Тим добрался до ипподрома, в то время, когда первый заезд уже близился к концу. Зрители кричали и свистели, выкликая все громче, все чаще одно лишь имя: «Ветер!»
Тим стоял, с большим трудом переводя дыхание: во-первых, он только что бежал, а во-вторых, ему внезапно показалось, что где-то тут, среди этих кричащих и хлопающих в ладоши людей, стоит и его папа. У него нежданно появилось чувство, что тут он в своей квартире. Это было то место, где он постоянно оставался наедине с отцом. Без мачехи и без Эрвина. Все воскресенья, совершённые с отцом, стоял он в данной толпе, среди выкриков и шума. На душе у Тима стало внезапно страно нормально, практически радостно. И в то время, когда ликующая масса людей неожиданно выкрикнула многоголосым хором: «Ветер!» — Тим кроме того засмеялся своим звонким, заливистым хохотом. Он отыскал в памяти, как папа в один раз сообщил: «Ветер еще через чур молод, Тим. Но вот заметишь, придет время, когда о нем заговорят».
И сейчас о нем заговорили. Но папа этого уже не слышит. Тим и сам не знал, чему он засмеялся, но он и не вспоминал над этим. Он был еще не в том возрасте, в то время, когда люди большое количество думают о самих себе и о собственных поступках.
Какой-то человек, находившийся рядом от Тима, услыхав его хохот, быстро развернул голову и принялся пристально его рассматривать, задумчиво поглаживая рукой собственный долгий подбородок. После этого, как будто бы неожиданно решившись, он направился прямо к Тиму, но, приблизившись к нему, скоро прошел мимо, наступив ему наряду с этим на ногу.
— Забудь обиду, кроха, — сообщил он, не останавливаясь, — я нечаянно!
— Ничего, — улыбнулся Тим, — все равно у меня ботинки нечистые. Говоря это, он посмотрел себе под ноги и внезапно заметил в траве блестящую монетку в пять марок. Человек стремительным шагом уходил все дальше и дальше; поблизости никого больше не было. Тим быстро наступил на монету, посмотрел назад по сторонам и, сделав вид, что желает завязать шнурок, украдкой поднял ее и сунул в карман.
Позже, стараясь идти как возможно медленней, он побрел в сторону выхода. Внезапно какой-то долгий, худощавый господин в клетчатом костюме остановил его и задал вопрос:
— Ну что, Тим, желаешь поставить на какую-нибудь лошадку?
Мальчик неуверенно посмотрел на незнакомца. Он и не увидел, что это тот же самый человек, что всего пара мин. тому назад наступил ему на ногу. Рот у незнакомца был как будто бы узенькая полосочка, шнобель — узкий, крючковатый, а под носом — тёмные усики. Из-под клетчатой кепки, низко надвинутой на лоб, смотрели колючие жидко-голубые глаза.
В то время, когда данный человек нежданно обратился к Тиму, тот почувствовал, что у него пересохло в горле.
— Я… У меня нет денег… — выговорил он наконец, запинаясь.
— Нет, имеется. Пять марок, — сообщил незнакомец. И, как будто бы кстати, сказал: — Я случайно видел, как ты отыскал монету. Если ты планируешь ставить на какую-нибудь лошадь, бери-ка вот эту квитанцию. Я ее уже заполнил. Верный выигрыш!
Тим слушал его, то краснея, то бледнея, позже понемногу пришел в себя, и лицо его опять приняло собственный простой смуглый оттенок. (Цвет лица он унаследовал от матери.)
— Детям так как, думается, не разрешается играть на скачках, — проговорил он наконец и опять запнулся.
Но незнакомец не отставал.
— Данный ипподром, — заявил он, — один из немногих, где не так уж строго придерживаются этого правила. Не то дабы это разрешалось официально, но тут на это наблюдают сквозь пальцы. Так что же ты думаешь о моем предложении, Тим?
— Я вас совсем не знаю, — негромко ответил Тим. Лишь на данный момент он увидел, что господин данный именует его по имени.
