Пир у бартонов. — отплытие. — таинственная записка. — среди нас изменник! — выстрел ночью. — перекличка.

Грундвигу нечайно мерещилась какая-то связь между таинственными предостережениями и странным мулатом, возвещавшими какую-то новую опасность.

— Не смотря ни на что я определю, кто данный человек и отчего он был так не сомневается в успешном спуске корабля, — сказал он сам себе. — Сейчас же вечером мы с Гуттором переоденемся и обойдем все таверны, посещаемые чужестранцами. Где-нибудь уж мы, возможно, его встретим и сумеем выспросить.

Час спустя «Дядя Магнус» благополучно вышел из бассейна и величественно поплыл по Клайду в глазговскую гавань, где его ждала «Леонора».

Вечером Бартоны устроили шикарный банкет и — необычное дело! — загадочный мулат сидел за столом рядом с герцогом Норрландским, сидевшим на почетном месте.

А Гуттор и Грундвиг тем временем бесполезно бродили по городу, отыскивая мулата…

На следующий сутки «Дядя Магнус» вышел из Глазго, забрав курс на Шпицберген. С ним шла «Леонора», которой герцог приказал находиться в Исландии и четыре раза в год возобновлять припасы для «Дяди Магнуса» В течение всего, покуда не будет прекращаться экспедиция.

Скоро мы заметим, как удачно была задумана и как превосходно была обставлена эта экспедиция.

Наблюдать на отплытие судов собралась на пристани густая масса людей народа, восторженно кричавшая «ура!» и махавшая шляпами. Все от души хотели радостного успеха храбрым пионерам, шедшим открывать шестую часть света.

Погода была чудная. Герцог специально выбрал весеннее время для отъезда, дабы в ледовитые государства прибыть летом и достигнуть ближайшей к полюсу территории. Свежий юго-западный ветер надувал паруса обоих судов; океан отливал золотом и пурпуром под лучами заходящего солнца.

Стоя у борта, Эдмунд и Фредерик делились между собой впечатлениями, посматривая время от времени на шотландский берег, неспешно исчезавший в тумане.

— Доволен ли ты, брат? — задал вопрос внезапно Эдмунд, беря Фредерика за руки.

— Весьма доволен, Эдмунд, — отвечал юный человек с ухмылкой, от которой все лицо его озарилось самой безмятежной эйфорией. — Знаешь, эта клятва камнем лежала у меня на сердце, и не было ни одной ночи, дабы мне не представлялся мой дядя — пациент, голодный, истощенный, среди льда, тщетно ожидающий помощи, которая все не приходит… Уверяю тебя, я с удовольствием жертвую собственной судьбой, и меня смущает только одно: имею ли я право подвергать опасности жизнь и твою жизнь отечественных товарищей.

— Достаточно, брат! Я не желаю больше слышать ничего аналогичного! — возразил Эдмунд. — Все мы идем с тобой совсем добровольно. У отечественных товарищей нет ни жен, ни детей, каковые бы стали о них плакать, а что касается до нашей жизни, то кто же из нас не готов с удовольствием пожертвовать ею для добропорядочного дела? Возможно, тебе суждено сделаться Колумбом полярного материка, тогда и на нас отразится частичка твоей славы…

Рассеянно глядя в пространство, Фредерик Биорн судорожно сжал руку брата, и оба простояли так пара часов, думая о будущем, о тех ледовитых государствах, каковые им предстояло посетить.

Ночь в далеком прошлом наступила, в то время, когда зазвонил колокол к ужину. Братья уселись в кают-компании за стол вместе с теми из товарищей, каковые допускались обедать с его братом и герцогом, как внезапно Фредерик вскрикнул от удивления: беря салфетку, он стряхнул с нее к себе на тарелку записочку, сложенную в четыре раза. Скоро развернув, он прочёл ее и страшно побледнел. Присутствующие с удивлением уставились на него глазами, не зная, что и думать. Эдмунд уже желал обратиться к нему с вопросом, но герцог заговорил сам, кинув записочку на стол.

— Господа, — сообщил он, — между нами имеется изменник. Нужно будет его открыть и приблизительно наказать… Прочтите, господа!

