Личное знакомство с домашним бытом японцев безнадежно затевать с попыток пожить в какой-нибудь семье. Приглашать гостей на свою квартиру у японцев не принято. Кроме того для домашних торжеств в большинстве случаев снимают особое помещение.
Погрузиться в воздух настоящей Японии весьма тяжело и вместе с тем весьма легко. Для этого достаточно переступить порог рекана – японской гостиницы. По причине того, что рекан по собственному назначению – это улучшенная модель домашнего очага; заведение, которое как бы монополизирует в этом государстве функции гостеприимства.
Реканов в Японии так же большое количество, как храмов. И потому, что ночлег в рекане – это, пожалуй, самое глубокое проникновение в японскую судьбу, о котором может грезить чужестранец, настоятельно рекомендую не упускать для того чтобы случая.
В далеком прошлом отмечено, что современная цивилизация стирает местный колорит, для которого путешественник пересекает океаны и континенты; что туристские отели столь же похожи, как и аэропорты. Само собой разумеется, в одном из них вас будут обогревать, а в другом охлаждать. Униформа лифтера либо горничной, быть может, будет отмечена каким-нибудь национальным мотивом. Но кровать постоянно останется кроватью, а унитаз и ванна останутся самими собой на любой долготе и широте, так же как столики в ресторане, где завтракают, обедают и ужинают, как кресла в холле, где курят, листают издания либо . При любых вариациях тема везде будет одинаковая.
Японская гостиница в этом смысле является исключением . Растолковать, что такое рекан, легче всего от противного: это отель напротив.
В гостинице турист перед ужином надевает галстук и пиджак и отправляется в ресторан. Питается он в общем зале, а принимает душ либо бреется у себя в номере. В рекане же постояльцы моются дружно, кроме того в одной и той же воде, а ужинать расходятся по своим помещениям. Причем к столу принято не наряжаться, а раздеваться, дабы ощущать себя как возможно непринужденнее.
Японская гостиница, подобно «машине времени», уносит вас куда-то в прошлые века. Уже сам вход в нее выглядит так, как будто бы это личный дом, где вы станете не постояльцем, а желанным гостем. Значительно чаще это садовая ограда, практически не освещенная, за которую ведет извилистая дорожка между каменных фонарей и деревьев. Подойдя, наконец, к строению, вы видите чуть немного поднятый над порогом навощенный древесный пол и выстроившуюся на нем шеренгу шлепанцев. В только низкая ширма – ни конторки, ни ячеек с ключами.
Не забывайте: вы тут в гостях! А раз так, не нужно удивляться, что помещения в реканах не запираются и не нумеруются, а носят всякого рода поэтические заглавия – цветов, гор либо рек.
Стоит вам выговорить волшебную фразу, с которой вы стучитесь в Японии в любую дверь, в частности: «Прошу прощениям, как хор женских голосов со всех сторон ответит вам: „Вам очень рады!“
В этот самый момент вы почувствуете себя то ли зрителем, то ли соучастником балетной сцены. Из-за кулис выпорхнут пара дам в кимоно, любая из которых в первую очередь отвесит вам церемоннейший поклон, распростершись ниц на полу. Позже они, радостно щебеча, оказывают помощь вам разуться, разбирают ваши вещи и, топоча маленькими шажками но коридорам, куда-то вас ведут.
С этого момента вы должны всецело положиться на волю судьбы. Вас не задают вопросы, какую помещение вы желаете – с ванной либо без, с выходом в сад либо без такового. И уж тем более никто не спросит, в какую сумму квартирных вы должны уложиться. Вам также не надеется задавать вопросы: «какое количество это стоит?» Как гость, вы не имеете права выбора, вы только с признательностью приобретаете то, что вам предлагают. Принято делать вид, что хозяин оказывает постояльцу все возможное гостеприимство в обмен на необязательное финансовое пожертвование с его стороны.
