Рассказывает Лейла, супруга:
Куанч производил впечатление с первого взгляда. В нем было что-то такое, чего нет в других. Нас познакомили на концерте эстрадной звезды, когда мне было семнадцать лет. Конечно, в тот момент никто не предполагал, что это знакомство перерастет в нечто большее, а я так смущалась, что детали той встречи не запомнились. Через полгода мы стали встречаться, и всякий раз это был праздник — Куанч очень красиво ухаживал. Мы много разговаривали обо всем, и он с уважением относился к моим, как я сейчас понимаю, наивным суждениям, ведь он был старше на четырнадцать лет. Но ни разу он не посмеялся ни над моей по сути детской серьезностью, ни над моей неопытностью, наоборот, он поощрял мою самостоятельность, и я не чувствовала разницы в возрасте. Чем лучше я его узнавала, тем больше удивлялась богатству и теплоте его внутреннего мира, способности по-разному общаться с самыми непохожими людьми.
Умиляло внимание к одноклассникам, с которыми он любил проводить свободное время. Глубокое уважение вызывали трепетные и трогательные отношения с мамой, сестрами, братьями, племянниками. Когда мы поженились, Куанч осел в Нальчике. Он часто выезжал по делам, но если планировался отдых, мы ездили вместе. Мы путешествовали по Франции, Германии, Италии, Египту, теплым островам, и везде он радовался тому, что могут создавать люди. И пирамидам, и мостам, и храмам. Он мечтал о том, чтобы наши дети стали полезными обществу людьми. Ибрагима он видел дипломатом, Султана — генералом армии, о которой он, служивший в спортроте, всегда вспоминал только по-хорошему.
Еще он хотел, чтобы у нас было много детей. Если не семь, то по крайней мере пять. Рождение сыновей праздновал бурно и с размахом. Мог приехать с друзьями в роддом среди ночи, устроить под окнами танцы и такое веселье, что даже лежачие ухитрялись посмотреть на это зрелище. Мы так сроднились за годы совместной жизни, что у меня не было потребности жить чем-то иным, нежели его интересами. Он был очень сильным человеком и редко когда показывал, как он устает от нескончаемого потока посетителей и их проблем. Мы пытались хоть как-то это регулировать, но практически почти не получалось. Например, мы приезжали к родителям моей мамы в Хабаз, и уже через полчаса в ворогах появлялись люди с их болями и надеждами. Нечего и говорить, что так было везде. Но иногда происходили забавные случаи, например, инспектор ГАИ мог остановить нашу машину безо всякой на то причины, извиниться и попросить разрешения познакомиться. Куанч никогда не раздражался, просто протягивал руку, и мы ехали дальше. Многие хотели быть рядом с ним. Но он не терпел непорядочности, и поэтому очень внимательно относился к выбору знакомых. Он никогда не нарушал этикетных норм, принятых в наших местах. Например, на юбилее моего старшего дяди его приглашали на почетное место, но он сел с теми, с кем ему было положено по возрасту. Такая воспитанность была не показной, а идущей из глубины понимания обычаев, того, что народ объединяет.
В Куанче было много одухотворенности, и он никогда не был банален в отношениях. Мне и тогда, и сейчас кажется, что не имелось ничего такого, с чем бы он не справился. Однажды за какие-то несколько часов он смог предовратить закрытие детского садика в пос. Терскол и перестройку его в гостиницу. Я помню, какие слова и какие усилия ему для этого понадобились. Поэтому уверена, что он мог все, и при всей своей значимости оставался простым и достаточно скромным человеком. Очень современным и демократичным. Вспоминая, как мы счастливо жили, как радовались нашим детям, я не могу поверить, что его нет, он не может личным примером воспитывать своих сыновей и дочь. Мальчики понимают, что «папу забрал Аллах», крошечная Мадина видела его только на фотографии. Я не знаю, что она чувствует, когда говорит «папа», но она произносит это слово очень часто.
Выходя в мир, слышу, как много хорошего сделал Куанч для людей. И хотя я бывала свидетелем таких дел, все равно удивляюсь, как его хватало на всех, как он успел сотворить столько добра.
В тот роковой день он с такой неохотой вышел из дома. Я, как и другие, отговаривала его ехать. Но он был человеком слова и, видимо, такова была его судьба.
Моя бабушка Марьям прекрасно разбиралась в людях, с первого взгляда улавливала самую суть человека. Когда после свадьбы мы поехали к ней и она впервые увидела Куанча, то сказала всего два слова: «Тебе повезло». Мне действительно повезло…
Монолог Печорина — Такова моя судьба с детства..
