Национализм и ксенофобия в современной испании

Слово «национализм», как научное и как политическое понятие, употребляется большинством испанских социологов и политологов без априорно негативного смысла. В значительной степени это связано с тем, что таковой суть ему придавался при франкизме, которым как национализм характеризовались каждые попытки протеста против твёрдого контроля со стороны авторитарного и унитарного страны. Единство Испании сейчас принимается демократическими идеологами как «единство через многообразие». Само же понятие «национализм» выступает как дополнительная черта понятия «регионализм», а время от времени как замена либо разновидность его. «регионализм и Национализм в Испании неотделимы друг от друга», — подчеркивал известный испанский социолог В.Перес-Диас.11

Как отмечалось выше, великодержавная ксенофобия времен испанской империи и франкизма остались в прошлом. Подобно практически всем цивилизованных сообществ, неприятности, появляющиеся у Испании в сфере интернациональных взаимоотношений, лишены воинственно-националистической окраски.

Страна пока не знает для того чтобы наплыва эмигрантов из Южной и Юго-Восточной Азии, Турции, Северной Африки, исповедующих ислам, что характерен для государств-членов Евросоюза, в особенности для Германии, Франции (частично Англии), что ведет к важным, массовым подчас, столкновениям на этно-религиозной базе. Не стала причиной происхождению ксенофобских настроений и испанская трудовая эмиграция 1950- 1970-х гг. в государства Западной Европы. В значительной степени это было связано с тем, что испанцы были христианами и по большому счету людьми европейской культуры, которые связаны с общностью и народами Европы исторического прошлого.

Словом, испанский национализм в его сдержанных и крайних проявлениях существует сейчас (если не только, то по большей части) в сфере внутренней: в сфере взаимоотношений регионов с центром и между собой. На данный момент, в предвидении наплыва в Испанию иммигрантов из исламских государств, испанские власти принимают последовательность мер предотвращения вероятных вспышек ксенофобии, например, законы, регулирующие приток легальных иммигрантов и мешающих въезду нелегальных. И создан последовательность особых университетов и принято пара распоряжений, прописывающих нормы поведения иммигрантов и призванных регулировать взаимоотношения иммигрантов со светскими и конфессиональными властями страны.

Процесс демократизации административно-территориальной структуры страны предполагал выбор при помощи референдума одной из двух главных моделей регионального самоопределения. Одна из них предлагала ответственности и широкий спектр компетенций (которая конкретизируется каждым регионом), вторая — сужала комплект компетенций, но и уменьшала региональную ответственность.

В итоге процесса демократизации национально-региональной структуры страны всего три региона предпочли самоопределиться как национальные автономии: Галисия, Каталония и Баскония. Эти три региона отличались от остальных более быстро выраженными национальными показателями (в частности, особенным языком, культурой, социально-экономическим укладом, историческим методом и т.д.), а основное — укорененностью национального сознания, отношением к центральной власти. Их было бы четыре, если бы претензии политической элиты были бы поддержаны большинством обитателей Андалузии. Но они посчитали, что претензии на получение автономии по наибольшему уровню являются проявлением амбиций узкого круга политиков, борющихся за власть.

Остальные 14 самоопределились в качестве так называемых исторических автономий. Не смотря на то, что некоторым из них были свойственны определенные элементы национального самосознания (наличие особенного диалекта, локальных обычаев, элементов необычной искусства и культуры), они предпочли большему количеству компетенций меньшее количество обязывающих ответственности и самостоятельности.12

Из трех национальных автономий одна — Галисия — есть экономически отсталой сельскохозяйственной областью, которая в силу бедности и своей отсталости никаких сепаратистских устремлений не имеет, политические претензии части местной элиты и некоторых национальных организаций популярностью у населения не пользуются. Не имела Галисия и экстремистских националистических организаций. Постоянная потребность Галисии во внимании центральных правительства, выделяющих важные средства на поддержку и культуры региона и развитие экономики, содействуют заинтересованности в статус-кво и умеренности национальных претензий. В Галисии политический консерватизм, в принципе, влиятельней национализма, что, не нося до последнего времени политического характера, практически сводился к заботе о развитии и сохранении культуры и местного языка.

