Предельный случай «мира и Войны» напоминает нам, что перевод возможно как target oriented («ориентированным на цель»), так и source oriented («ориентированным на источник»), другими словами он может ориентироваться или на текст-источник (либо отправной), или на текст (и читателя) пункта назначения либо прибытия. Эти термины, применяемые сейчас в теории перевода, по всей видимости, затрагивают ветхую проблему: обязан ли перевод погружать читателя в культурную среду и известную эпоху (в эпоху и среду уникального текста), либо же необходимо сделать эту среду и эту эпоху дешёвыми читателю, принадлежащему к культуре языка назначения?
На базе данной проблематики возможно кроме того проводить изучения, каковые, на мой взор, выходят за пределы переводоведения в строгом смысле слова и затрагивают сравнительное литературоведение и историю культуры. К примеру, совсем не интересуясь вопросом большей либо меньшей верности тексту-источнику, возможно изучать то, как тому либо иному переводу удалось оказать влияние на культуру, в которой он показался. В этом смысле не будет никакого значительного различия между одним переводом, полным лексических неточностей и написанным на ужасном языке, но приобретшим известность и оказавшим большое влияние на целые поколения читателей, и вторым, что, согласно точки зрения публики, был самым верным, но распространился позднее и только в нескольких сотнях экземпляров. В случае если тот перевод, что поменял мышления культуры и способ письма-восприемницы, был «нехорошим», его необходимо будет учесть самым важным образом.
без сомнений, было бы весьма интересно (не знаю, сделано ли это) изучить влияние, оказанное на итальянскую культуру русскими романами, публиковавшимися в начале XX в. издательством «Барион». Их переводили с французского аристократки с двойными фамилиями, ставившие во всех русских фамилиях окончание – ine. Но в качестве главного примера достаточно было бы упомянуть германский перевод Библии, сделанный Лютером. Лютер (Luther 1530, ит. пер.: 101), применявший как синонимы глаголы ubersetzen («переводить») и verdeutschen («онемечить»), тем самым заявляя о важности, придаваемой переводу как средству культурной ассимиляции, так отвечал критикам его германского перевода Библии: «Они обучаются сказать и писать по-германски по тому, как я перевожу, и тем самым воруют у меня язык, о котором прежде знали мало».
Кое-какие переводы открыли для языка новые ясные возможности (а также новую терминологию). Необязательно знать иудейский, дабы оценить действие лютеровского перевода на немецкий язык, как необязательно знать хороший греческий, дабы оценить перевод «Илиады», сделанный Винченцо Монти{¦ 91}, – и, кстати, необязательно было кроме того знать греческий, дабы сделать данный перевод, потому, что Монти был «переводчиком переводчиков Гомера». Переводы Хайдеггера коренным образом поменяли стиль многих французских философов, как итальянские переводы германских идеалистов очень сильно сказывались на отечественном стиле философствования в течение чуть ли не целого века. Снова же у нас в Италии переводы американских прозаиков, сделанные направляться, внесли свою лепту в появление одного из повествовательных стилей послевоенной Италии, не смотря на то, что сами эти переводы были обычно свободными и чуть ли верными.
Крайне важно изучить функцию, делаемую тем либо иным переводом в культуре языка назначения. Но с данной точки зрения перевод делается внутренней проблемой истории данной культуры, и все лингвистические и культурные неприятности, поставленные оригиналом, теряют собственное значение.
Вот из-за чего я не планирую заниматься этими проблемами. Меня интересует процесс сотрудничества текста-источника с текстом назначения. В этом отношении неприятность уже ранее была поставлена такими авторами XIX столетия, как Гумбольдт и Шлейермахер (см. кроме этого: Berman 1984): обязан ли перевод подводить читателя к пониманию лингвистического и культурного универсума уникального текста, либо же его задача – так преобразовать уникальный текст, дабы сделать его доступным читателю, принадлежащему к культуре и языку назначения? Иными словами, в случае если имеется перевод Гомера, обязан ли переводчик преобразовать собственных читателей в греческих читателей гомеровских времён, либо же его задача – вынудить Гомера писать так, как он писал бы, будучи отечественным современником?
В случае если поставить вопрос так, он может показаться парадоксальным. Но необходимо задуматься над тем общепризнанным фактом, что переводы устаревают. Английский Шекспира постоянно остаётся одним и тем же, но итальянский язык шекспировских переводов вековой давности сам заявляет о времени собственного происхождения. Это значит, что переводчики, кроме того не имея таких намерений, кроме того стараясь вернуть вкус исторического периода и языка оригинала, в конечном итоге пара модернизировали оригинал.
130
Снелл-Хорнби (Snell-Hornby 1988) сказала о cultural turn («повороте к культуре») в переводоведении, как в философии говорилось о linguistic turn («повороте к лингвистике»). Лефевр (Lefevere 1992: XIV) говорит, что «язык – это, возможно, наименее ответственное». См. кроме этого: Bassnet Lefevere (1990), Pym (1992).