Это относится не только помещения, но и еды. Тут нет меню, из которого вы имели возможность бы заказать что-то по собственному вкусу. Вас завтраком и ужином, так же, как и прежде оставляя в неведении относительно цен этих непременных приложений к ночлегу. Единственное, что зависит от вас самого, – это количество сакэ, которое будет согрето к вашему ужину и подано за отдельную плату.
Итак, вас подводят к двери, на которой мастерски выписан иероглиф: сосна, слива либо что-нибудь в этом роде. Служанка, опустившись на колени, грациозно отодвигает створку, и вы, оставив в коридоре шлепанцы, благоговейно шагаете вовнутрь. Помещение в первую 60 секунд практически ошарашивает собственной пустотой, полной обнаженностью всех собственных плоскостей. Сходу кроме того не решишь: то ли это предел утонченного вкуса, то ли собственного рода сени, за которыми находится само жилое помещение.
До тех пор пока вы раздумываете над этим, одна из служанок, тогда как другие вышли, снимает с вас пиджак и столь же проворно принимается стаскивать ваши штаны. Перед тем как вы сообразите, как вести себя в таковой ситуации, она наденет на вас полотняное кимоно, обвяжет поясом и пригласит направляться фуро.
Рекан – это не просто гостиница, другими словами место для временного ночлега. Рекан задуман как заведение, которое давало бы человеку идеал домашнего уюта, о котором он может только грезить в повседневной судьбе. А идеал данный выражается не во внутреннем убранстве, по причине того, что все помещения в японских зданиях выглядят одинаково; а также не в угощении, поскольку японцы в неспециализированном-то равнодушны к пище.
Идеал для них, во-первых, уединение, потому, что это самая недоступная роскошь в Японии, а во-вторых, возможность окунуться вместо тесного древесного чана в какой-нибудь неординарный мраморный бассейн, соединенный с тёплыми источниками.
Не смотря на то, что Япония – островная страна, тут до недавнего времени не было обычая проводить отдых у моря. Более того, море ни при каких обстоятельствах не было связано с романтикой, оно олицетворяло только тяжелый, будничный труд.
Отдохнуть и развлечься ездят не к морю, а в горы, где имеется минеральные источники, дабы пять-семь раз за сутки окунаться в тёплую воду.
Исходя из этого во всем, что касается фуро, фантазия обладателей реканов не знает предела. В Атами имеется гостиница «Фудзия», где баня имеет стеклянные стенки, за которыми плавают многоцветные рыбки и колышутся водоросли.
Я ни при каких обстоятельствах не забуду рекан в приморском городе Ито, куда я попал промокший и иззябший по окончании целого дня, совершённого под дождем. Меня сразу же проводили в фуро, и я с удовольствием забрался в бассейн.
В том месте уже сидели два японца. Скоро я увидел, что их головы стали перемещаться к противоположному краю бассейна и вовсе скрылись в клубах пара. Двинувшись за ними, я попал в какой-то тоннель, а позже рядом со мной внезапно были ветки с страницами, каковые дрожали от падавших сверху капель. Я поднял лицо, заметил чуть в стороне мокрый каменный фонарь, сосну, качавшуюся под ветром, и лишь тут осознал, что нахожусь в саду.
Лежать в тёплой воде, видеть над собой темноту ночи а также ощущать на своем лице мороз дождевых капель – возможно ли более контрастно выделить прелесть домашнего уюта на фоне ненастья?!
Шесть татами
Постигать преимущества классического японского дома, вникать в их суть оптимальнее в рекане. Не только вследствие того что вряд ли кто-нибудь пригласит вас к себе с ночевкой, но и вследствие того что для подавляющего большинства японцев подобный идеал жилища существует скорее в мечтах, чем в настоящей действительности.
Особенности японского дома порождены не только угрозой землетрясений, художественными наклонностями и влажностью климата японцев. Своеобразнейшее назначение пола, что в один момент является постелью и заменяет собой прочую мебель, как и раздвижные перегородки вместо дверей и окон, – все это рвение избавиться от тесноты.