Иное дело Каталония и Баскония. Каталония и Баскония являются самый богатыми индустриальными регионами Испании. Располагая одновременно и высокоразвитыми денежно-банковскими структурами, они занимают господствующие позиции на внутреннем рынке страны и в ее интернациональной торгово-денежной деятельности. Борьба за расширение и упрочение этих позиций потребовала свободы благоприятных взаимоотношений и хозяйственного маневра с властью. В сочетании с неспециализированной привлекательностью для граждан этих регионов той оптимальной формы национальной автономии, которая предполагала самый высокий уровень самоуправления, их выбор представляется в полной мере закономерным.13

Но оба эти региона в иных отношениях заметно отличаются друг от друга, что накладывает важный отпечаток на темперамент свойственных тому и второму национальных неприятностей. Существует последовательность факторов природного, хозяйственного, социокультурного, политического характера, благодаря которым оба региона вырвались вперед в их развитии экономики и одновременно с этим сохранили различия и свою самобытность между собой.

Баскония — северная окраина Испании — есть гористой областью, которая столетиями оставалась тяжело дешёвой как для завоевателей с их обычаями и нравами, так и по большому счету для проникновения любых инородных культурных влияний. Баски – единственная региональная общность страны, сохранившая собственный старый язык, находящийся в собствености к совсем второй (не романской) языковой группе. Баскония владела скудными возможностями для ведения наиболее значимого для Средних столетий сельского хозяйства и в течение долгого времени оставалась одним из беднейших регионов страны.

Но она владела богатейшими залежами металлической руды, на базе широкой переработки и добычи которой во время индустриализации и развернулись металлургия, машиностроение, судостроение и другие отрасли, специальной на производстве средств производства. Для этого потребовались экономическая и политическая помощь со стороны Центра. Выходя со своей продукцией не только на внутренний, но и на внешний рынок, Баскония имела возможность и наращивать капиталы, и снабжать развитие производства за счет зарубежных инвестиций, для чего ей кроме этого была нужна помощь со стороны испанского правительства.

Потребности расширяющегося производства при нехватке рабочих рук привели к массовому притоку в Басконию мигрантов из вторых регионов страны, что в значительной мере усложнило национально-этническую структуру региона. Инопланетяне прекрасно приспособились в промышленном секторе, но не в жизни Басконии как национального региона.

Этнические и не этнические баски смешивались, трудились в одних и тех же отраслях экономики, в основном в городах, но, в большинстве случаев, пребывали в гражданских ассоциациях (спортивных, культурных и, что особенно принципиально важно опытных), различающихся по национальному показателю. Этим разъясняется кроме этого и очень значительное для понимания изюминок регионального национализма резкое различие между сельской и муниципальный культурой, сочетание архаичных и современных начал в образе судьбы населения Басконии (что характерно для регионов и отсталых стран, каковым Баскония уже не есть14).

Каталония сформировалась как регион Испании с самый высоким уровнем собственной национальной культуры и одновременно с этим национальным самосознанием, проникнутым духом автономизма, сочетанием ощущения собственной испанскости и, в один момент, особости. Расположенная на Юго-Востоке страны, на ее средиземноморском побережье, Каталония всегда была обширно открыта влиянию средиземноморской культуры. Она и сейчас воображает самая образованную и культурную область Испании. Благодаря родственности каталонского языка с кастильским и с другими романскими наречиями, сходству культур, дружественной атмосфере, чужие люди легко приспособились в Каталонии. Профсоюзы в Каталонии, в отличие от Басконии, не делятся по национальному показателю.

По площади Каталония намного превосходит Басконию. Ее почвы и климат весьма благоприятны для ведения сельского хозяйства. Благодаря зажиточности крестьян, в регионе накапливались личные капиталы для промышленности и развития торговли, а каталонское предпринимательство меньше зависело и зависит сейчас от помощи центральной власти. В следствии каталонский путь предполагал преимущественное развитие легкой промышленности, менее тяжёлые и драматичные, чем у Басконии, переход и индустриализацию к капитализму, отсутствие враждебности между селом и городом.15

И элиты, и главная масса населения обоих регионов не поддерживали отделение от Испании и были заинтересованы в ее сохранении как единого страны. Они кроме этого были (до последнего времени — о чем см. ниже) в массе собственной удовлетворены тем количеством полномочий, что они взяли в ходе демократизации, и не стремились к принципиальному трансформации положения дел. Не считая прямых доводов общегосударственного характера (таких, как в различной степени выраженное испанистское самосознание, определенные неспециализированные исторические традиции, чувство единства испанского народа при взаимоотношениях с другими нациями и государствами и т.д.), тут играют роль и яркие экономические интересы.

Большая баскская и каталонская буржуазия были равняется заинтересованы в расширении и упрочении и собственного ведущего положения в индустрии (и, в целом, в экономике), и в нужной для этого политике центрального правительства. Исходя из этого, например, предпринимательство обоих регионов, далеко не свободное от местнического патриотизма, не включалось в националистические акции. Одновременно с этим уже в этом отношении между каталонским и баскским национализмами существует и отчетливая отличие.