— Но я о тебе большое количество чего знаю, — заявил незнакомец. — Так как я виделся с твоим отцом.
Это решило дело. Действительно, у Тима как-то не хорошо укладывалось в голове, что папа его водил знакомство с таким необычным, прекрасно одетым господином; но раз незнакомец знает, как кличут Тима, значит, уж каким-то образом он был знаком с его отцом.
Постояв еще мало в нерешительности, Тим забрал заполненную квитанцию и, дотянувшись из кармана собственную монету, отправился к кассе. Сейчас громкоговоритель сказал, что начинается второй заезд.
Незнакомец крикнул:
— Давай скорее, пока не закрыли окна! Вот заметишь, я принесу тебе счастье!
Тим протянул кассирше деньги и квитанцию, забрал отрывной талончик и обернулся, ища глазами господина в клетчатом. Но тот уже провалился сквозь землю.
Второй заезд кончился, и лошадь, на которую поставил Тим, пришла к финишу первой, на три корпуса обойдя другую.
Тим взял в окне собственный выигрыш: таковой кучи ассигнаций он ни при каких обстоятельствах еще не видел. И снова то краснея, то бледнея, лишь в этом случае от гордости и радости, стоял Тим у кассы и с сияющими от счастья глазами показывал всем интересным побеждённые деньги.
Радость и горе постоянно живут рядом. На Тима внезапно опять нахлынули воспоминания об отце, которого сейчас похоронили: ни при каких обстоятельствах он не побеждал столько денег! Слезы сами потекли по лицу Тима, и он расплакался у всех на глазах.
— Э, юноша, кому привалило такое счастье, тому уж хныкать не след, — раздался внезапно у него над ухом скрипучий гортанный голос.
Тим заметил через слезы человека в помятом костюме и с помятым лицом. Слева от него какой-то рыжий верзила с высоты собственного роста пристально рассматривал Тима. Справа стоял низенький, лысый, элегантно одетый господин; он наблюдал на Тима с живым участием.
Все трое, казалось, держались совместно; по крайней мере, они в один голос задали вопрос, не желает ли Тим выпить вместе с ними лимонаду, дабы отпраздновать выигрыш.
Тим, пораженный таковой доброжелательностью не меньше, чем счастьем, нежданно выпавшим на его долю, кивнул в знак согласия и, всхлипнув еще разок, сообщил:
— Я желал бы посидеть за столиком вон в том месте, в саду.
какое количество раз он сидел тут с отцом и выпивал лимонад!
— Прекрасно, кроха, в саду так в саду, — снова сообщили в один голос все трое.
И через 60 секунд они уже сидели вместе с Тимом за столиком в тени громадного каштана.
Господин в клетчатом, что принес Тиму счастье, больше не оказался, и скоро Тим совсем позабыл о нем, тем более что трое новых друзей, заказав себе пива, а мальчику — лимонаду, принялись развлекать виновника торжества всякими фокусами. Рыжий верзила, поставив себе на шнобель стакан с пивом, продолжительно балансировал с ним, не пролив наряду с этим ни капли; человек в помятом костюме и с помятым лицом всегда извлекал из колоды ту самую карту, которую наобум именовал Тим, а низенький лысый господин проделывал всевозможные забавные штуки с деньгами Тима. Он заворачивал их в носовой платок, свертывал его, позже расправлял, и… платок появился безлюдным.
Лысый хихикал и сказал:
— А сейчас, мальчик, сунь-ка руку в левый карман твоей курточки!
Тим лез в карман и, к собственному удивлению, обнаружил в том месте все собственные деньги.
Да, это было необычное воскресенье! Еще три часа назад Тим, вечно несчастный, бродил один по городу, а сейчас он то и дело смеялся, да так радостно, как уж в далеком прошлом не смеялся, кроме того пара раз подавился от хохота лимонадом. Его новые товарищи очень нравились ему. Он был горд, что отыскал себе настоящих друзей, к тому же с этими редкими профессиями: «помятый» был чеканщиком монет, рыжий — кошелечных дел мастером, а лысый — экспертом по каким-то кассовым книгам, — Тим не совсем его осознал.
