Стенки чертогов Снежной королевы намела метель, окна и двери проделали буйные ветры. Много огромных, освещенных северным сиянием зал тянулись друг за другом; самая громадная простиралась на много-много миль. Как холодно, как пустынно было в этих белых, ярко сверкающих чертогах! Веселье ни при каких обстоятельствах и не заглядывало ко мне! Хоть бы редкий раз устроилась бы тут медвежья вечеринка с танцами под музыку бури, в которых имели возможность бы отличиться умением и грацией ходить на задних лапах белые медведи, либо составилась партия в карты с дракой и ссорами, либо, наконец, сошлись на беседу за чашкой кофе беленькие кумушки лисички — нет, ни при каких обстоятельствах этого не случалось! Холодно, пустынно, мертво! Северное сияние вспыхивало и горело так верно, что возможно было с точностью вычислить, в какую 60 секунд свет усилится и в какую ослабеет. Среди самой большой пустынней снежной залы пребывало замерзшее озеро. Лед треснул на нем на тысячи кусков, ровных и верных на диво. Среди озера стоял трон Снежной королевы; на нем она восседала, в то время, когда бывала дома, говоря, что сидит на зеркале разума; согласно ее точке зрения, это было единственное и лучшее зеркало в мире. Кай совсем посинел, практически почернел от холода, но не подмечал этого, — поцелуи Снежной королевы сделали его нечувствительным к холоду, да и самое сердце его стало куском льда. Кай копался с плоскими остроконечными льдинами, укладывая их на всевозможные лады. Имеется так как такая игра — складывание фигур из древесных дощечек, которая именуется китайскою головоломкою. Кай также складывал различные затейливые фигуры из льдин, и это именовалось ледяной игрой разума. В его глазах эти фигуры были чудесным образом искусства, а складывание их — занятием первой важности. Это происходило оттого, что в глазу у него сидел осколок чудесного зеркала! Он складывал из льдин и целые слова, но никак не имел возможности сложить того, что ему особенно хотелось, — слово вечность. Снежная королева сообщила ему: Если ты сложишь это слово, ты будешь сам себе господин, и я подарю тебе целый свет и несколько новых коньков. Но он никак не имел возможности его сложить.
— Сейчас я полечу в утепленные края! — сообщила Снежная королева. – Посмотрю в тёмные котлы!
Котлами она именовала кратеры огнедышащих гор — Этны и Везувия. И она улетела, а Кай остался один в необозримой пустынной зале, наблюдал на льдины и все думал, думал, так что в голове у него трещало. Он сидел на одном месте — таковой бледный, неподвижный, как будто бы неживой. Возможно было поразмыслить, что он замерз. В это-то время в огромные ворота, проделанные буйными ветрами, входила Герда. Она прочла вечернюю молитву, и ветры улеглись, совершенно верно заснули. Она вольно вошла в огромную пустынную ледяную залу и заметила Кая. Девочка на данный момент же определила его, ринулась ему на шею, прочно обняла его и вскрикнула:
— Кай, дорогой мой КаЙ! Наконец-то я отыскала тебя!
Но он сидел все такой же неподвижный и холодный. Тогда Герда начала плакать; тёплые слезы ее упали ему на грудь, пробрались в сердце, растопили его ледяную кору и расплавили осколок. Кай посмотрел на Герду, а она запела:
Розы цветут… Красота, красота!
Не так долго осталось ждать узрим мы младенца Христа.
Кай внезапно залился слезами и плакал так продолжительно и без того очень сильно, что осколок вытек из глаза совместно со слезами. Тогда он определил Герду и весьма был рад.
— Герда! Дорогая моя Герда!.. Где же это ты была так продолжительно? Где был я сам? — И он посмотрел назад около. — Как тут холодно, пустынно!
