-Вот сюда можете разгрузку положить, и автомат ваш, — показала немолодая тетенька. — Доктор сейчас придет, посидите минуточку.
Странно слышать слово разгрузка от немолодой медсестры сугубо гражданского вида. Или санитарки? А без разницы, просто тетенька такая, сугубо мирного, даже домашнего вида, ей внукам сказки читать, а туда же, разгрузка. Даже засмеялся после того, как вышла.
Огляделся. Приемный покой как в любой нашей больнице. У американцев он по-другому выглядит, там тебя как в лаборатории принимают, даже не поймешь, где доктор, а где кто.
Привезли меня сюда на фырчащей, прыгающей и громыхающей на неровностях зеленой таблетке, которую водила-матрос гнал немилосердно, так, что мне приходилось держаться руками за все подряд в ходе, к счастью недолгой, поездки. Приняли нас с борта судна сразу обоих, меня и Диму, которого тоже везли на той же таблетке, но уже под конвоем какого-то немолодого мичмана с АКМС на плече. При этом мичман упорно именовал Диму пиратом и обещал ему наклеить синюю бороду. Правда, время от времени синяя борода в его высказываниях сменялась резиновой, но это уже не существенно. Дима, впавший в ступор, бледный и морально убитый, на эти издевательства никак не реагировал.
Экипаж Мариетты, к удивлению моему, если честно, когда на борт поднялся комендантский патруль, дал показания в мою пользу, обвинив доходившего после ранения Диму в попытке убийства, за что я остался им безмерно благодарен. Все же они были одной компанией, не я. Затем меня выгрузили в больнице, а Диму повезли куда-то еще, загадночно сказав, что там полечат.
А теперь вот тетеньки с разгрузками. Да, кстати, о разгрузках… стащил плейт-карриер, без которого уже себя чуть ли не голым чувствую, поэтому и надел, отставил в угол М4. Подумав, вытащил из-за пояса внутреннюю кобуру с револьвером, отложил в сторону. Неудобно как-то получается, а то врач еще подумает, что я против него тут резервный ствол прячу.
Шаги в коридоре, мягкие, кто-то в кроссовках, наверное, топает. Дверь распахнулась. Точно, доктор. Высокий, круглолицый, голубоглазый. Волосы растрепаны, хотя явно пытался причесаться. Пятерней наверняка, причем совершенно безуспешно. Чуть старше меня. Халат мятый, относительно чистый, один карман отвис. Похоже, что маленький пистолет там. Придется резко хвататься, и будет его минуту из этого кармана вылавливать. Так нельзя оружие носить, хоть бы объяснил кто ему. А то подозреваю, что докторам теперь оружие в первую очередь нужно. А то вот я преставлюсь здесь волей божию, и пойду кусаться.
— Хэллоу! Хау ду ю ду? Ватс хапеннед? — вдруг ни с того, ни с сего сказал врач.
Акцент еще ладно, а на английском со мной зачем? Что-то сообщить успели?
Мы вообще-то на рыбаков наткнулись на подходе к Кронштадту. Они нас и направили к городу, высадив на борт одного своего вместо лоцмана и связавшись с военными на берегу. Похоже, что лоцман из разговора понял, что мы прямо из Америки пришли, а дальше испорченный телефон сработал. Ну и сам я выгляжу, наверное… включая всем известный американский автомат.
— Доктор, да я того, на языке родных осин предпочитаю, можно? — засмеялся я и сразу пожалел, что засмеялся, в боку как сто крючков разом ковыряться начали.
— О, отлично! — заметно обрадовался доктор. — А то я в английском не силен. Сказали, что американец раненый, вот я и… Как вас зовут?
Уселся за стол, раскрыл какой-то гроссбух. Ну да, без бумажки ты даже не пациент, а не пойми кто.
— Мельников моя фамилия называется. Андрей Владимирович. А вас как?
Доктор представился, что-то пробурчав, но я не расслышал, или просто не усвоил. Я в последние дни на обезболивающих прожил, вот от них, как мне кажется, в голове туман сплошной. Ладно, будет просто Доктор, мне так проще.
— Возраст?
— Сорок лет.
— Место жительства?
— Подмосковье… было, — затруднился я с ответом. — Знаю, что семья в Солнечногорске сейчас, на территории центра Пламя, слышали про такой?
Доктор просто кивает, затем продолжает расспросы:
— Укусы были?
— Вы про… гм… нынешние укусы? — уточнил я на всякий случай.
— Про них, — кивнул косматой головой доктор.
— Нет, я бы от них сдох, — сказал доверительно. — Не дался кусать.
— Это хорошо, — усмехнулся он. — СПИД, гепатит, туберкулез, вензаболевания?
— Нет.
Он кивнул, пописал в книжке еще чуть-чуть, затем спросил:
— И на что жалуетесь?
