Аля шла по улице, зашла в магазин. Она бесцельно начала рассматривать образцы материалов на витрине, лишь дабы занять себя. Незаметно шептала: «Вот данный ничего. Да-а, но дорогой…»
Позже глаза ее устали от пестроты, она перевела взор на продавщицу и стала незаметно разглядывать ее. Продавщица увидела это и с большим удивлением подняла брови, поднявшись вполоборота, по-королевски.
Аля отвернулась к зеркалу, некомфортно прикрепленному прямо к стенке. Ей не пришлось по нраву в собственном отражении все: тени под глазами и под носом (неестественный свет «убивал» ее лицо и бледнил его), ее пыльное узкоплечее пальто, бесформенная сумка.
Она вышла на улицу, сперва отправилась в одну сторону и осознала, что ей не нужно в том направлении идти. Она возвратилась к входу и остановилась, не зная совершенно верно, куда же сейчас. Она отошла к стенке, освобождая путь прохожим. Она расстегнула пальто, довольно часто задышала, без причины радуясь легко оттого, что показался румянец и стало свежо. Она увидела, как неразборчива в собственном перемещении «туда-сюда» масса людей, и зрачки ее стали мелко двигаться во все стороны, не останавливаясь ни на чем.
Тут она увидела, что через улицу неторопливо идет старик в клетчатом пиджаке. Она встретилась с ним как раз вследствие этого пиджака рыже-бежевого цвета, из-за его большой примечательной клетки. Волосы у него были белые, а на макушке за их прозрачностью была видна коричневая блестящая кожа головы. Контраст составляли малиновые вислые губы. Он шел равнодушно до тех пор, пока не встретился с ней. Он как бы «притормозил» собственные шаги и вгляделся в ее бледное не сильный лицо.
Аля тут же отвернулась и побежала в ту же самую сторону, в которую она раздумала идти 60 секунд назад.
Боковым зрением она заметила, как метнулось за ней песочно-клетчатое пятно.
– Старик же он!.. – поразмыслила она, убыстряя бег.
Она так пробежала метров пять; увлеченная скоростью, неспешно забыла, из-за чего так торопится, забыла о старике.
Она отыскала в памяти, что идет не в ту сторону, и развернула назад. В этот самый момент она столкнулась с ним. Он уже в упор начал разглядывать ее и что-то начал спрашивать у нее, поднимая собственные холодные рыбьи глаза.
– Что? Что?.. – задала вопрос она у него. Он раздельно сказал:
– У вас имеется время?
– Время? – делая ударение на данный вопрос, переспросила Аля.
– Ну да, – нормально ответил он, идя с ней рядом ход в ход. Она подчинилась этому забранному им ритму перемещения и, наклоняя голову, простодушно задала вопрос:
– Время… А что вам нужно?
– Да мне вправду на данный момент нечего было делать, – сказала Аля, поднимаясь по узкой лестнице за стариком. – Я легко никак не имела возможности решить, в какую же сторону мне пойти.
Старик ничего не сказал, выслушивая ее. Он вел себя как весьма умный старик. И по сей день, пока она не видела его лица, оно у него как-то не очень приятно сосредоточилось.
Он начал открывать дверь, загораживая собой замок. Аля рассеянно смотрела по сторонам и сказала:
– Смотрите, прекрасный у вас балкон с лестницы!..
Старик пропустил ее вперед в собственную квартирку и медлительно сообщил:
– Вот первая моя просьба ко всем – надевайте безразмерные тапочки.
Аля послушно закивала, пригибаясь к полу, начала стаскивать сапоги.
В комнате было душно, шторы на окнах по обеим сторонам были прибиты к стенкам и не пропускали прямого света.
– Не любите броского света? – учтиво и с пониманием задала вопрос Аля.
– Нет, не обожаю. – С величественной осанкой старик вошел в собственный полумрак. Он что-то быстро раскидал на своем столе и зажег настольную лампу на покачивающейся ножке.
Аля присела боком за стол и облокотилась на него локтем. Она начала рассматривать прекрасную древнюю мебель у стенку.
– Я ценю эту квартиру за тишину, – бесстрастно сообщил старик, ушел, возвратился, сел на стул наоборот.
За окном закаркали вороны, из рам подуло холодом.
– Ну, – равнодушно задал вопрос он, рукоплеща по столу белой сухой ладонью, – что станете выпивать? Желаете коньяк?
– Нет, – переживая, в сравнении со стариком, ответила Аля, – мне… что-нибудь сладкого… – Она, как бы прося прощения, улыбнулась и положила руки на колени, как школьница.
– Сладенького? – оживился старик на секунду, поднялся и зазвенел бутылками в низком шкафчике.
– Ха! – сообщила Аля, в то время, когда он налил ей, – вы что, выпивоха, да?
– Я? Ни при каких обстоятельствах этого в жизни не было со мной. Я лишь угощаю.
Они подняли стопки.
– За что? – задал вопрос старик.
