Человек создал язык, а язык отплатил собственному создателю сторицей. Он разрешил ему развить человеческий мозг, облагородил его, разрешил возможность думать, бороться и развиваться. Он многократно облегчил и сделал более плодотворным неустанный человеческий труд.
В итоге возможно сообщить без особенных преувеличений, что именно он, сын труда – язык, вывел человека в люди.
Произошло это весьма в далеком прошлом, вечно в далеком прошлом. Запрещено отсчитать известное число лет, кроме того большое, и выяснить дату, по окончании которой люди, став существами говорящими, из животных превратились в людей. Нереально отпраздновать десяти тысячелетний либо стотысячелетний «юбилей» языка. Нет возможности и почтить монументом его «изобретателя». Этих изобретателей были миллионы, и трудились они над собственным превосходным делом очень много лет. И нам на данный момент, когда мы обращаемся к вопросам, связанным с прошлым языка, приходится углубляться в такую даль, и глубь времен, где все теряется в тумане, на первый взгляд непроницаемом.
В действительности, тяжело, но вероятно дознаться, как говорили предки тысячу лет тому назад. От этого времени остались кое?какие конкретно письменные документы. Сохранились записи, сделанные людьми из других государств – византийцами, арабами; они обрисовывали в те самые времена чуждый им, но интересовавший их язык «руссов». Наконец, в полной мере быть может, что и сам отечественный народ имел возможность сберечь с того времени – кроме того не в записи, а в собственной памяти – отдельные древние слова, пословицы, прибаутки, сказки, песни… Мы заметим скоро, что это и в действительности случается, – так как между предками отечественными и нами тянется вековая, ни при каких обстоятельствах не прерывавшаяся сообщение.
А вот поразмыслите: как вы станете восстанавливать язык людей, живших за много тысячелетий до отечественного времени?
Они не умели писать; ни единой буквы по окончании себя они нам не покинули. У них не было никаких грамотных современников, каковые имели возможность бы поведать что?нибудь про их язык: все их ровесники были такими же, как они, лохматыми, низколобыми варварами. На таких нехороша надежда!
Тяжело представить себе, дабы что?то значительное имело возможность дойти от их времени до нас и в самой памяти народов: через чур уж продолжителен, вечно продолжителен пройденный с того времени человечеством путь. Так неужто мы обречены окончательно остаться в неведении довольно всего, что лежит за пределами эры письменной речи?
Это было бы очень безрадосно: самые древние, самые несовершенные письменные символы, какие конкретно известны нам и смогут быть прочтены нами, не древнее пяти – шести тысячелетий. А ведь человек существует на земле как человек уже много тысяч лет. Значит, мы можем изучать лишь ничтожную долю истории языка, жалкие проценты всего этого отрезка времени? По счастью, положение выясняется не таким уж неисправимым, в случае если к нему приглядеться внимательнее.
В первую очередь, о многом мы имеем право заключать по аналогии. Это что может значить?
В случае если я могу замечать, как растут и развиваются деревья сегодняшнего леса, как из желудя выбивается росток, как из ростка появляется могучее дерево, как неспешно оно начинает приносить плоды, стареет и, наконец, умирает, я могу положительно утверждать, что так же росли и развивались деревья и в лесах Ивана IV либо Владимира Киевского. Вряд ли я сделаю наряду с этим большую неточность. Отыскав в каких?или руинах чурбан, срубленный в год крещения Руси, и подсчитав на нем пятьсот годичных колец, я смело буду настаивать: этому дереву тогда было полтысячи лет. И нужно будет признать мою уверенность обоснованной.
Приблизительно так же обстоит дело и с языком. Мы ни при каких обстоятельствах не видели и ни при каких обстоятельствах не заметим отечественных прапращуров, людей каменного века. Но история разрешила нам замечать в наши дни жизнь народов и племён, находящихся приблизительно на той же стадии развития, которую в то время, когда?то проходили эти предки. В Австралии, в Африке, в Южной Америке сохранились еще уголки, обитатели которых до последнего времени не вышли из каменного века. Они стоят либо только что находились на ступени развития, близкой к тому, что наука именует «неолитом» и «палеолитом».
Замечая их, мы можем с достаточной долей возможности переносить эти наблюдения в далекое прошлое, в глубь времен и думать: приблизительно так жили, говорили, думали, заблуждались и нащупывали истину отечественные вечно в далеком прошлом существовавшие предки.
Само собой разумеется, это не весьма правильный и не в полной мере неоспоримый путь. Но за отсутствием лучшего к нему всегда приходится прибегать в науке о языке, в то время, когда речь заходит о самых отдаленных от нас временах. В то время, когда же речь идет о более близком времени, на помощь выступает необычное открытие прошлого столетия, то, что именуется «относительно?историческим способом» в языкознании.
Что это такое? Кратко этого не растолкуешь.. Нам нужно будет посвятить этому способу как минимум пара глав данной книги. Но предварительно я постараюсь несложным примером, сравнением, возможно, грубоватым, разрешить понять, о чем отправится обращение.
Ученые, замечающие мир животных, находят в нем множество живых существ, то более, то менее близко напоминающих друг друга. Это мартышки различных семейств и видов, полуобезьяны, либо лемуры, и, наконец, человек.
Изучая всех их, зоологи приходят к мысли об их близком родстве. Делается в полной мере возможным, что все эти непохожие друг на друга животные случились от каких?то неспециализированных предков; такое заключение появляется, в то время, когда сравниваешь между собою разные органы их потомков. Между ними так много неспециализированного, что несложным случайным совпадением этого сходства никак не растолкуешь.
Но, установив общее происхождение многих видов, мы не можем указать нигде в живой природе их неспециализированного предка: его нет. Существа, давшие начало и человеку и обезьянам, давным?в далеком прошлом вымерли, провалились сквозь землю. Значит, мы не в состоянии и представить себе, какими они были?
Наука говорит о том, что это не верно. На основании тщательного сравнения организмов, животных?потомков, подмечая у них неспециализированные черты, замечая, как они развиваются, ученые нашли вероятным «теоретически вернуть» образ их ни при каких обстоятельствах никем не виданного предка. Мы сейчас очевидно воображаем себе, каким он был, какой образ судьбы вел, какую имел наружность, чем был похожим мартышку и чем на человека. И у нас имеется все основания вычислять, что мы правы в собственных заключениях, взятых таким «относительно?анатомическим способом».
Способ данный разрешает палеонтологам по отысканной кости с достаточной точностью установить, каким было все в далеком прошлом вымершее животное, где оно жило, чем питалось, какими владело изюминками. И в большинстве случаев последующие, более полные находки неспешно подтверждают эти относительно?анатомические «предсказания».
Но в случае если все это вероятно в палеонтологии и зоологии, то отчего же нельзя применить подобный же, лишь уже не «относительно?анатомический», а «относительно?исторический» способ в науке о людских языках?
Да, это в какой?то мере быть может, в случае если лишь мы установим совершенно верно, что, во?первых, между языками людей существует какая?или сообщение по происхождению, и, во?вторых, отыщем те законы, по каким они живут и развиваются.
Вот об этом?то я и желаю сказать в следующих главах моей книги.
Уроки C++ с нуля / Урок #1 — Базы
