Сперва раздался непривычный треск сухих веток. Позже все услышали звонкий возглас Мюркиэля. Долговязый тёмный кот, похожий на пантеру, смог, благодаря собственной фигуре, задержаться на краю остроумной туземной ловушки: заточенные колья из местной древесины были скрыты от интересных глаз умело положенным нагромождением веток не первой (но и не последней) свежести.
Воины поспешили вытащить товарища. Альберт образумил в слова уже давно ставшее понятным:
— Похоже, тут его нет.
— Само собой очевидно, — заявил один из котов. – Как возможно поймать либо, хотя бы, отыскать повелителя времени и пространства? Он же везде!
— Человек способен на всё, — ответил Альберт. Он держался в полной мере с уверенностью, не смотря на то, что и пребывал в растерянности: шансов фактически не осталось.
Мокрый воздушное пространство и непривычный для большинства климат усилили в далеком прошлом уже появившийся в походе раскол. Фаворит пробовал спасти выдумку любой ценой, говоря о святости идеи, но сейчас обстановка развивалась через чур быстро и очевидно не в его пользу.
Уже близилась ночь. Фиолетовое небо всё ещё хранило в себе остаток Солнца, но кроме того оно не могло быть нескончаемым. Фиолетовый, пурпурный, кроме того красный – цвета крайности, а не вечного спокойствия. Им всем суждено сгинуть, дабы возродится, и лишь воображение может уловить покой в тревоге.
Отряд хрестоматийно разложил палатки для ночлега.
— Как красива эта ночь! – сонно потянулся Минк, возможно, самый ленивый кот на свете.
— Я через чур очень многое повидал, дабы с вами не согласится, — ответил ему с ним в палатке лежавший Иван. Он вяло почёсывал бороду, имея на уме что-то собственное.
— По мне, в нехороших чертах отечественного мира имеется его совершенство, — продолжал Минк.
Иван промолчал, и лёг на левый бок. Было слышно, как не сильный ветерок, раз за разом, пробует перейти в порыв, но, то ли от доброжелательности, то ли от внутренней слабости, он всё никак не имел возможности собраться со собственными призрачными силами.
Минк замотал головой, сонно выбирая лапами невпопад в попытке скинуть с себя муравья. Этим он ничего не добился – насекомое беспокоило этакого лентяя, норовя заползти ему в самое ухо.
Иван не видел всей слабости собственного соседа и оставался чересчур хмурым. Ему не спалось – едкое предчувствие терзало душу, заставляя думать.
Холодная луна, должно быть, не шла на предлогу собственного фальшивого света, а цинично созерцала всё величие нервной летней ночи, в то время, когда человек очень настроен на опасность – сие уставлено природой. Но что даст чувство одного из многих? Только тень, мелкую, глупую и совсем обнажённую тень предчувствия…
Божественная тишина была бессердечно нарушена (либо кроме того уничтожена) выстрелом. Непривычно громкий звук раздался в самую ночь, чем обескуражил дремлющих и засыпающих. Кроме того бодрствующие были, мягко говоря, поражены.
Но потом до всех и каждого дошла ужасная сущность происходящего, и экспедиционисты ринулись к винтовкам и казнозарядным ружьям. Только у Альберта был именной пистолет.
Обстановка потеряла ясность в начале и множество легионеров ударилось в панику, не в силах более терпеть непредсказуемую тяжесть необычного похода, походящего на бесцельные скитания за инородный предмет желания. Сим было ясно кроме этого то, что те, кто решил сопротивляться до конца, поняв всю бесполезность собственного решения, ринулись наутёк, подобно остальным.
В хаосе шанс убежать был и у Ивана, но тот успел прочно привязаться к Альберту и не имел возможности кинуть яростно дерущегося приятеля в полном одиночестве. В его винтовке состояло всего три патрона, так что он поспешил раздобыть громадный мясной нож, имевшийся среди его вещей, и после этого поспешил опробовать его на одном из неприятелей, загнав оружие тому в пояснице чуть ли не по рукоять, как будто бы бы обращение шла о масле.
Но ему потребовалось через чур много времени на то, дабы вытянуть нож из поясницы свежего покойника, так что потом он выбрал себе другую тактику, и начал размахивать холодным оружием на манер ятагана. От его тёплых рук пало ещё трое, но позже он был должен сдаться, появлявшись в совсем уж неисправимом окружении.
Его выяснили к другим военнопленным. Затем в палатках был совершён тщательный обыск. После этого временные места жительства участников похода были цинично сожжены.
— Они сами нас нашли, — смеялся Минк, походя на кота, ставшего порознь со своим благоразумием. – И что же делали часовые?
Иван был удивлён найти собственного экс–соседа подле себя. Он также захохотал:
— А ночь была так красива…
Хохот вызывал у других пленных чувство нереальности происходящего, как будто бы корабль идёт ко дну, а на верхней палубе кто-то возбуждённо танцует фокстрот.
— Хохотом горю не поможешь, — безрадостно заявил один «бывалый».
— Превосходно, — промычал Иван, с большим трудом сдерживая очередной приступ хохота.
Ему, очень, хотелось продолжительно и звучно смеяться. И в этом он ощущал собственное спасение. За счёт этого желал он выжить. Только хохот – и лишь.
12 ПОКАЗАТЕЛЕЙ, ЧТО ВЫ ЕДИТЕ Через чур много САХАРА