Японская помещение безлюдна как раз вследствие того что при собственных ограниченных размерах (значительно чаще – шесть татами, другими словами около десяти квадратных метров) она обязана в один момент служить для семьи и спальней, и столовой, и всем, чем угодно. Единственный ставящийся на татами предмет – низенький столик – по окончании ужина боком прислоняют к стенке, добывают из стенного шкафа тюфяки, свернутые вся» комната и одеяла делается постелью для соответствующего числа людей.
Пологаю, что обычай жить на татами укоренился в первую очередь как уникальный метод сберегать пространство.
Может ли смотреться воплощением художественного вкуса помещение из шести татами, в случае если в ней живет целая семья?! Малыши, ползающие по полу, имеют обыкновение протыкать пальцами рисовую бумагу на седзи, опрокидывать миски с едой, отчего на татами остаются несмываемые пятна.
При всей изобретательности японцев по части экономии места такое жилище неизбежно выглядит захламленным, тесным а также грязноватым. Студент, что в большинстве случаев снимает помещение из трех татами, сидит в том месте как на дне колодца, стенки которого – штабеля книг.
Что же касается близости к природе, то она дает о себе знать только сквозняками отовсюду. В то время, когда житель раздвигает седзи, он значительно чаще видит перед собой не сад, а находящуюся на расстоянии вытянутой руки стенке соседнего дома либо гирлянды развешанного белья.
Жилье на данный момент самое больное место в японском быту. «Средний японец обеспечен электротехникой лучше, чем одеждой; одеждой лучше, чем едой; едой лучше, чем жильем» – эта ходкая фраза совершенно верно высказывает сущность появившихся в послевоенные годы диспропорций.
На взгляд чужестранца, в особенности человека с русской натурой, японцы в собственном домашнем бюджете проявляют преувеличенное внимание к одежде, оставаясь поразительно равнодушными к повседневной пище. Само собой разумеется, тут отражается сложившееся в стране соотношение стоимостей. другие заменители и Синтетическая нить разрешили сделать недорогими и потому дешёвыми товары широкого потребления: обувь и одежду. Одновременно с этим продукты питания, в особенности выходящие за рамки классического рациона, остаются непомерно дорогими. (пары килограмма туфель и Стоимость мяса приблизительно однообразна.)
Но присущее японцам отношение к будничной, повседневной пище как к чему-то сугубо второстепенному в значительной степени коренится в глубине столетий. Одежда человека служила в ветхой Японии знаком его публичного положения, а невзыскательность к еде культивировалась как добродетель. Феодальная мораль заставляла семью больше заботиться о том, в чем показаться на улице, чем думать, что будет у нее к столу.
Нет ничего, что формирует столь приукрашенного представления об неспециализированном жизненном уровне японцев, как внешний вид толпы, которая выплескивается по утрам из станций метро и электрички. Люди одеты прекрасно – по крайней мере, не хуже, чем в любой из европейских столиц.
Необходимо дождаться полудня, дабы взглянуть, чем питается данный житель в отутюженном крахмальной рубашке и сером костюме. К этому часу в деловых кварталах Токио появляются велосипедисты. Любой рулит только одной рукой, а второй держит поднос, на котором в пара этажей наставлены миски. Посыльные из харчевен доставляют обед тем, кто трудится за ультрасовременными фасадами из зелёного стекла и алюминия.
Служащие, что сидят в огромном банковском зале, приобретают различное жалованье. Но значительно чаще и столоначальники и курьеры одинаково ограничиваются миской тёплой лапши. Отличие только в том, что одни запивают ее бесплатным учрежденческим чаем, а другие для престижа отправляются позже в соседнее заведение выпить чашку кофе за ту же цену, что и съеденный обед.
