Полное отключение от Делания выясняется
выходом в Мир иного существования. В
нескончаемости насильственного молчания
раскрывается вторая действительность Бытия.
В. В. Налимов
Каким бы приемом мы ни пользовались, погружение во внимание сновидения происходит тем действеннее и качественнее, чем отчетливее присутствует в процедуре элемент не-делания. Необходимо заметить, что само по себе не-делание — тема такая обширная и во многом таинственная, что требует глубокого изучения.
Нет ничего более парадоксального, чем сказать о не-делании. И все же мы вынуждены о нем сказать, дабы посредством активного осознания на практике соединить мир описания и великую Действительность-вне-человека — проникновение в энергетическое сновидение нереально без аналогичного упрочнения.
В случае если мы обратимся к работам Карлоса Кастанеды, то с некоторым удивлением найдём, как мало написано о не-делании у первооткрывателя нагуализма. Об остановке внутреннего диалога -центральном элементе любого не-делания — Кастанеда также сказал не через чур много.
Из-за чего это необычно? По причине того, что не-остановка и делание внутреннего диалога — сердцевина нагуализма. Все способы психоэнергетического контроля, снабжающие Изменение, все волшебные влияния, включающие толтека в принципиально новые отношения с социальными людьми и внешним миром, опираются на не-делание. Волшебное делание, каким бы причудливым оно ни казалось, вероятно лишь на фоне безмолвия и пустоты, превратившегося в океан энергии благодаря усилению осознания и внимания. Говоря языком гностических мифов, из темноты появляется свет, из молчания -слово. Перцептивное, психоэнергетическое творчество делается могущественным инструментом через полноценное постижение фундаментальной тишины, из которой рождается семантическая Вселенная.
Кастанеда написал через чур много об других вселенных, об существах и иных силах, о превращениях перцептивной энергии, победившей все законы людской описания. Об этом возможно говорить вечно, потому что проявления волшебной Свободы не знают границ. А что возможно сообщить о тишине, об остановке внутреннего диалога, «стоянии перед Миром» напрямую, без описания? Это что-то через чур простое и в один момент невербализуемое. Мы можем сказать только о череде феноменов, о некоторых переживаниях, сопровождающих приближение к не-деланию, об играх Силы и отечественного тоналя, вызванных не-деланием. Другое — вне описания.
Однако, постараемся сосредоточить осознание на самых ярких проявлениях неделания. Как мы не забываем, тональ делает мир посредством внутреннего диалога. И исходя из этого остановка внутреннего диалога — это пропуск в мир толтекского сновидения, в мир магии-и дон.
Большая часть читателей, привычных с идеями нагуализма поверхностно, машинально отождествляют «внутренние размышления» с «внутренним монологом» и не находят тут принципиальной отличия. Это неточность, которая сбивает с толку и порождает неуместную критику. Во-первых, из этого заблуждения направляться, что остановка внутреннего диалога ничем не отличается от йогического «тишины ума», которое, как мы знаем, сводится к прекращению ментального комментирования (внутренней речи, продуцирования визуальных, аудиальных и иных конструктов, выполняющих ту же комментирующую роль). Во-вторых, буквальное познание термина «внутренние размышления» приводит к ложному представлению, словно бы он осуществляется через механизм мысленной речи. Психолог, в это же время, знает, что человек способен мыслить без слов, может по большому счету не обращаться к речи а также не знать ее (как, к примеру, глухонемые от рождения), — это ничего принципиально не меняет в режиме перцепции либо энергетическом статусе субъекта.
Исходя из этого нужно сходу указать на фундаментальное различие между такими психологическими процессами, как «внутренний монолог» и «внутренний диалог». При йогического «тишины ума» (читта вритти ниродха) и других процедур, нацеленных на прекращение внутренней речи и неуправляемого мышления, направляться сказать об «остановке внутреннего монолога». Диалог же, как я уже много раз подчеркивал, происходит между двумя «внутренними собеседниками» — аппаратом сборки и сенсорными сигналами, интерпретации этих сигналов. Эти компоненты психологического поля смогут пребывать в отношении диалога между собой за счет того, что наделены некоторыми противоположными особенностями.