– Ваше здоровье, – ответила Аля. Они вылили. Аля поморщилась, начала вертеть головой, и взор ее упал на картину над столом.
– Это что, вы? – неуверенно задала вопрос она, заметив на портрете огромного размера изображение старика.
– Да, – сообщил он, – портрет мне льстит.
– Да… – протяжно и не весьма культурно дала согласие Аля, поскольку на нем губы не были столь малиновы и бесформенны, как в жизни. Старик в том месте был изображен в костюме, при галстуке, сложив ручки на коленях.
– Не нужно было вас в галстуке, предположительно, рисовать… – увидела она.
– Да, вы правы, – покладисто дал согласие тот. – Данный портрет рисовали семь лет.
Аля сочувственно кивнула. Они еще выпили.
– Я знаю этого живописца, – сообщила Аля. – Он что, ваш приятель?
– Ну да, – раскачиваясь на стуле, коротко ответил старик. – Весьма давнишний.
– Я знаю, у него произошла какая-то катастрофа.
– Да, у него пропала супруга.
– Как пропала? – Глаза у Али расширились.
– По всему, – горячо заговорил старик, – это весьма продуманное исчезновение. Она пропала ближе к сумеркам. Она подгадала намерено сутки его рождения. Она заблаговременно продумала каждую подробность. Что вы думаете!.. А, кстати, в книжке имеется ее портрет. – Он подошел к шкафу, дотянулся прекрасное издание, полистал и протянул, раскрыв посередине.
Это был портрет дамы с круглым лицом, тёмными волосами и тёмным нервным взором.
– Простая совсем, – сообщила Аля, захлопнув книжку.
– Сейчас, я вам доложу, я с ней говорил. Вот я словно бы говорю, а она и не слышит меня…
– И он что, сейчас живет один, ожидает ее? – задала вопрос Аля.
– Да что вы. Само собой разумеется, несколько. Он взрослый человек…
– Ну из-за чего, вот вы же живете один, – сообщила Аля. Старик расхохотался.
– Я? Один? – И он хохотал , ничего не уточняя. Аля ссутулилась.
– Я не живу с женой вот уже лет восемнадцать, – сообщил он, – но у меня сильное чувство ответственности, осознаёте? Я продолжаю о ней .
– А дети у вас имеется? – как словно бы внезапно отыскав в памяти, задала вопрос Аля.
– Да! – восторженно заговорил старик. – Она такая у меня умница. Управляет отделом. Я сообщу вам, мне повезло с дочерью!
– Ну, давайте выпьем за вашу дочь, – мрачно сообщила Аля. Выпив, она увидела: – Необычно мы познакомились…
– Ничего необычного. Вы от толпы.
– Ничего аналогичного, – сообщила Аля, но больше возражать не стала как бы от усталости. Она наклонила голову и неспешно начала краснеть. Она почувствовала это, еще посильнее застеснялась: схватилась обеими руками за щеки и быстро-быстро проговорила, как маленькая: – Ах, меня от вашего вина… боже, покраснела!..
Старик еще выпил, не приглашая Алю, и сообщил:
– Вот, понимаете, вас не назовешь прекрасной, но имеется в вас что-то такое.
– Ой-ой, не рассказываете, я совсем закраснеюсь, – сияя глазами, вскрикнула Аля.
Старик потер руки и начал наклоняться вперед, чуть не падая со стула.
– А вот если вы так скоро краснеете, значит, у вас с сосудами не в порядке, да?
– Как это не в порядке? Я ничего об этом не знаю… – рассеянно сообщила Аля.
– А вот дайте вашу руку. – Старик еще сильней съехал со стула, подвинув практически близко собственный белое морщинистое лицо, пахнущее узким одеколоном.
Аля отстранилась и вместо протянула ему собственную ладонь. Он схватил ее, прочно сжал, всматриваясь в ладонь, как в лицо, тонущее в полумраке помещения.
– Не хорошо видно, – заскрипел он стулом.
– Ну? Что в том месте? – не вытерпела Аля.
– Слушайте, – сообщил старик страдальчески, – вам вправду себя нужно беречь…
– Беречь? – жадно вскрикнула Аля и со страхом отдернула руку. – Для чего?
– Ну, у вас вправду что-то с сосудами… – туманно пояснил он, видя, какое воздействие создаёт он собственными словами. Он снова потянулся за ее рукой, забрал и заговорил как по написанному: – Ну вот, у вас на руке написано, что нервы ваши на пределе. А данный ваш предел может дойти до бесконечности, другими словами до ужасного. Вас необходимо беречь. Вы прекрасно спите?
– Да, – покорно ответила Аля.
– Засыпаете скоро?
– Да…
– Вот это-то вам и нужно беречь в собственной жизни; самообладание, самообладание, самообладание… Вот вы мне ничего не рассказываете, а ведь на вашей руке написано, что у вас какое-то ужасное потрясение.
– Нет никакого потрясения, – сообщила Аля, но по ее лицу было ясно, что она обманывает.
