Из всего, что было сказано возможно сделать вывод, что Российская Федерация не просто некоторый неестественный конгломерат территорий, наций, народностей, этносов, а единый нерасчленимый организм с неспециализированным для всех его участников жизненным пространством. территории и Народы, вошедшие в состав Русского страны на различных стадиях его формирования, независимо от того, как это случилось, добровольно либо насильственным методом, на базе договорных либо иных актов, уже в течение долгого времени составляют неразрывные части единого культурного и политико-экономического пространства.
Неправомерно разглядывать распад и крах тоталитаризма советской империи как прелюдию к расчленению России либо прекращению русском государственности. Более того, при определенных условиях современные процессы смогут стать отправным пределом национального и духовного восстановления России, восстановления единого национального сознания и одновременно с этим восстановления национального самосознания бессчётных населяющих ее народов. Эти два начала не противоречат друг другу, а взаимодействуют. Каждая национальная мысль, по-видимому, является вариантом национального сознания, ориентир самоидентификации и некий эталон, совокупность сокровищ, устремлений, совершенств этноса, его понимания собственной своего места и истории в мире. Что касается русской (либо русского) идеи, то ее сущностное содержание — полинациональность, органическое соединение разных народов, культур, традиций, конфессий и т.д. В этом единстве были органически скрепленными единые государственность, социокультурная совокупность, единый образ судьбы, с одной стороны, этнонациональный, конфессиональный, культурный плюрализм — с другой.
В этом замысле русская (русский) мысль нашла не просто собственную открытость к влияниям извне, а открытость в смысле свойства органически интегрировать самих носителей этих влияний. B.C. Соловьев не без оснований сказал о том, что все хорошее в Российской Федерации основано на забвении национального эгоизма. Это и русское государство, зачатое варягами и оплодотворенное татарами, и русское благочестие, воспринятое от греков, и заимствованное с Запада просвещение, без которого не было бы русской литературы. С данной точки зрения Ч. Айтматов, Ф. множество и Искандер вторых писателей, поэтов, живописцев в такой же степени явления общероссийской культуры, в какой и В. Астафьев, М. Дудинцев, Ф. Абрамов и др.
Нужно раз и окончательно понять ту действительность, что ислам, буддизм и ряд других вероисповедческих традиций, существующих в России, не навязаны ей извне, не есть что-то для нее чужеродное, а составляют ее интегральные части. В данной связи приводят к недоумению рассуждения о том, что России необходимо уходить, к примеру, с Северного Кавказа, отгородиться от мусульманских народов данного региона непреодолимыми пограничными барьерами. Тут, на мой взор, предается забвению тот факт, что Российская Федерация просто так не имеет возможности уходить от самой себя, потому, что Северный Кавказ, равно как Поволжье, Дальний Восток и т.д., являются неотъемлемой ее частью. То же самое, конечно, правильно и в отношении населяющих эти регионы народов.
Однако большевистская империя, в идеологическом замысле претендовавшая на интернационализм, была ориентирована на денационализацию народов и была по собственному характеру метанациональным образованием. Тут была достигнута видимость единства, закрываемая единством государственности. Со всей серьезностью возможно утверждать, что одна из наиболее значимых обстоятельств большинства, если не всех, национальных распрей, потрясающих на данный момент нашу страну, коренится в попрании настоящих заинтересованностей народов, их сокровищ, традиций, обычаев, в урезывании их законных прав на самоопределение, ответ социальных, экономических, иных проблем и духовных. Это определяет неделимости и сохранения жизненную необходимость целостности РФ. Защиту целостности страны нельзя отождествлять с изжившими себя устремлениями и имперскими началами. Разумеется, что перед Россией стоит задача сохранить собственную целостность и не допустить наряду с этим ущемления заинтересованностей республик, автономий, областей и краёв. Оптимальный путь успехи данной императивной цели я вижу в отказе от унитаризма и переходе к настоящему, настоящему федерализму.