Эдмунд забрал загадочную записку и прочел вслух:

«Кровь требует крови. Фредерик Биорн! В то время, когда я был ребенком, меня за тебя били и наказывали. Взрослым я всегда встречал тебя на собственной дороге и неизменно ты мне мешал. Наконец, ты окрасил собственные руки моей кровью… Но час возмездия не так долго осталось ждать пробьет! Призрак Красноглазого».

Эдмунд кончил просматривать среди общего смущения. Из всего экипажа лишь он и его брат не могут были верить в то, что это записка написана покойником.

— Отечественная экспедиция проклята Всевышним, Гуттор, — тихо сказал Грундвиг собственному товарищу. — С мертвыми бороться запрещено… Меня предчувствие ни разу еще не обманывало.

— Да, — повторил Фредерик Биорн с мрачным видом, — нужно наказать подлеца, что осмеливается становиться между нами и тем добропорядочным делом, за которое мы взялись. Я буду к нему безжалостен…

Внезапно дверь с силою отворилась, и ворвавшийся ветер заколебал пламя ламп, висевших над столом. Гуттор и Грундвиг затрепетали и быстро встали, ожидая, что вот-вот в помещении покажется кто-нибудь из джинов, в которых так прочно верили все норрландцы.

— Кто это смел? — заговорил было Фредерик суровым тоном, но сейчас в кают-компанию, подпрыгивая, вбежал приятель Фриц, качая направо и налево собственной огромной головою и как бы напоминая, что без него не принято садиться за стол.

Герцог нечайно улыбнулся испугу верных слуг, обыкновенно не бледневших ни перед какою опасностью, но ко всему сверхъестественному питавших ребяческий ужас.

Приятель Фриц негромко положил собственную добрую голову Эдмунду, собственному любимцу, на колени, напрашиваясь на ласку, и ужин отправился своим чередом, не смотря на то, что в этом случае монотонно, мрачно. Все молчали, и любой думал более либо менее невеселую думу.

В то время, когда все, не считая Эдмунда, жившего с братом, собрались уходить из залы, Фредерик Биорн поднял голову, которую пара времени держал, склонив на руки, и сообщил повелительным тоном:

— Господа, прошу вас зорко следить за всеми матросами на борту. Очевидность измены исключает в этом случае всякую щепетильность с отечественной стороны. В особенности же не извольте сказать матросам ни слова о том, что произошло.

боцманы и Офицеры поклонились и вышли.

— Уверен ли ты в том единственном чужестранце, что находится на борту у нас? — задал вопрос собственного брата Фредерик, когда дверь залы затворилась.

— В отечественном марсовом, в бретонце Ле-Галле? — переспросил юный человек. — Ты на него что ли намекаешь?

— Да, на него.

— Я в нем уверен, как в себе самом. Он отправился за мной и за покойным братом, в то время, когда мы покинули французскую работу. Ты еще не успел хорошенько оценить его, по причине того, что не видал его в деле, но ты не так долго осталось ждать заметишь, какой это моряк и превосходный человек во всех отношениях. Он честен и неподкупен, храбр, как лев, самоотвержен и нисколько не заражен суеверием, которое так портит отечественных норрландских матросов.

— Прекрасно. Пришли его ко мне на следующий день по окончании утреннего рапорта. Мне стоит десять мин. поболтать с человеком, дабы определить, каков он.

Становилось поздно. Братья разошлись, поскольку Эдмунду предстояла вахта и он нуждался в отдыхе.

Фредерик Биорн остался один.

Он взошел на мостик, дабы подышать чистым воздухом, напоенным запахом океана. «Дядя Магнус» скоро шел, направив компас на полярную звезду. На борту не было слышно ничего, не считая перекликания вахтенных. Луна опоздала взойти, и потому было весьма мрачно, так что в пяти шагах ничего не было возможности разглядеть. С пятнадцать минут Фредерик ходил по мостику, думая собственные думы, позже нагнулся через корму и начал смотреть на борозду, бежавшую за кораблем. Звезды отражались в волнах, как золотая пыль; порою с резким криком пролетали своры морских птиц, либо на вершине волны показывались резвые своры морских коров. Как истый моряк Фредерик Биорн всем существом своим наслаждался поэзией ночи на море.

