Традиция иррационализма в философии xix—начала хх в.

Кризис европейского рационализма, утверждавшего в течении двух столетий (XVII—XVIII) примат разума, отыскал в первой трети XIX в. выражение в повороте вектора философствования в сторону рационально невыразимых качеств бытия.

Характерное собственный выражение данный поворот «за границы» разума отыскал в философии А.Шопенгауэра. В его философии базой бытия, животворным бытийным началом выясняется не познавательная свойство, а воля. Разум играется второстепенную, служебную роль по отношению к воле. Воля толкуется им как слепая, преступная, тщетная сущность всякого бытия.

Во внутреннем опыте, в нюансе рефлексии, мир дан человеку в виде представления. Что, но, делает вероятным мыслить мир в виде объекта? Ответ Шопенгауэра: воля. Так как субъект не бесплотный ангел, наделенный только мыслительными свойствами, он имеется еще и тело, существующее среди и наряду с другими телами природы. По отношению к рефлексии людская телесность проявляет себя как воля. «действие тела и Волевой акт, — говорит Шопенгауэр, — это не два объективно познанных разных состояния, объединенных связью причинности; они не находятся между собою в отношениях действия и причины, нет, они являются одно да и то же, но лишь данное двумя совсем разными методами: один раз совсем конкретно и второй раз в созерцании для рассудка. Воздействие тела имеется не что иное, как объективированный, т.е. вступивший в созерцание акт воли» [20]. Тело — это «объективность воли». Данное представление о воле, которое субъект находит в самом себе, Шопенгауэр распространяет на всю землю в качестве его сущности. Из него выводимо и представление о природе, о действующих в ней силах. Понятие «силы природы» основано на восприятии субъектом воли. «До сих пор, — писал Шопенгауэр, — понятие воли подводили под понятие силы; я же поступаю именно напротив и каждую силу в природе желаю осознать как волю» [20].

Познание по собственной сути предназначено для служения воле. Сама же воля безосновна. Она — «вещь в себе». Воля ненасытна, всегда не удовлетворена достигнутым, ей характерно слепое нескончаемое рвение. Но так действующая «голодная воля» сталкивается с препятствиями, разладом, несоответствиями, что и есть источником страданий, избавиться от которых нереально. Человек обречен на страдания. Так Шопенгауэр приходит к центральной идее собственной этики, повторяющей, как возможно видеть, первую из четырех «добропорядочных истин» Будды (e 3.3.1.1). В целом этика Шопенгауэра, основанием для которой и помогает его онтология, воспроизводит главные мотивы индийской философии: смирение, сострадание, мироотречение.

Предстоящее развитие традиция иррационализма взяла в «философии судьбы» Ф.Ницше, испытавшего влияние идей А.Шопенгауэра. Ницше принципиально строил собственную философию вне объекта и оппозиции субъекта. В случае если в бытийной модели Шопенгауэра еще сохраняется разумное начало, правда во «запасном» функции, то у Ницше оно всецело исключается. Фундаментальной категорией ницшеанства выступает не бытие, а понятие судьбы. Главный показатель судьбы — изменение, становление, а ее движущее начало — воля к власти, проявляющееся во всем становящемся. Действием воли к власти разъясняется упорядоченность мира, образующая «иерархию царств», причем человек вовсе не занимает ее высшую ступень, он не венец творения, человек, по Ницше, это «больная мартышка». Одна из главных презумпций Ницше заключалась в том, что витальное, природное, животное начало, будучи подчинено социальной, культурной форме, оскудевает, вырождается и гибнет. «В случае если присмотришься к показателям упадка, — говорит Ницше, — то осознаешь кроме этого и мораль, осознаешь, что прячется за ее оценками и священнейшими именами: оскудевшая судьба, воля к концу, великая усталость. Мораль отрицает жизнь» [15]. «Отрицанием воли к судьбе» выступает в философии Ницше и христианство. «Понятие “Всевышний”, — писал он, — придумано как противоположность понятию судьбы — в нем все вредное, отравляющее, клеветническое, вся смертельная неприязнь к судьбе сведены в ужасающее единство!» [15].