Выражаясь метафорически, поступающие извне сигналы постоянно находятся в позиции «задающего вопрос», интерпретации и аппарат сборки — напротив, постоянно «отвечает». ответ и Вопрос образуют неразрывную несколько, которая делается фактом эмпирического опыта. Нет никакого метода поменять обстановку. Сигналы не смогут «отвечать», по причине того, что лишены семантического содержания и, значит, не могут самостоятельно по себе предстать перед нами в виде ответа. Данный нюанс ускользает от отечественного не хватает сильного осознания, потому что миг настоящего диалога через чур краток и всегда порождает обильный поток комментариев.
Процесс последующего монолога и внутреннего диалога несложнее всего проиллюстрировать на перцептивном акте узнавания. В то время, когда в сферу отечественного внимания попадает новый пучок сигналов, он делается неизвестным энергетическим импульсом, что выводит совокупность из равновесия и помещает ее в поле выбора. Иными словами, мы что-то видим (слышим, осязаем и т. д.), но еще не знаем, что именно. С одной стороны, это состояние психологическое, и возможно названо «паузой между ответом и вопросом», с другой — это мгновение энергетической свободы, в то время, когда полевые структуры, из которых мы состоим, смогут перестроиться самыми различными методами и любой вариант имеет равную возможность реализации.
Миг свободы заканчивается, когда немой вопрос сенсорного пучка приобретает ответ. Когда неизвестное возбуждение эманации преобразовывается в оформление паттерна — модели, изготовленной и выбранной «отвечающим» тоналем. «Что это?» — «Дерево». Часть секунды, и аморфное возбуждение полевой массы делается новой формой, новой позицией совокупности «субъект — объект». Объект «преобразовывается» в дерево, а субъект, бывший до этого «никаким», делается воспринимателем дерева. Не смотря на то, что это звучит мало необычно, мы не просто интерпретируем сигналы, мы преобразовываемся в соответствии с своим интерпретациям.
Но это только первый ход. «Отвечающий» не привык к лаконизму. Во-первых, он перепроверяет себя множество раз, во-вторых, он совершает большое число операций с собственным ответом -помещает его в ассоциативное поле, прикладывает к нему пространственные и временные координаты, вспоминает и мнит, и, наконец, реагирует, планирует, принимает ответ. Все это — уже не диалог, а монолог. Тот самый монолог, что я именую «ментальным комментированием» — с ним-то и имеет дело медитирующий йог, буддист, стремящийся к Тишине. Вот из-за чего внутренние размышления не имеет отношения к внутренней речи. Потому что обращение — уже следствие диалогического акта, что возможно кроме этого именовать «элементарным деланием».
Совсем ясно, что у всех людей «внутренние размышления» принципиально подобен и не зависит от сенсорных возможностей как таковых. Люди, лишенные зрения, речи либо слуха, преодолевают ограничения собственного сенсориума, дабы осуществить делание, потому, что без делания субъект не только не может функционировать в мире, он кроме того не имеет возможности . Становление упорядоченного осознания, формирующего отечественную индивидуальность, может сталкиваться со серьёзными трудностями при ущербности, той либо другой неполноты сенсорного мира, но лишь так человек делается человеком. В любом случае мы составляем «инвентаризационные перечни» и в один момент формируем в себе участников внутреннего диалога — вопрошающую и отвечающую стороны.
Таково различие между внутренней речью и внутренним диалогом (ментальным комментированием). Из этого легко сделать вывод, что остановка внутренней речи всего лишь очищает тональ от последствий диалогической активности, но не от самого диалога. Вот из-за чего классическая медитация, направленная на тишину ума, может привести к трансформации режима восприятия только постольку, потому, что заторможенность периферии время от времени переходит на всю массу психологических процессов, включая диалогический механизм. Но как правило тотальное торможение все же не начинается, и тогда мы имеем совокупность простых эффектов, которая прекрасно известна практически всем не сильный.
Это — высокая ясность восприятия, яркость цвета, выпуклость форм, глубина теней и перспективы. Следом за необыкновенной интенсивностью всех перцептивных функций появляется своеобразное преображение качества ментального процесса — сокращение неспециализированной массы мыслительных перемещений компенсируется их «плотностью». Исследователи считают, что имеет место сворачивание синтаксических структур комментария, превращение линейного и разреженного дискурса в необычные сгустки, в которых появляются символические связи. Мышление преобразовывается в поток инсайтов, потому, что подобие описательных моделей для всех типов опыта на этом уровне делается очевидной. Сворачивание структур ведет к упрощению и всё делается подобным всему. Из потока броских и ясных ощущений восстает призрак экзистенциальной истины. Человек находит суть, что не имеет возможности передать простыми инструментами описания.