Впредь до подписания федеративного контракта РФ строилась по национально-территориальному принципу, в соответствии с которым ее субъектами считались лишь независимые республики, и с теми либо иными оговорками — независимые национальные округа и области. Отношения федерального правительства России с областями и краями как административно-территориальными единицами строились по принципу скорее унитарному, чем федеральному. С данной точки зрения РФ в правильном смысле этого слова не было возможности назвать федеративным страной, потому, что в ней органически сочетались федеративные и унитарные правила. Более того, вопрос этим отнюдь не ограничивается. Дело в том, что и СССР, и фактически РСФСР теоретически считались федерациями, в действительности единая для них совокупность национально-административного управления сверху донизу, от Москвы до самых до окраин характеризовалась твёрдой централизацией, которая фактически исключала какое-либо значимое отклонение от стандартной иерархии властных структур, распределение и реализацию властных полномочий. С данной точки зрения центр находился на всех этажах власти, союзный центр — Москва — в соответствии с рангом повторялся в столицах союзных республик, автономий, областей, райцентрах, поселковых и сельских Рекомендациях. В противном случае говоря, это была унитарная федерация.
Нужно признать, что большую роль в нагнетании страстей по этому вопросу уже ‘в наши дни играются господствующие сейчас беспредел и терминологическая путаница в толковании основополагающих для русского государственности вопросов. При дискуссии неприятностей национального устройства, не смотря на то, что большое количество и пространно рассуждают о федерализме, республиканском суверенитете, самостоятельности и т.д., начальники как в Москве, так и в республиках в большинстве собственном аргументируют в терминах унитарной, а не федералистской модели страны. С одной стороны, любой ход к самостоятельности в Москве воспринимается как сепаратизм, и, напротив, любое воздействие федерального правительства по упрочнению вертикальных властных структур в республиках воспринимается как имперские притязания. В данной связи появляется настоятельная необходимость выяснить, какое как раз содержание вкладывается в каждое конкретное понятие, уточнить, а где необходимо, и скорректировать содержание и смысл, вкладываемые в такие понятия, как суверенитет, независимость, федерация, конфедерация, автономия и т.д. Так как не секрет, что большая часть начальников национальных перемещений, поддерживая национальный суверенитет собственных народов, не вынашивают замыслы выхода из состава РФ. Практически во всех случаях речь заходит не о сепаратизме, не об отделении от России, а об урегулировании и устройстве взаимоотношений с Москвой на вправду федеративных началах.
Под самоопределением понимается свобода каждого народа жить по собственным законам, под управлением избранных им самим властных структур, распоряжаться собственной судьбой по собственному усмотрению, наряду с этим не нанося ущерба свободе и законным заинтересованностям вторых народов.
Требуя для себя самоопределения, народы бывших автономий получают свободы распоряжаться собственной судьбой на собственной территории. Территория федерации имеется совокупность территорий составляющих ее независимых образований, областей и краёв. Коль не так долго осталось ждать за автономиями согласится статус государственности, то они должны владеть в той либо другой форме суверенитетом. И их отношения с федеральными властями должны строиться на федеративных началах. Народы бывших автономий, заявивших о собственном суверенитете, именно и получают того, дабы наполнить данный принцип настоящим содержанием. Тут уместно привести пример некоторых западных государств, каковые решают межнациональные конфликты методом предоставления этническим меньшинствам широких возможностей самовыражения. Так, в маленькой Бельгии фламандцам, валлонам, немцам делегированы достаточно широкие полномочия в ответе социально-экономических, культурных и языковых неприятностей, а также в осуществлении, не смотря на то, что и в ограниченных пределах, интернациональных связей. В Финляндии, не смотря на то, что шведы составляют 6,1% населения страны, шведский язык, наровне с финским, заявлен национальным.
Правильно, что XIX — начало XX в. стали периодом, прошедшим под знаком национализма, национально-создания и освободительных движений национальных стран. Сперва объединение в единые страны Германии и Италии; после этого Первая мировая, приведшая к распаду Габсбургской монархии и образованию на ее развалинах многих национальных стран (либо стран из нескольких родных друг другу населений) — украины, Австрии, Чехословакии, Югославии. Подобная будущее непременно могла быть у России. Но тут процесс был во многом прерванным. Примирившись с утратой Финляндии, прибалтийских государств и Польши, пришедшие к власти в следствии октябрьского переворота коммунисты сумели остановить процесс национального самоопределения, загнать его вглубь. Более того, коммунистами была создана немыслимая чересполосица при проведении национально-национальных границ, и мы на данный момент пожинаем ее плоды.