Из тезиса примата витально-природного над социальным, культурным в человеке вырастает и основной посыл философии Ницше — «переоценка всех сокровищ». Настоящее, аутентичное бытие находится «по ту сторону добра и зла». Но существовать в этом настоящем бытии хороши отнюдь не все, а лишь те, кто способен подняться по ту сторону добра и зла. К примеру, Р.Раскольникову, храбрецу Ф.М.Достоевского, это не удалось. Те же, кому подобное удается и сущность настоящие хозяева судьбы. Из этого апофеоз философии Ф.Ницше — концепция сверхчеловека: «Всевышний погиб: и мы желаем — пускай живет сверхчеловек!»

Ницше, само собой разумеется, прав, констатируя наличие определенного несоответствия, напряжения между жизненной витальностью и сокровищами культуры. Мораль, вправду, «отрицает» жизнь собственными табу, ставя преграды на пути действия животных инстинктов, свойственных человеку, и тем самым «культивируя» его. Быть может, что данное напряжение, чреватое разнообразные прорывами, есть обстоятельством отклонений и аберраций в людской поведении. Приемлем ли, но, тот выход, что предлагает Ницше: назад, в царство необузданных животных инстинктов?

Неспециализированный поворот европейского духа за границы рациональности отыскал кроме этого выражение и в философии предтечи экзистенциализма ХХ в., датского философа Серена Кьеркегора (1813—1855). Но, в отличие от Шопенгауэра и Ницше, вектор философствования Кьеркегора обращен не к жизненной витальности, а к формам людской духовности, каковые не соответствуют параметрам рациональности, — к ценностному сознанию и вере, опосредующему мир свободы. Вера, по Кьеркегору, представляет собой полную противоположность разуму. Разум — религии и злейший враг веры. Из этого характерная для его философии тема борьбы против рационалистической философской традиции, в первую очередь гегелевской.

Главным вопросом философии Кьеркегора делается вопрос о смысле судьбы, поиск которого понимается им и как неприятность личного спасения.

Философию С.Кьеркегора характеризуют как предэкзистенциализм, имея в виду, что полностью экзистенциалистская мысль развилась в ХХ в. (А.Камю, Ж.-П.Сартр и др.)

Рационалистическая философия была эссенциализмом — учением об отвлеченных сущностях, постигаемых в неспециализированных понятиях. Индивид, личное растворялись тут в общем. (Показательно, что придуманная Кьеркегором для себя эпитафия звучала: «Данный единичный».) Исходя из этого не сущность, а существование будут настоящим предметом философствования. Существование (экзистенция) даны мне не в мышлении, не в суждении, а в самой жизни, в эмоции, переживании. Экзистенция раскрывается в потоке судьбы, в которую я вовлечен, сталкиваясь с ее проблемами. Подобная встреча происходит в критические моменты судьбы, в ситуации смысложизненного выбора, воображаемой С.Кьеркегором выражением «либо — либо».

Свойство к принятию ответственности и свободному выбору за него имеется отличительная черта человека как человека, как личности.

На пути к настоящему существованию человек проходит три стадии: эстетическую, этическую и религиозную. Именно на последней стадии внешнее, общее всецело преодолевается и человек вступает в прямое общение с Абсолютом, собственного рода личным божеством. Тем самым человек прорывается к собственной уникальности, неповторимости, единичности. В этом и содержится истина. «Истина, — говорит Кьеркегор, — имеется субъективность».

!Задание 7.4.Сравните главной мотив экзистенциального философствования с суждением выдающегося физика Э.Шредингера: «Откуда я случился и куда направляюсь? Таков великий значительный вопрос, однообразный для всех нас. У науки нет никакого ответа на данный вопрос». Из-за чего?