– Напрасно вы не рассказываете, – сообщил старик.
– Ну, а что в том месте еще написано? какое количество продлится моя жизнь? – задала дежурный вопрос Аля.
– Это я вам не буду сказать, – уже совсем напугал ее гадатель.
Аля побледнела, а он и не увидел этого, как словно бы это был принцип его гаданий – чего-то недоговаривать. Он все вертел ее дистрофичную руку, додавая:
– Ну, вот у вас самая средняя линия судьбы. Все среднее… – как бы про себя бубнил он, не находя ничего занимательного, – но и это хорошо. – Он поднял на нее глаза.
Она отобрала у него руку. Он спохватился и заговорил, откидываясь на стуле:
– Вот я вам обязан сказать комплимент, а я вам сообщил правду.
– И что, – с надеждой задала вопрос Аля, – все это сходится? Я что, мало буду жить, и вот вы промолчали об этом?
Старик не осознавал таких «детских» вопросов, он рассуждал как-то не по-человечески, не жалостливо, а по-научному. Он считал, что он вправе ответить так:
– Более того, это все постоянно сходится, это так и имеется! – И он налил в рюмки вина. – Ваш тост!
Аля весьма желала ему сообщить: «Дурак». Вид у нее был совсем беспомощный. Она подняла рюмку прямо к лицу старика и сообщила;
– За то, дабы все, что вы тут мне сообщили, выяснилось ерундой!
– Ага, – отреагировал старик.
Аля начала подниматься, старик также встал и суетливо заговорил:
– Щечку, щечку вашу, – и начал тянуться к ней лицом, дабы поцеловать. – Щечку, щечку. – Аля внезапно схватилась рукой за его лицо, дабы остановить.
– Вы что, пристаете? Да? – задала вопрос она с отвращением, оглядывая линию морщин у его рта.
Она без звучно наряжалась. Старик также начал одеваться: он снял с плечиков вешалки белый коротенький плащ, шурша, влез в него.
старик и Аля вышли на улицу, и она побежала от него, кроме того не прощаясь. Но, думается, старик был этим доволен. Руки опустил в карманы.
Некрасивым бегом отдалившись метров на двадцать, Аля прижала руку к груди, так страшно болело.
В данный вечер Аля не выдержала и сама позвонила сыну.
Он продолжительно не доходил к телефону. Сперва подняла трубку его женщина. Аля кинула трубку. Походила. Еще раз собрала номер. Подошел ее родной сын. Она сходу определила его.
– Это твоя мама, – сообщила она, радуясь. – Я так соскучилась по тебе, правда.
Она замерла, ожидая, что он ответит. Он закричал:
– Ну-у-у! Мама! Я также!
– Предположительно, не хорошо в том месте тебе без меня. Никто о тебе не заботится…
– Мама! Приходи к нам к себе домой.
– Нет… Я не могу, это же ее квартира?
– Ну желаешь, ее в том месте не будет, , взглянешь, как мы живем.
Аля молчит, колеблется. Ей весьма хочется заметить сына. Сын это осознаёт и начинает уговаривать:
– Ну действительно, давай, взглянешь… Во какое количество?
– Давай в пять часов. Я отправлюсь по окончании работы…
По окончании работы она в метро бежит с громадной сумкой. Она весьма спешит и опасается опоздать. У нее приветливое, весёлое лицо. Она не обращает внимания на тех, кто толкает ее, не уступает дорогу.
Она прибегает ровно в пять и стоит под электронными часами. Она беспокойно и весело наблюдает по сторонам, подготавливаясь тут же заметить сына. Она перекладывает из руки в руку тяжелую сумку, позже догадывается поставить ее на пол.
Сердце у нее тарахтит. Она всматривается в народ, что ползет в метро лавиной, из дверей на нее дует ветер. Она пожимает дистрофичными плечами. Она уже в полной растерянности.
Так проходит полчаса. Часы показывают 5:30. Тут она видит сына. Он делает весёлое лицо, но она не радуется ему в ответ.
– Я… – говорит она, перебивая его, – я так! Подготавливалась к сегодняшнему дню! Я собрала тебе… вам, еды. Я бежала. Я носилась с данной сумкой, а ты, значит, позвал просто так, другими словами ты не ожидал. – Она отдает ему в руки сумку. Она просто готова начать плакать. Сын не знает, как отвечать. Она отворачивается и уходит.
Он как бы заново видит ее по окончании продолжительной паузы, какая она у него – в ветхом уже, маленьком тёмном пальто, в вечных сапогах на толстом каблуке, ее дистрофичные локти, острый подбородок и белое лицо в профиль…
Дома под лампой он начинает разбирать сумку, что она передала ему. Все у нее бережно завернуто, видно, она поразмыслила, что, как и куда положить. Всего передала мало: пара яблок, пара пирожных…
ЧТО ЗА СПИНОЙ- ЧЕГО ВЫ НЕ Понимаете. Онлайн гадание на картах судьбы госпожа Эндоры