В шикарном номере отеля, воображающем собой анфиладу из трех помещений, Тим в первый раз был наконец совсем один. Барон уехал на какое-то заседание, сообщив, что зайдет за ним, в то время, когда возвратится.
Тим как был, в широком свитере и клетчатых брюках Джонни, прилег на тахту. Под головой у него была целая гора полосатых шелковых подушек. Тим не сводил глаз с люстры, похожей на причудливое образование из застывших стеклянных слез.
В первый раз за продолжительное время он ощущал себя опять практически совсем нормально. Не из-за тех превращений, каковые случились с ним благодаря упавшему с неба достатку — об этих превращениях Тим до тех пор пока еще имел очень не сильный представление, — а по причине того, что сейчас он знал твердо: хохот его жив. И еще ему во всей данной неразберихе стало очевидным одно: барон — его опекун, соответственно, он никуда больше не провалится сквозь землю; сейчас они как будто бы привязаны друг к другу. В погоне за своим хохотом Тим, казалось, был практически у цели. Оставалось лишь отыскать ахиллесова пята барона… Увы, Тим тогда еще не знал, что с далека очень многое видно значительно лучше, чем вблизи.
В дверь постучали, и Тим еще не успел ответить «войдите», как в номер вошел барон.
— Ты отдыхаешь? Замечательно! — сообщил Треч в дверях.
Позже его долгая, худощавая фигура сложилась в два раза, как будто бы перочинный нож, и он уселся в шикарное кресло с инкрустацией из слоновой кости. Положив ногу на ногу, он с усмешкой посмотрел на Тима.
— Последнее пари — легко блеск! Примите мое уважение, Тим Талер!
Тим смотрел на барона и молчал.
Казалось, и это забавляет барона. Он задал вопрос:
— А по совести говоря, ты что желал — проиграть либо победить это пари? Мне было бы весьма интересно это определить.
Тим с опаской ответил:
— Значительно чаще пари заключают, дабы победить.
— При таких условиях, это была хорошая находка! — вскрикнул барон. Он быстро встал с кресла и, скрестив руки на груди, начал ходить взад и вперед по номеру.
Тим, полулежа на тахте, задал вопрос:
— А отечественный договор еще настоящ? Так как я заключил его с первым бароном Тречем, а не с его братом-близнецом.
Треч возвратился из спальни обратно в гостиную и на ходу ответил:
— Договор был заключен с бароном Ч. Тречем. Меня кличут Чарлз Треч. А до этого я именовал себя Чезаре Треч. И в тот раз Ч., и сейчас Ч., мой юный приятель!
— Но раз нет никакого брата-близнеца, — спросил Тим, — кого же тогда похоронили вместо вас?
— Одного бедного пастуха, у которого не было никакой родни.
Треч сказал, как будто бы смакуя каждое слово.
— В Месопотамии находится моя основная резиденция — маленькой замок. Там-то ему и устроили праздничные похороны.
Барон опять направился в дальнюю помещение. Тим услышал его удаляющийся голос:
— Ты ни при каких обстоятельствах не слыхал про людей, заключивших сделку с линией и подписавших его собственной кровью?
Барон уже возвращался в помещение, где лежал Тим. Тим достаточно равнодушно задал вопрос:
— А разве линия имеется в действительности?
Треч опять опустился в кресло с инкрустацией из слоновой кости и практически простонал:
— Ты что, правда совсем дурачок либо лишь прикидываешься? До черта тебе, думается, по большому счету нет никакого дела!
Тим никак не имел возможности осознать, из-за чего данный разговор так тревожит барона. Но, услыхав слово «договор», он насторожился. Он поразмыслил, что Треч решил поболтать с ним по поводу договора. Но барон все разглагольствовал . Он сказал о Вельзевуле, властителе ада, о демонах Форказе, Астароте и Бегемоте, о колдуньях и о тёмной магии, о известном колдуне враче Фаусте, у которого одно время был слугой узнаваемый линия Мефистофель.
Увидев, что на мальчика эти беседы наводят скуку, он встал с кресла и пробормотал:
— Придется функционировать более прямо.
Тим опять положил голову на подушки. Правой рукой, свисавшей с тахты, он рассеянно теребил шелковую домашнюю туфлю, — эти ботинки принесли ко мне, когда он вошел в номер. Взор Тима опять обратился к люстре: в ее стеклянных слезах множество раз отражалась маленькая и нелепо искривленная, худощавая фигура барона.
— Желаешь выучить заклинание, — решительно задал вопрос Треч, — которым врач Фауст приводил к чЁрту?
— Нет, — ответил Тим, не поворачивая головы. Он заметил, как исказились миной лица мелких баронов в сверкающих каплях люстры.
— Тогда давай хоть я скажу заклинание! — сообщил барон. В голосе его звучала не хорошо скрытая досада.
— Как вам угодно, барон, — равнодушно ответил Тим.
И все-таки любопытство его пробудилось, в то время, когда он заметил, как множество маленьких Тречей, отраженных в множестве переливающихся стекляшек, подняли вверх для заклинания собственные тонюсенькие ручки.
Медлительно, глухим голосом Треч принялся произносить какие-то неслыханные слова:
Сборка люстры EUROSVET модель