(обратно)
131
* Пер. А. М. Эфроса (1934) ·
(обратно)
132
* Пер.?. М. Лысенко.
(обратно)
133
* Рассмотрение, другими словами подкрепление аргументами либо подтверждение правильности верования либо действия (лат.).
(обратно)
134
* Песнь, которая начинается с эйфории и завершается плачем (лат.).
(обратно)
135
* Пер. С. В. Шервинского.
(обратно)
136
* «Лафортер сообщил бы, что у меня нет шишки отцовства» (фр.).
(обратно)
81
Остин (Austen), Джейн (1775–1817). Англ. писательница.
(обратно)
82
Tanto gentile… miracol mostrare. Данте Алигьери, «Новая судьба» (Vita nuova), сонет XXVI.
(обратно)
83
Россетти (Rossetti), Данте Габриэль (1828–1882). Англ. поэт и художник, глава «Братства прерафаэлитов». Перевёл на английский «Новую судьбу» Данте и создал иллюстрации к ней, и к «Божественной комедии».
(обратно)
84
Аверроэс, Абу-ль-Валид Мухаммад ибн Ахмад ибн Мухаммад ибн Рушд (Ibn Rusd, ок. 1126–1198). Араб, философ-перипатетик, комментатор Аристотеля.
(обратно)
85
Вильeм из Мёрбеке (лат. Guilielmus Moerbecanus, ок. 1215–1286). Епископ, учёный, переводчик. Перевёл с греческого на латынь практически все комментарии и труды Аристотеля к ним.
(обратно)
86
«Муаллакат». Антология лучших поэм семи древних арабских поэтов, составленная Хаммадом ар-Равия (694–772).
(обратно)
87
В собственной «Новой поэтике» Иоанн Гарландский. Британец Иоанн Гарландский был автором «Парижской поэтики» (Parisiana poetria, ок. 1220–1235), а «Новую поэтику» (Poetria nova) написал второй британец, Гальфред Винсальвский, ок. 1208–1213.
(обратно)
88
Второй обстоятельства для выбора данной метафоры я не вижу… Метафора «море» = «крыша» поддерживается кроме этого омонимией: по-франц. «colombes» – не только «голуби», но и «парусные лодки».
(обратно)
89
Как возможно перевести «мир и Войну» на китайский. В китайском переводе (Чжаньчжэн юй хэпин. Т. 1–2. Шанхай: Синь вэнь чубаншэ, 1957 / Пер. Гао Чжи) французский текст дается по-французски (латиницей), а после этого направляться китайский перевод (иероглификой).
(обратно)
90
«Война и мир» во французском переводе. Восемь разных французских переводов романа (с 1879 по 1973 г.), так или иначе, выделяют французский текст Толстого: или курсивом, или малыми прописными, или всегда оговаривают это в постраничных примечаниях. Только в одном издании этого нет, но это не перевод, а переложение «для дам». Очевидно, узкая игра «французского с нижегородским», которую сам Толстой сравнивал с игрой светотени на картине, теряется во всех переводах без исключения.
(обратно)
91
Монти (Monti), Винченцо (1754–1828). Итал. поэт, драматург, филолог.» (Умберто Эко. Cказать практически то же самое. Испытания о переводе)
[11] «— Может ли колдун убить человека посредством волшебства? — задал вопрос лорд Веллингтон у Стренджа.
Стрендж нахмурился. Казалось, вопрос ему не пришолся по нраву.
— Полагаю, колдун может, — допустил он, — но джентльмен не станет» (Сьюзен Кларк. Джонатан Стрэндж и господин Норелл).
[12] «Указ медлительно проплывал по экрану золотыми церковнославянскими литерами, а голос известного народного дьяка Либермана столь же медлительно его зачитывал. Указ был серьёзный: не обращая внимания на давность лет, не обращая внимания на смягчающие события, внук Ивана Великого, царь Иван Васильевич, прозванный неизвестно по какому счёту четвёртым, вовеки столетий лишался почётного звания «Грозный», и предстоящее упоминание о нём совокупно с этим незаконно самозахваченным титулом, будет наказываемо по всей строгости имеющего быть в ближайшее время изданным закона. Потому что титулы — как и каждая вторая естественная монополия — пребывали в России в личном ведении императора. Само собой, ограничения в титулах, наложенные незаконной, младшей ветвью Романовых, силы не имели: скажем, введённое так называемым Николаем Вторым ограничение на титул князя как могущий быть переданным не потом второго колена, кроме того не требуется было упразднять: в силах оставалось главное уложение правителя Павла Первого с правками, внесёнными его законным прямым и притом старшим потомком — императором Павлом Вторым» (Евгений Витковский. Почва святого Витта).
ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ 3 | ВСЕ СМЕРТИ