В то время, когда Тим постарался было широким жестом оплатить счет, принесенный кельнером, все трое, радуясь, решительно замахали на него руками. Низенький лысый господин сам заплатил за все, среди них и за лимонад, выпитый Тимом; и в то время, когда Тим распрощался со собственными новыми приятелями, в кармане его лежал нетронутым целый выигрыш.
Тим планировал уже быстро встать в трамвай, как внезапно столкнулся носом к носу с господином в клетчатом. Без всякого предисловия тот заявил:
— Эх, Тим, Тим, ну и глупый же ты мальчик! Сейчас у тебя не осталось ни гроша!
— Ошибаетесь, господин, — засмеялся Тим. — Вот мой выигрыш!
Он извлёк из кармана пачку денег, продемонстрировал ее незнакомцу и, мало помолчав, сказал:
— Они ваши.
— Деньги, каковые ты держишь в руке, — неуважительно сообщил незнакомец, — легко многоцветные бумажки. Они ничего не стоят!
— Я взял их в кассе! — крикнул Тим. — Это уж совсем совершенно верно!
— В кассе, друг, ты взял настоящие деньги. А эта троица, с которой ты сидел в саду, точно обменяла их на фальшивые. Я их прекрасно знаю. Жаль, я через чур поздно заметил тебя в их компании. Лишь я желал подойти, а их уж и след простыл. Так как это самые настоящие мошенники!
— Ошибаетесь, господин! Один из них — кошелечных дел мастер…
— Ну, светло, крадёт кошельки!
— Крадёт кошельки? — неуверенно переспросил Тим. — А что же тогда делает чеканщик?
— Печатает фальшивые деньги. Он фальшивомонетчик.
— А третий? Эксперт по кассовым книгам?..
— Данный реализовывает тут поддельные талоны. Другими словами, мошенничает на скачках!
Нет, Тим не желал этому верить. Тогда господин в клетчатом дотянулся из собственного бумажника ассигнацию и сравнил ее с ассигнацией Тима. И действительно, ни на одной из ассигнаций Тима, сколько Тим ни наблюдал через них на свет, не было возможности найти водяных знаков.
Тим удрученно кивнул. И внезапно, бросив бумажки на землю, принялся в неистовстве топтать их ногами. Какой-то старичок, проходивший мимо, с большим удивлением посмотрел вначале на Тима, позже на деньги, позже на господина в клетчатом и внезапно ринулся бежать, как будто бы заметил черта.
Господин в клетчатом мало помолчал, позже извлёк из кармана монету в пять марок и, протянув ее ошарашенному Тиму, внес предложение ему прийти ко мне опять в следующее воскресенье. После этого он быстро удалился.
«Весьма интересно, из-за чего он сам не играется на скачках?» — поразмыслил Тим. Но тут же забыл про данный вопрос и, сунув деньги в карман, отправился пешком к себе — в собственный переулок. Фальшивые деньги так и остались валяться на земле.
Мачеха, как ни необычно, в этом случае не отлупила Тима, не смотря на то, что он удрал с похорон и без того поздно возвратился к себе. Она лишь покинула его без ужина и, не сообщив ни слова, тут же послала дремать. Но Эрвину не запрещалось сегодня лечь попозже и посидеть еще мало с гостями; гости без звучно проводили Тима неприязненными взорами.
За этим необычным воскресеньем последовала долгая печальная семь дней. Тим, как неизменно, приобретал колотушки и затрещины дома и еще чаще, чем неизменно, предупреждения и замечания в школе. И все время он раздумывал над тем, идти ли ему в воскресенье на ипподром либо остаться дома. Монету он запрятал — вложил в щель в стенке соседнего дома, дабы ее случайно не отыскал Эрвин. И всегда, проходя мимо этого дома, он нечайно радовался: идея, что ему, возможно, еще раз посчастливится победить на скачках, доставляла ему тайную эйфорию.
Тайны госпожи Кирсановой. Письмо. 3 серия (2018) Исторический детектив @ Русские сериалы
