме того затем она не смягчилась.

– Бабушка, – в отчаянии вскрикнула я, – да чем же Джангбу отличается от Иоанны, африканской сироты, которую ты поддерживаешь от моего имени?! Оба всего лишь пробуют пройти собственный жизненный путь до планете, которая именуется Почва.

– Отличие между Иоанной и Джангбу в том, – сообщила бабушка, прижимая к себе Роммеля и пробуя успокоить его (а для того, чтобы поймать его, потребовались консолидированные силы Майкла, моего папы, мистера Джанини и Ларса, причем схватили его за секунду перед тем, как он планировал выскочить на улицу, прямо на Пятую авеню, на свободу), – что Иоанна, в отличие от Джангбу, НЕ ПОЛИВАЛА МЕНЯ СУПОМ!

Боже, какой она время от времени не редкость стервой. на данный момент я сижу и знаю, что где-то в этом городе, вероятнее в Квинсе, имеется юный человек, чья семья, быть может, будет недоедать, и все из-за МОЕГО ДНЯ РОЖДЕНИЯ. Все правильно. Джангбу был уволен с работы по причине того, что Я ПОЯВИЛАСЬ.

я точно знаю, что где бы Джангбу на данный момент ни был, он бы желал, дабы меня не было. Дабы я кроме того не рождалась!

И я не могу заявить, что осуждаю его за это желание.