Введение.
Девизом экзистенциализма может служить наименование книги французского философа, писателя Жана Поля Сартра “Экзистенциализм — это гуманизм”, как самое краткое и назначения целого и точное выражение смысла направления современной философии.(1)
Жан Поль Сартр, высвечивая неблагополучие мира и показывая его абсурдность, предлагает не падать духом, а мужественно делать собственный человеческий долг, не страшась потерь, не склоняясь под ударами судьбы, нормально делать собственный будничное дело, в то время, когда же гнет действительности делается нестерпимым, отваживаться на бунт, ликвидирующий и ослабляющий данный гнет.(2)
Экзистенциальную философию отличают настроение высокой тревожности, время от времени и трагичности. Начало философии не удивление, как учил Аристотель, а отчаяние, писал Кьеркегор. Он определял экзистенцию как inter-esse (бытие-между). Человеческое существование порвано надвое, оно протекает в промежутке между бытием и ничто, внешним миром и Богом.
Внешний, предметный мир эта философия разглядывает как “отчуждённое бытие” людской экзистенции. Данный безличный мир, управляемый фатальными законами истории и природы, отрицает всякую свободу воли и пытается поглотить и растворить в себе экзистенцию. Тут протекает повседневное существование индивидуума, для жизни в нашем мире и рекомендован разум. О настоящем же, экзистенциальном бытии человеку напоминают внеразумные эмоциональные состояния – безотчетный и беспричинный “ужас” (Кьеркегор, Хайдеггер), “тошнота” и “тревога” (Жан-Поль Сартр), “скука” (Альбер Камю). (6)
Экзистенциализм, либо философия существования (от позднелатинского existentia — существование) зародился в начале 20 века и на протяжении многих лет завоевал популярность и широкое признание. Среди первых представителей экзистенциализма принято вычислять русских Николая Льва Бердяева и философов Шестова, не смотря на то, что главное развитие это течение взяло по окончании 1—ой всемирный войны в трудах германских мыслителей Мартина Хайдеггера и Карла Ясперса и в сороковых годах в работах Альбера Камю, Жана Поля Сартра и Симоны де Бовуар. Одновременно с этим собственными предшественниками экзистенциалисты вычисляют Паскаля, Достоевского и Ницше. (1)
Человек в экзистенциализме
Человек понимается в экзистенциализме как существо, приносящее жизнь в жертву собственному назначению. Изначальное определение личности пребывает в «готовности к самопожертвованию», но не для существующего идеала. Сознавая собственную бренность, человек устремляется к вечному, но не к бессмертию души либо людской рода, а к надвременной значимости абсолютного принципа.
Сущность экзистенциалистской антропологии изложена М. Хайдеггером в работе «время и Бытие». Философ обозначает бытие человека как «Dasein» — бытие сознания, на русский язык это возможно перевести как «бытие-сознание». По Хайдеггеру, ничто сущее, не считая человека, не знает о собственной конечности, смертности, по причине того, что лишь ему ведома временность, а с ней и само бытие.
Структуру бытия в ее целостности Хайдеггер обозначает как «заботу». Она является единством трех моментов: «бытия-в-мире», «забегания вперед», «бытия-при-внутримировом-сущем». Забота имеется, по Хайдеггеру, целостная структура. Любой из перечисленных моментов заботы есть определенным «модусом» времени: «бытие-в-мире» имеется модус прошлого, «забегание вперед» — модус будущего, а «бытие-при» — настоящего. Эти три модуса, взаимно попадая приятель в приятеля, составляют единый феномен «заботы». Моменты времени — прошлое, настоящее, будущее — значительно отличаются от трех измерений «объективного» времени: прошлое — это не то, чего больше нет, — оно присутствует и определяет собой будущее и настоящее. Кроме этого и два вторых модуса. В случае если объективное время мыслится как однородная линия, то у Хайдеггера любой из моментов времени получает качественную чёрта. Модус прошлого выступает как «фактичность», модус настоящего — как «обреченность вещам», сущему; модус будущего — как «проект», неизменно на нас влияющий. В этом смысле экзистенциальный поток времени идет не от прошлого к будущему, но и в обратном направлении.
В зависимости от того, какой модус времени оказывается выдвинутым на первый замысел, будущее, направленность к смертной казни, либо настоящее, обреченность вещам, — в зависимости от этого человеческое бытие будет настоящим либо неподлинным. Неподлинное бытие — перевес моментов настоящего — выражается в том, что «мир вещей» заслоняет от человека его конечность. Вещественно-природная и социальная среда, в которой существует человек, есть его неподлинным бытием. Человеческое бытие оказывается всецело поглощенным собственной средой и разглядывает себя как вещь.