Экономические элиты обеих регионов были и остаются достаточно космополитичными. Но в случае если басконское предпринимательство зависит от материальной помощи со стороны центрального правительства, то каталонское предпринимательство способно, в принципе, обойтись без этого. Оно испытывает недостаток не в прямой помощи, но в свободе рук, и на это применяет обретаемое ей влияние.

Что же касается политических элит, то они практически появились во время демократизации и особенно окрепли за четверть века существования самоуправления. Национальные партии этих регионов так окрепли и имеют такое большое представительство в общеиспанском парламенте, что правительство вынуждено с ними принимать во внимание. Одновременно с этим они по-различному трактуют проблему взаимоотношений регионов с центром.

Каталонский национализм вмешивал собственные требования в неспециализированную программу демократизации Испании, благодаря чему Каталония стала единственным регионом, в котором были объединены оппозиционные франкизму силы, опирающиеся на профсоюзы, объединения студенчества, предпринимателей и интеллигенции а также на церковь. На сегодня каталонское общество владеет более современными структурами, чем басконское, более развитой социальной совокупностью, более дешёвой и развернутой сетью образования (более большого качества) и т.д. Иммигранты из вторых регионов тут легко приспособились, чему содействовала и социально-культурная политика властей. Эти власти проявляли особую заботу об интересах некоренного населения региона. Достаточно заявить, что в Каталонии имеется около 300 Андалузских домов и 400 домов вторых региональных общностей.

Каталонский национализм по самой его природе не агрессивен. Он не принимал идеологического, сепаратистского, а тем более ксенофобского характера и был плюралистичен. В мягком каталонском национализме возможно различить правоцентристское, центристское и левое крылья, грани между которыми достаточно размыты, и иногда происходят узнаваемые сдвиги, включающие и выплески сепаратистской энергии. Так, по окончании последних независимых выборов, в то время, когда к власти пришла Левая Республиканская партия Каталонии, активизировались радикальные националисты, среди которых распространены сепаратистские настроения. Но, как мы знаем, исключения из правил лишь подтверждают справедливость этих правил.

Отличия басконского национализма от каталонского предопределяются во многом позициями и взаимотношениями баскского и не баскского населения региона. В еще большей степени это предрешается позициями и интересами различных социальных их взглядов и слоёв на сепаратизм, каковые разнообразны и изменчивы. И, наконец, еще более значительна многопартийность басконского национализма, что складывается из неповторимого для разнообразия и Испании множества национальных группировок и партий. Это принципиально важно еще и вследствие того что все партии либо группировки в различной мере, но опираются на одинаковые круги и ведут между собой борьбу за влияние на них, что предполагает многообразные политические комбинации (долгие и временные альянсы, разрывы, отношения явные и тайные).

Баскский национализм, в отличие от каталонского, кровно связан с сепаратизмом, не смотря на то, что это и не означает, что все его течения сейчас исповедуют сепаратизм. Это указывает, во-первых, что и в прошлом и сейчас в совокупность баскского национализма входили и входят перемещения, открыто и воинственно проповедовавшие идеи сепаратизма. Это указывает, во-вторых, достаточно широкую, время от времени чисто инстинктивную, помощь данной идеи со стороны политически неактивных весов. Это указывает, в-третьих, непоследовательность разнообразных (среди них и влиятельных) представителей умеренного национализма, каковые, в душе симпатизируя тем либо иным нюансам сепаратистской идеи, по тактическим соображениям выступают против нее, меняют собственный отношение к максималистскому экстремизму и националистическому ригоризму в зависимости от политической обстановки и собственных прагматических мыслей. Это указывает, в-четвертых, четко выраженное многообразие самой сепаратистской идеи от архаического утопического романтизма с его мечтами о восстановлении Великой Басконии — Эускади до современного (утопического в этих условиях) рвения к созданию нового свободного (а подчас кроме того и этнически чистого) страны Эускади. Мысль всех сделать басками не только не настояща, но страшна еще и тем, что благодаря ей совершается сознательное либо несознательное соскальзывание баскского национализма в сферу ксенофобии. Она практически предлагает представителям не баскской части населения региона выбор между высылкой (если не уничтожением) и насильственной ассимиляцией. Быть может, что кое-какие а также многие участники максималистских националистических организаций данной альтернативы не видят а также не хотели бы ее, но тут уж будет функционировать логика политической борьбы. Итоги сопоставления каталонского и баскского национализмов прекрасно отражены в принятой многими испанскими политологами формуле: Каталонский национализм объединяет, баскский — разъединяет.