Но при всем том нужно учесть, что за прошедшие семь с лишним десятилетий на огромных просторах бывшей России создалась как следует новая национально-территориальная, демографическая, географическая, политическая, национально-административная и т.д. обстановка. В следствии коренным образом изменилось положение всех подряд национально-территориальных национальных образований в отношении России, изменились сам образ судьбы людей, их менталитет и т.д. Исходя из этого конечно, что совсем в новом свете предстают понятия и традиционные категории национального суверенитета, самоопределения, независимости и т.д. Со всей очевидностью обнаруживается, что, к примеру, рвение к национально-национальной самостоятельности сразу после октябрьского переворота 1917 г. означало одно, а в этих условиях — что-то второе.
В данной связи кроме всего другого нелишне напомнить, что при формировании национально-административной структуры СССР национальные границы проводились практически по живому телу этносов. Достаточно оторваться от абстрактных схем и посмотреть на проблему трезвыми глазами на местах, дабы убедиться в том, что каждые попытки установить национальные границы по сугубо национальному принципу обернутся непредсказуемыми кровавыми последствиями.
На всем необъятном евразийском пространстве бывшего СССР имело место воистину вавилонское смешение народов. Из них 65 млн. человек живут вне пределов собственных национальных образований либо собственной исторической отчизны. Плюс к этому что-то около 12,5 млн. смешанных семей. Что касается фактически России, то тут на данный момент численность нерусских народов образовывает около 27 млн. человек, либо 18,5% от всей численности ее населения. По этому показателю Российская Федерация не столь сильно отличается от Франции, Англии, Испании, каковые, в большинстве случаев, не причисляются к многонациональным странам. Причем из этих 27 млн. 4,3 млн. составляют украинцы, 1,2 млн. — белорусы, 636 тыс. — казахи, 532 тыс. — армяне и т.д. Наряду с этим многие миллионы представителей коренных этнонациональных групп живут в России, но вне пределов собственных национальных республик. К примеру, более 2/3 татар (а по некоторым данным, кроме того больше) живут вне Татарстана, а также 300 тыс. в Москве, 2/3 мордвы обосновались вне Мордовии. В Башкортостане по численности башкиры занимают третье по окончании татар и русских место. В некоторых независимых образованиях титульные этносы составляют Y3 всего населения либо кроме того меньше. В общем итоге численность титульных народов во всех русских республиках совместно забранных образовывает всего 10 млн., либо 7% от общей численности населения России. Наряду с этим нельзя упускать из виду да и то, что в республиках живёт около 26 млн. человек, а также 12 млн. русских.
При таком положении разумеется, что лишены всяких разумных оснований каждые попытки строить государство около одной национальности, замкнуть государственность на этноцентризме. Неспешно оправдываются прогнозы тех западных исследователей, каковые заключили , что понятие государство-нация уступает место понятию государство-сообщество.
Таким страной-сообществом народов есть и РФ. Тут представлен целый спектр известных к настоящему времени уровней экономразвития — от сугубо аграрного до близкого к постиндустриальному. Главная часть территорий и регионов находится, обнаруживая разнообразие климатических, ресурсных, антропогенных и иных факторов, между этими двумя полюсами. Конечно, что податливость и приверженность экономической, социальной и политической модернизации, реформам, переустройству судьбы не смогут быть однообразными на всем евразийском русском пространстве. Но унитаризм как в менталитете многих начальников, так и в политике официальных структур изживается очень медлительно, тяжело и болезненно. Так, за 1992 г. часть затрат бюджета страны страны составила более 60%, а с корректировкой на трансформацию методики расчетов — около 75% от общих бюджетных затрат. Настоящий федерализм, конечно, не приемлет таковой странности.