— На дурака одного, — сказал я максимально откровенно. — Который до ружья добрался и выразил мне свою личную неприязнь.
Доктор несколько секунд смотрел на меня молча, затем уточнил:
— В вас стреляли?
— Точно, — подтвердил я. — Мелкой дробью, к моему счастью.
Лирику он пропустил, спросил лишь:
— Кашель с кровью был? В моче кровь видели?
— Нет, ничего такого.
Опять кивок, опять записал что-то. Затем сказал:
— Уже лучше. Как вас ранили?
— Сзади пальнул, — пожал я плечами и опять дернулся от боли. — Метров… не знаю, метров пять-шесть на тот момент было, но я в сторону рванулся, больше впритирку пошло.
Потом, когда уже меня перевязывали, я рассмотрел ранение — куча мелких дырочек, из каждой понемногу сочится кровь. Вроде и не сильно, но из множества мест, так что рубашка тогда сразу наполовину промокла, пришлось просто выбросить. То, что без квалифицированной помощи не обойтись, стало ясно сразу, вся дробь так во мне и осталась. Судя по ощущениям, нагноение уже успело начаться, так что проблемы у меня. Наверное.
— Сами раздеться сможете? — спросил доктор.
— Смогу, отчего не смочь…, — ответил я и кое-как стащил с себя просторную майку.
Вообще можно было и о содействии попросить, опять крючки под кожей заработали.
— Так, — сказал доктор, глянув на мои бинты. — Это сейчас снимем.
— Понятное дело.
Бинт местами присох, пришлось отдирать, довольно болезненно. Отодрали все же общими усилиями. Затем доктор развернул меня спиной к свету, посмотрел, потыкал пальцами, после чего выдал:
— Лихо нагноилось. Не все, но большей частью.
— И вывод? — забеспокоился я.
— Простой вывод: остаетесь у нас, — высказал приговор доктор. — Сейчас вещи у вас примут, выдадут больничное.
Перехватив мой взгляд, доктор добавил:
— Да не беспокойтесь вы, все на хранение возьмут, ничего не пропадет. У нас половина пациентов с оружием поступает.
— Да я не про это, я про то, что…, — подобрав с кушетки кобуру с андеркавером, я затолкал ее обратно за пояс брюк. — Про то, что все оружие я не сдам, тут как хотите. Этот маленький со мной останется. Слишком много всякого приключилось со мной, простите, чтобы я совсем безоружным остался. Прошу, как говорится, понять и простить.
Доктор покачал головой, но ничего на это не сказал. Я расценил это как разрешение. Отцепил от ремня маленький подсумочек с двумя десятками запасных патронов и тоже приложил к револьверу. Вот так, оставться без оружия я даже на операционном столе не согласен. А мне туда прямая дорога, пожалуй, как-то же надо из меня дробь выковыривать.
Надолго бы в больнице не застрять. Я на боль терпеливый, если сейчас хожу и что-то делаю, то и после лечения смогу, но не со скандалом же выбираться? Еще дел полно, да и экипаж вроде как без пригляда остался. Я им доверяю, в принципе, уже присмотрелся, но все же. Да и к делам надо возвращаться.
Когда к больнице подъезжали, обратил внимание на то, что все окна в решетках. Оно и правильно по нынешним временам, но выглядит все равно немного того… внушает всякое.
— Доктор, скажите, а как в Питере все случилось? Уцелел город или как?
—
— Вот так, да, — вздохнул я. — Нигде не лучше. Что в Америке, что в Европе. Москве тоже кранты. А здесь, смотрю, жизнь какая-никакая наладилась? Ну, на мой взгляд, который со стороны.
— А с другими городами какая-то связь есть?
— Какая именно?
— Физическая, — усмехнулся я и уточнил: — Мне бы что-нибудь вроде конвойной проводки. В сторону Москвы. Хотя могу и один, не впервой будет.
— Кто-то уже ездит, — ответил доктор. — Слышал, что до Новгорода дорогу расчистили от заторов, просто так ведь делать этого не станут. Если хотите, могу уточнить, мне не трудно.
— Обязали бы вы меня очень этим, — сказал я. — Хотелось бы к колонне какой-то пристроиться… Да, и еще вопрос такой: у вас тут какие-то деньги ходят, или все больше бартер?
— Ответ доктора про деньги, затем вопрос, с чего вдруг такой интерес первоочередной.
— Так я же с судном сюда прибыл, а судно с товаром, — ответил я. — Вроде как купцы заморские. Распродаться не мешало бы. Как тут это делать теперь принято? Где бьется коммерческий пульс города Кронштадта?
— На базаре он бьется, — усмехнулся доктор.
Мегалитическая стена Кронштадта (Познавательное ТВ)