Я недаром употребил слово призрак. истины и Смыслы — неизменно «привидения». Мистики, применяющие медитацию для духовного просветления, не хотят это осознавать. Возбужденные силой эмоции, они принимают пространство знаков — пространство семантических «концентратов», созданных тоналем методом волевого уплотнения описательного языка, — за новую (очевидно, «более высокую») действительность, где Истина, Мудрость, Бытие, Свобода, Разум, Бесконечность и Любовь обретают плоть и окрашивают человеческое существование необычными красками.
Субъективное делается объективным, и чувство судьбы иногда радикально изменяется. Если бы мы имели возможность махнуть рукой на Действительность-вне-человека, ничего иного не требуется. Достаточно замечать, как за пучками перцептивных сигналов вырастают «идеи», за объектами перцептивного поля — универсальные законы Божественного (либо легко Космического) Духа. Приверженец освобождается от страдания и обретает абсолютное счастье. В этом самодельном счастье нет обмана, но и истины в том месте нет, потому что Истина — это Действительность, а Действительность порождает Изменение. Безмолвие ума дает чувство и покой просветления, тогда как остановка внутреннего диалога порождает всплески энергии, открывает новые перцептивные поля — неспокойную изменчивость непостижимого Бытия и трансформирующих сил.
На практике остановка внутреннего диалога, если она достигнута, разительно отличается от йогического «тишины». Я могу делать выводы об этом не по книгам, поскольку знаком с обоими состояниями -«тишиной ума» и ОВД. Полноценная остановка внутреннего диалога приводит к всесторонней нестабильности. Это высказывает себя разрушением привычных интерпретаций и стихийными флуктуациями тоналя, каковые приводят к иллюзиям и сенсорным искажениям. Логическим следствием остановки внутреннего диалога делается автоматическая перестройка системы восприятия. И тут нет ничего сверхъестественного. Многие из собственного опыта знают, что глубокая ОВД довольно часто приводит к ложным узнаваниям, «иллюзии», другими словами отклонения от стандартной схемы интерпретаций сенсорных сигналов. Иногда схема перестраивается так, что в нее попадают не сильный, латентные и ни при каких обстоятельствах не осознававшиеся сигналы. Шаманы, экстрасенсы, лозоходцы и многие другие люди с необыкновенной чувствительностью бессознательно пользуются этими возможностями. Глубокая остановка внутреннего диалога, будучи состоянием «между выборами», способна включить цепную реакцию и перераспределить внимание так, что мы начинаем принимать иную картину мира и вступаем в другой тип энергообмена с внешним полем.
Нужны своеобразные условия, дабы осуществить подобный маневр, и об этом мы еще будем большое количество сказать. Но в первую очередь нужно иметь в виду, что так называемый «диапазон» сенсорных сигналов, дешёвых осознанию, не связан конкретно с физиологией органов эмоций. Классическое представление о восприятии, бытующее в умах естествоиспытателей, — стихийно материалистическое. Из него направляться, что в случае если физическое тело человека не имеет соответствующих рецепторов и органов ЦНС, дабы почувствовать какие-то поля или излучения, то они не смогут быть транслированы осознанию никаким методом.
Посылка нагуализма в отношении восприятия другая: все существующее возможно воспринято и понято. Количество сенсориума и его границы обусловлены лишь интенсивностью осознания и режимом восприятия. У данной посылки имеется как философские, так и психоэнергетические основания. Монизм, что есть одной из теорем отечественной концепции, подразумевает, что Бытие имеет одну сущностную природу, и эта природа проявляет себя в виде энергии. Осознание нельзя изолировать от импульсов и потоков Силы — совершенно верно так же как запрещено изолировать энергетические поля.
Человек, к примеру, не имеет особых органов для ощущения магнитного поля либо гамма-излучения, но однако испытывает их действия. Неприятность тут не в принципиальной возможности/неосуществимости восприятия, а в методе трансляции осознанию существующих энергетических действий. В случае если пучки импульсов проходят через специальный орган эмоций и соответствующие ему рецепторы, то метод трансляции закреплен в людской тонале и осуществляется машинально. В случае если таких органов нет, действие не осознается — но не вследствие того что существует физический (физиологический) барьер, а вследствие того что не выработан метод описания.