И он прочно прижался к Герде. Она смеялась и плакала от эйфории. Да, радость была такая, что кроме того льдины пустились в пляс, а в то время, когда устали, улеглись и составили то самое слово, которое задала сложить Каю Снежная королева; сложив его, он имел возможность сделаться сам себе господином, к тому же получить от нее в дар целый свет и несколько новых коньков. Герда поцеловала Кая в обе щеки, и они снова зацвели розами, поцеловала его в глаза, и они заблистали, как ее глаза; поцеловала его ноги и руки, и он снова стал бодрым и здоровым.
Снежная королева имела возможность возвратиться в то время, когда угодно, — его вольная лежала тут, написанная блестящими ледяными буквами.
Кай с Гердой рука об руку вышли из пустынных ледяных чертогов; они шли и говорили о бабушке, о собственных розах, и на пути их стихали буйные ветры, проглядывало солнышко.
В то время, когда же они дошли до куста с красными ягодами, в том месте уже ожидал их северный олень. Он привел с собою молодую оленью матку, вымя ее было полно молока; она напоила им Кая и Герду и поцеловала их прямо в губы. После этого Кай и Герда отправились сперва к финке, отогрелись у нее и определили дорогу к себе, а позже к лапландке; та сшила им новое платье, починила собственные сани и отправилась их провожать.
Оленья парочка также провожала молодых путников впредь до самой границы Лапландии, где уже пробивалась первая зелень. Тут Кай и Герда простились с оленями и с лапландкой.
— Радостного пути! — крикнули им провожатые.
Вот перед ними и лес. Запели первые птички, деревья покрылись зелеными почками. Из леса навстречу путникам выехала верхом на прекрасной лошади юная женщина в ярко-красной шапочке и с пистолетом за поясом. Герда сходу определила и лошадь – она была когда-то впряжена в девушку и — золотую карету. Это была маленькая разбойница; ей наскучило жить дома, и она захотела побывать на севере, а вдруг в том месте не понравится — и в других местах. Она также определила Герду. Вот была радость!
— Ишь ты бродяга! — сообщила она Каю. — Желала бы я знать, стоишь ли ты того, дабы за тобой бегали куда макар телят не гонял!
Но Герда потрепала ее по щеке и задала вопрос о принцессе и принце.
— Они уехали в чужие края! — отвечала юная разбойница.
— А ворон с вороной? — задала вопрос Герда.
— Лесной ворон погиб; ручная ворона осталась вдовой, ходит с тёмной шерстинкой на ножке и жалуется на судьбу. Но все это мелочи, а ты вот поведай-ка лучше, что с тобой было и как ты отыскала его.
Герда и Кай поведали ей обо всем.
— Ну, вот и сказке финиш! — сообщила юная разбойница, пожала им руки и давала слово посетить их, в случае если когда-нибудь заедет в их город. После этого она отправилась собственной дорогой, а Кай и Герда собственной. Они шли, и на их дороге расцветали весенние цветы, зеленела травка. Вот раздался колокольный звон, и они определили колокольни собственного родного города. Они встали по привычной лестнице и вошли в помещение, где все было по-ветхому: так же тикали часы, так же двигалась часовая стрелка. Но, проходя в низенькую дверь, они увидели, что успели за это время сделаться взрослыми людьми.
Цветущие розовые кусты заглядывали с крыши в открытое окно; тут же находились их детские стульчики. Кай с Гердой сели любой на собственный и забрали друг друга за руки. Холодное, пустынное великолепие чертогов Снежной королевы было забыто ими, как тяжелый сон. Бабушка сидела на солнышке и звучно просматривала
Евангелие: Если не станете как дети, не войдете в царствие небесное! Кай и Герда посмотрели друг на друга и тут лишь осознали суть ветхого псалма:
Розы цветут… Красота, красота!
Не так долго осталось ждать узрим мы младенца Христа.
Так сидели они рядышком, оба уже взрослые, но дети душою и сердцем, а на дворе стояло теплое, благодатное лето!
Мижевичская конкурс