Характерной изюминкой неподлинного бытия есть, по Хайдеггеру, необычная структура его взаимоотношений с другими людьми. Во-первых, человек разглядывает себя по аналогии с сущим и с любым вторым человеком, выступающим также как сущее, исходя из этого появляется так называемый объективный взор на личность, при котором она оказывается в полной мере заменимой каждый личностью. Эта взаимозамещаемость, мысленная подстановка себя «на место любого человека» формирует феномен усредненности. Во-вторых, потому, что индивиды взаимозамещаемы, то «второй» не есть кто-то определенный, а второй «по большому счету». «Человеческое бытие как повседневное бытие-приятель-с-втором стоит под знаком господства Вторых. Другие забрали у него бытие… Причем эти Другие не являются определенными Вторыми. Любой сам в собственности Вторым и усиливает их власть. Субъектом есть не тот и не данный, не я сам и не кое-какие и не сумма всех. Субъект — это что-то Среднее, «Man».
Изображая неподлинный мир, «Man», где индивиды всецело «взаимозамещаемы», Хайдеггер рисовал действительность «массового общества» XX века, где обесценивается индивидуальность, где любой желает быть «таким же, как второй». Шаблонный образ судьбы человек принимает как «извечный», не ставит его под сомнение и чувствует себя радостным, в то время, когда отождествляет себя с коллективным конформизмом, с этим всесильным «Man». Такое массовое общество помогает питательной средой для тоталитарных режимов.
«Настоящее существование» у Хайдеггера — это осознание человеком собственной свободы и исторической конечности. Оно достижимо лишь «перед лицом смерти» в так называемых пограничных обстановках. Человек вырывается за пределы неподлинного существования, почувствовав «экзистенциальный ужас». Данный ужас не есть боязнь чего-то конкретного. Онтологический ужас — это боязнь не отыскать собственного назначения, для которого человек жертвует благами, собственной судьбой. Ужас как в базе собственной ужас смерти раскрывает перед человеком новую возможность — смерть. Ужас — главное чувство людской бытия — выступает как средство обращения к собственному Я, «вырывает нас из-под власти Man, изолирует от вторых, предоставляя нас самим себе и обнажая правду о отечественном одиночестве».
Мир, в соответствии с взорам другого большого представителя экзистенциализма Ж.П. Сартра, — это «универсальное не то», полное отсутствие чего-либо, соответствующего людским ожиданиям, понятиям. Быть настоящим — значит появиться чуждым сознанию, противоположным предполагаемой упорядоченности мира, а в пределе — абсурдным. Такое познание мира говорит об убеждении Сартра в том, что всевышнего не существует.
В случае если мир ни в чем не похож на всевышнего и не разрешает рассчитывать на него, следовательно, мир не может влиять на человека, побуждать его, определять его поступки. Сартр отрицает детерминированность людской поведения. Тайна людской поведения пребывает в его полной необусловленности, спонтанности, и любая попытка растолковать поступок событиями либо склонностями имеется уловка. В данной уловке высказывает себя страх и малодушие перед персональной ответственностью. Исходя из этого с человека возможно задавать вопросы за все, что он совершил, не делая скидок на события его жизни либо прирожденные ему склонности, инстинкты.
Миру как «в-себе (бытию)», в котором нет ничего похожего на намерение, противостоит у Сартра человек в качестве чистого «для-себя (бытия)», которое есть целой преднамеренностью. У человека по большому счету не бывает непроизвольных действий. Сартр уверен в том, что у человека якобы безотчетные, бесцельные действия высказывают целенаправленность и определённую расчётливость. Падая в обморок, человек обстановку, которая стала невыносима. В этом смысле каждый «эмоциональный приступ» разыгрывается человеком.
Так, «безотчетные действия», во-первых, осуществляются преднамеренно, сознательно, во-вторых, эта преднамеренность может высказывать себя в частичном либо полном (как при обмороке) выключении сознания, в самоинспирируемом беспамятстве. В соответствии с Сартру, субъект «безотчетных действий» вдвойне несёт ответственность за то, что творит, потому что он не только творит акцию, но и снабжает себе «алиби». Поведение этого поддельного безумца раскрывает тайны людской поведения по большому счету. Так, люди очень свободовольны, они непознавательным образом знают об этом свободоволии и маскируют собственную сущность впредь до полного погашения сознания как инстанции, свидетельствующей об их не имеющей предела вменяемости.
Сартровская мораль утверждает готовность сознаться и нести ответственность за все, что совершилось при твоем, кроме того бессознательном, участии. Сартр именует это решимостью «взвалить на себя бремя бытия» либо «выбором». Речь не идет о методах разрешения обстановки, сущность «выбора» во вседозволенности при условии расплаты и последующего осуждения. Возможно кроме того убить при условии, что индивид, собирающийся это сделать, не начнёт увиливать от ответа, искать оправдания. Исходя из этого мораль сводится к признанию собственной полной подсудности.
Так, теоретики экзистенциализма выдвигали серьёзную в философии идею об уникальности, неповторимости человека. «Место, которое определенный индивид в любой этот момент занимает в бытии, совсем неповторимо. Любой человек имеет миссию истины», — писал Ортега-и-Гассет.46 Любой человек обязан высказывать собственную неповторимую индивидуальность, собственный «Я». (3)
Экзистенциализм: ответственность и свобода