Увидим, что методы описания очень консервативны. Изменение затрагивает их в последнюю очередь, в то время, когда практик побеждает ограничения людской формы и всегда пользуется энергиями, для которых привычные методы описания, созданные человеком, не смогут быть удовлетворительными. Данный опыт неповторим и его нереально передать. В остальных случаях самые экзотические перцепции транслируются привычными инструментами — визуально, аудиально, кинестетически и т. д.
Иными словами, экстрасенс «видит» то, что не имеет возможности видеть, «слышит» и «ощущает» то, что неслышно и неощутимо. Энергетические поля воспринимаются и осознаются при помощи тонального наложения простых интерпретационных схем на пучки импульсов, для которых не существует привычной интерпретации.
К примеру, ионизирующее излучение возможно услышать как неизвестный свист либо шипение, магнитное поле — ощутить как характерное давление либо мороз, не говоря уж о разнообразных «вспышках света», «аурах» и тому аналогичных явлениях. Энергетические влияния внешнего поля смогут отражаться самым причудливым образом. Отсутствие специальных органов эмоций делает восприятие личным, довольно часто не разделяемым опытом, но не делает восприятие неосуществимым по большому счету.
Как много раз говорилось, восприятие — это энергообмен, и потому, что энергообмен есть сущностью отечественного бытия в Действительности, восприятие сопровождает осознание в любой ситуации.
Материал, из которого планирует восприятие, поступает по самым различным каналам, солидную часть которых мы кроме того не поймём. Кроме физиологического аппарата, существует энергообменная сеть, дифференцирующая сотрудничество громадных малых и эманации эманации кокона, а в базе всего лежит Единое Поле — природа, связывающая все органические и неорганические формации универсальным потоком Силы, присутствующим в нас как аморфная и бессознательная чувствительность. Данный океан сигналов, что возможно собран и перевоплощён тоналем в восприятие, обнаруживает собственный присутствие на протяжении настоящего не-делания. Отечественная задача — так перестроить внимание сейчас, чтобы получить другую на данный момент-энергетическую модель, согласованную и прагматически действенную. Другая модель и имеется второе внимание толтекских волшебников.
Пробуя решить эту особенную задачу, мы сталкиваемся с двумя препятствиями — чрезмерной активностью привычных схем, что принято именовать «ригидностью тоналя», и склонностью не-делания переходить в тривиальное забытье. Из-за чего это так, мы разглядим в второй главе.
В случае если сказать о погружении в сновидение, то мы находим нужное равновесие между состоянием привычного делания и забытьём благодаря совокупности подготовительных приемов, направленных на интенсивность осознания. Это парадоксальная активность, которая появляется благодаря расширению поля внимания.
Распространено вывод, что созерцание (а не-делание есть практикой «созерцательного» типа), хоть и может на какое-то время увеличить перцептивное поле, в конечном итоге ведет к пассивности сознания, неосуществимости функционировать и, наконец, забвению.
Вправду, медитаторы, использующие классические техники созерцания, то и дело сталкиваются с замиранием психологической активности, переходящим в глубочайший сон без сновидений. Толтекские приемы разрешают избежать данной пассивности. В случае если классическое созерцание делает сознание «плоским», то сталкеровский навык выслеживания громадного количества внутренних и внешних сигналов ведет к обратному эффекту — необычной «объемности».
Перцептивное поле расширяется как наружу, так и вовнутрь. В следствии рефлексия обретает новое измерение, возрастает на порядок — в виде осознания осознания, либо внимания внимания. Так как сущность сознания (саморефлексии) и имеется восприятие самого себя. Мы же как бы поднимаемся на ступень и формируем восприятие восприятия самого себя. Так устраняется опасность «поглощенности» сознания принимаемым материалом, другими словами самозабвения, которое прямо противоположно цели нагуалистской практики.
Психотехнологические опыты говорят о том, что расширение поля внимания действует тонизирующе, повышает эффективность и скорость реакций любого действия . Целенаправленную работу с собственным вниманием ошибочно отождествляют с чем-то наподобие «пассивной медитации» -состоянием, в котором нереально функционировать, двигаться, принимать решения и т. д. Не смотря на то, что заблуждение это разумеется — легендарны приемы, к примеру, буддистской либо даосской психотехники, включающие в себя так именуемую «активную медитацию», которая не просто связана с движением и действиями, но и определяет высшую степень эффективности мастерства восточных единоборств, где требуется гиперреактивность и большая подвижность ума и тела.
Альфа медитация. Вхождение в альфа состояние [Светлана Нагородная]