Внезапно ему показалось, что на протяжении наружного борта скользнула какая-то тень и скрылась где-то позади под кормою.

Фредерик знаком подозвал к себе вестового, состоявшего при нем неизменно, в то время, когда он выходил на палубу, и приказал ему:

— Поди разбуди моего брата. Сообщи, что мне необходимо с ним поболтать.

Матрос побежал выполнять приказание, а герцог дотянулся из-за пояса пистолет, взвел курок и начал ждать, не спуская глаз с того места, где ему привиделась тень.

Определив от брата о произошедшем, Эдмунд побежал в матросскую спальню и убедился, что все недежурные дремали на собственных местах. После этого юный человек возвратился на палубу, закрыв за собою дверь вниз, дабы никто не имел возможности оттуда выйти. Сделав перекличку вахтенным, он убедился, что и они все находятся налицо.

Все это Эдмунд сделал очень проворно.

— Прекрасно, — сообщил Фредерик Биорн. — Мне, должно быть, лишь показалось… А в это же время я так четко видел!..

Он опоздал договорить. Тень опять показалась, но не с той стороны, где ее видел герцог в последний раз, а с противоположной. Фредерик схватил брата за руку, и оба стали следить за тенью, которая беззвучно двигалась по карнизу, шедшему на протяжении наружной обшивки корабля.

Два раза Фредерик хватался за пистолет, порываясь выстрелить, но Эдмунд удерживал его.

— Подождем, — шептал младший Биорн, — так как он все равно не уйдет не так долго осталось ждать.

Необычная фигура прошла практически на протяжении всего борта и достигла уже основания бушприта, в то время, когда герцог, не в силах будучи потом сдерживаться, скоро прицелился и выстрелил.

Сливаясь с треском выстрела, раздался пронзительный крик, после этого послышался глухой звук падения тела в воду и чей-то голос, от которого оба юные человека содрогнулись, прокричал:

— Будь ты проклят, капитан Вельзевул!

После этого опять настала глубокая тишина.

— Что ты сделал? — сообщил Эдмунд, целый дрожа от беспокойства.

— Что следовало! — отвечал герцог. — Сейчас мы определим, кто нам изменял.

— Возможно! — возразил юный человек, с детства знавший всех матросов, каковые были прирожденными розольфскими подчинёнными, и не допускавший измены с их стороны. Что же касается бретонца Ле-Галля, то за него он ручался, как за самого себя.

— Все наверх! — приказал Фредерик Биорн.

Приказ был срочно выполнен, по причине того, что пистолетный выстрел всех перебудил и встревожил.

Гуттор и Грундвиг прибежали первые, и Эдмунд кратко сказал им, в чем дело.

— Мы ничего не отыщем, — сообщил Грундвиг. — Герцог выстрелил в привидение.

— Свистите сбор! — кратко приказал Фредерик.

Быстро засвистел свисток старшего боцмана Гаттора, а, когда матросы собрались, Гуттор приступил к перекличке:

— Тут! Тут!.. — получался ответ всегда, в то время, когда произносилось чье-нибудь имя.

Все матросы были налицо.

— Сделаем сейчас по-второму, — сообщил герцог, хотя удостовериться, не было ли тут какой-нибудь фальши и не ответил ли кто-нибудь за отсутствующего. — Пускай любой вызванный, отозвавшись, перейдет со штирборта на бакборт.

Произведенный при таких условиях опыт дал те же самые результаты.

Матросы совсем не осознавали данной сцены, последовавшей за ночным выстрелом, по причине того, что о тени, виденной герцогом, не было человека, кто знал. Это было к счастью, по причине того, что в противном случае бравые моряки глубоко оскорбились бы незаслуженным подозрением. Распространился слух, что герцогу показалось, словно бы в море упал с корабля человек, и что герцог выстрелил чтобы знаком приказать «Леоноре» подобрать утопающего.

Таковой слух нисколько не повредил герцогу, а, наоборот, увеличил его престиж, быстро оттенив его неусыпную заботливость о собственных людях.

Отыскан загадочный объект на пустынном острове в океане!

Похожие статьи:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

Adblock
detector