Провожая мужа на завод, домохозяйка дает ему с собой бенто – плоскую лубяную либо алюминиевую коробку. Рис, положенный в том направлении вместе с кусочком жареной камбалы и несколькими ломтиками соленых овощей, сварен в электрической кастрюле. В остальном же содержимое бенто не так уж большое количество изменилось с военных лет, в то время, когда патриотическим обедом именовали «флаг с восходящим солнцем» – кружок красной моркови, одиноко положенный на белый рис.
Показательно, что кроме того сейчас на солдатский паек отпускается только 4 тысячи йен (другими словами 10 рублей) в месяц, не смотря на то, что армия, укомплектованная из добровольцев, питается лучше, чем народ в целом.
Статистика отметило рост потребления мяса в стране: недавно оно составляло два килограмма на одного человека в год. в наше время японец съедает за год семь килограммов, другими словами столько же, сколько британец либо француз за месяц. Холодильники, как видно, вошли в японский быт раньше, чем мясо-молочные продукты.
При нынешних доходах среднего японца питание его имело возможность бы куда больше измениться к лучшему. Но хоть какие-то перемены в этом направлении налицо. А вот жилищные условия в случае если и изменились, то в нехорошую сторону. Думается немыслимым, но это так: трудовая семья вынуждена тратить па жилье, в большинстве случаев, не меньше, чем на питание, а время от времени и больше.
Обитатель японского города знает, что посильнее самой изощренной рекламы действуют на воображение простые листки бумаги, белеющие на фонарных столбах. На них только номер телефона и пара цифр: «Четыре с половиной татами – 6000», «Шесть татами – 9000»…
Цифры на листках означают размеры и месячную цена помещений. Большинство жителей арендуют жилье у домовладельцев, а шестьдесят процентов сдающихся жилищ – это помещение из шести татами. За такое более чем скромное обиталище для маленькой семьи нужно платить третью часть заработной плата к тому же внести при въезде трех-шестимесячный залог.
Наряду с этим, как ни парадоксально, жилище жителя, поглощающее у него более трети дохода, отличается от крестьянского отнюдь не собственными удобствами, а, напротив, неудобствами: оно и дорого, и тесно, и на большом растоянии от работы.
В Японии у восьмидесяти процентов муниципальных семей имеется телевизоры. Но восемьдесят же процентов жилищ не имеют канализации. Кран с тёплой водой либо центральное отопление – уникальность вовсе неизвестная для подавляющего большинства жителей. Дома их, как и в деревне, обогреваются дыханием и солнцем, а вентилируются сквозняком. От перегородок и раздвижных окон дует так, что от керосиновых либо газовых печек немногим больше толку, чем от стародавних жаровен с углем.
В любом городе, а особенно в предместьях, куда ни посмотри, как грибы вырастают новые жилища. Но на девять десятых это такие же примитивные древесные постройки, как и крестьянские дома, лишенные современных бытовых удобств.
Самое нехорошее во всем этом – бесперспективность. В Японии могут строить скоро и добротно. Но тут не заметишь, дабы на пустыре разом поднимался целый жилой массив.
Муниципальные управы ведут кое-где постройку современных многоэтажных домов. Но основной тормоз в ответе жилищной неприятности – личная собственность на землю. Имеется в Японии ветхая пословица: «Хурма плодоносит на восьмой год, слива на третий». Торговцы недвижимостью переиначили ее в наше время на собственный лад: «От сливы ожидать доходов три года, почва окупается в первоначальный же».
– Мы обучились бороться с таким страшным явлением природы, как оседание суши, – говорят японские строители. – Но мы ничего не можем сделать с другим стихийным бедствием – в то время, когда почва ползет вверх в собственной цене. Это воистину бич отечественных городов…
VLOG: /ЯПОНИЯ ВЛОГ/ КОКОСОВОЕ МАСЛО.ПЕРЕКЛЕИВАЕМ ДВЕРЬ.15.02.18