С учетом всего сообщённого, разрабатывая модель национально-национального устройства РФ и корректируя эту модель в ходе ее реализации, нужно всегда иметь в виду, что любой политической совокупности свойственны не только конфликты заинтересованностей, но и конфликты основополагающих сокровищ. Эти последние коренятся не только в социально-экономической и политической сферах, они лежат глубже экономики и политики, составляя базу последних. Исходя из этого разумеется, что в русских реалиях обращение может идти не только об экономическом и политическом плюрализме, но и плюрализме социокультурном, конфессиональном, ценностном. В свете этого сущность современной народовластии, в особенности в условиях России, неотъемлема от обеспечения различным культурным традициям доступа к центрам учёта и власти многообразия культур. Поняв это, нужно признать действительность многоукладности жизни и пространственного плюрализма, преодолеть ужас призрака сепаратизма в том месте, где речь заходит о рвении к утверждению вправду федеративных правил. С данной точки зрения принципиально важно учесть, что одна из наиболее значимых сущностных черт народовластия пребывает в том, что она признает не только равенство стартовых возможностей, но и равенство способов жизнедеятельности. Исходя из этого, как отмечал М.Я. Гефтер, нужно признать за территориями, пространствами, населенными людьми, право представительства различных не просто способов производства, а больше и глубже — способов людской жизнедеятельности, которую ни за что запрещено силой либо ненасильственно сводить к единому основанию. В этом развития демократии и залог сохранения в рамках евразийского людской пространства. При таком подходе особенную актуальность покупают отношения между разными общинами, городами, регионами, национально-федеральным государством и государственными образованиями, с одной стороны, гражданским обществом, государственными властями и экономикой на всех уровнях — с другой.
На данный момент в принципе первый ход к отказу от унитаризма и переходу к настоящему федерализму подписанием федеративного контракта уже сделан, дело только за тем, дабы обеспечить его реализацию. Основное преимущество контракта, на мой взор, пребывает в том, что в нем намечена установка на отказ от гибридного характера РФ, в которой уживались одновременно федеративные и унитарные правила национального устройства. Так, по новому федеративному соглашению, наровне с республиками в составе России и независимыми образованиями статус субъектов федерации взяли кроме этого края, области, Санкт Петербург и-Москва.
Возможности введения рынка и его действенного функционирования обеспечиваются определенной системой ценностей, формирующейся в контексте соответствующих этнонациональных и культурно-исторических, социокультурных и политико-традиций и культурных условий. Исходя из этого разумеется, что в Российской Федерации с ее национальным, религиозным, культурным и т.д. плюрализмом и плюрализмом сокровищ рыночные отношения смогут сложиться с разными экономическими, социальными и научно-техническими результатами.
Очевидно, велик соблазн дистанцироваться от России, ассоциирующейся с имперским прошлым, но все же имеется реальности и некие закономерности, каковые посильнее своеволия политиков и субъективных желаний. Эти действительности таковы, что именно России суждено играться первостепенную геополитическую роль в обеспечении и достижении стабильности во всех регионах бывшего СССР. Имеется все основания для вывода о том, что по завершении периода преобладания центробежных тенденций новые страны будут вынуждены искать не то, что их разъединяет, а, напротив, то, что их соединяет. Уже на данный момент в возрастающей степени во многих бывших союзных республиках начинают сознавать, что в отдельности они не могут выйти из кризиса и подняться на рельсы демократического переустройства. Мысли экономических выгод и интересов все настойчивее сказываются. Осознанием этих действительностей во многом определяется и наблюдающаяся в последние месяцы 1993 г. тенденция к восстановлению интереса у многих новых стран ближнего зарубежья к СНГ. Это не в последнюю очередь разъясняется тем фактом, что Российская Федерация за прошедший со времени развала СССР период при всех вероятных оговорках показала собственную свойство быть стабилизирующим причиной как в собственных границах, так и в ближнем зарубежье.
Это в еще большей мере правильно в отношении фактически российских национальных республик, и краев, регионов и областей. Непременно на всем русском евразийском пространстве неизбежно сработают обычный инстинкт самосохранения и здравый смысл человека и общества. Дезинтеграционные центробежные тенденции имеют собственный предел, более либо менее ограниченный возможностями и объективными условиями. Достигнув его, развитие обязательно отправится к центростремительным, интеграционным процессам.
Алексей Навальный о собственном понимании федерализма
