Стараясь опередить друг друга, крестоносцы толпами поспешали к цели. Среди Палестины и сельджукских правителей Сирии, как и раньше, отсутствовало внутреннее единство, эмиры и князья пребывали в нескончаемых раздорах. Поражение Кербоги под Антиохией дезорганизовало силы сельджуков, но кроме того перед лицом наступавшего с севера неприятеля междоусобицы сельджукских феодалов не утихли. Особенно остро протекала распря Рудвана Халебского и Дукака Дамасского.
Арабские эмиры прибрежных городов опасались сельджуков: в крестоносцах они усматривали не столько соперников, сколько, скорее, потенциальных союзников в борьбе с неприятелями-единоверцами. Не смотря на то, что египетское правительство вовсе не планировало отдавать Палестину крестоносцам, его в полной мере устраивала неудача, понесенная сельджуками при Антиохии. Воспользовавшись поражением Кербоги, Египет сам отправил войска в Сирию и Палестину: в августе 1098 г. в руки Фатымидов перешел Иерусалим, армейские силы арабов достигли Бейрута. Визирь аль-Афдал осознавал неизбежность столкновения с крестоносцами, но старался избежать его: на протяжении переговоров с их вождями он пробовал предложить им в полной мере подходящее, с его точки зрения, условие — вольный доступ в Иерусалим. Это предложение было отвергнуто — франкские предводители отнюдь не планировали удовольствоваться Эдессой и Антиохией, они ставили собственной задачей овладение Палестиной, в первую очередь Иерусалимом.
Крестоносцы продвигались на юг двумя громадными колоннами. Ополчения, возглавлявшиеся Раймундом Тулузским, шли восточнее гор Нусаири, а предводительствуемые Готфридом Бульонским и Робертом Фландрским — на протяжении побережья. Арабские правители Триполи, Бейрута, Сайды, Тира, дабы удержать эти отряды от враждебных действий, высылали им всевозможные подарки — деньги, продукты питания, бочки с пресной водой, направляли послов, каковые предлагали крестоносцам свободный переход через владения собственных князьков, хотевших оградить личные их окрестности и города, богатые виноградниками, огородами, фруктовыми насаждениями, от гнева франкских полчищ. Крестоносцы, так, практически не встречали сопротивления. Большие схватки случились с- сельджуками только за Тортозу, Джабалу и Акру — овладения данной последней крепостью тщетно получал граф Тулузский, намерения которого, но, не поддержали другие вожди.
В последних числах Мая 1099 г. рыцарские ополчения вступили на ливанскую, а после этого на палестинскую почву. Удачи очевидно вскружили головы некоторым главарям: по окончании захвата Рамлы, ставшей епископством, среди них стали раздаваться голоса, потребовавшие направиться к Египту и Вавилонии. В случае если милостью Божьей одолеем царя египетского, то сможем забрать не только Иерусалим, но и Александрию, и Вавилонию, и многие царства — так передает хронист эти фантастические проекты, роившиеся в головах самые тщеславных и жадных воителей Креста. Помощь братьям-христианам была как будто бы забыта ими — они помышляли только о возможности завоевания многих царств. Будучи чистой фантазией, замыслы подобного рода, конечно, не приобрели помощи и остались благими пожеланиями.
Обойдя стороной громадные прибрежные города (Триполи, Бейрут, Сайду, Тир, Акку, Хайфу, Кесарию), крестоносцы от Арсуфа забрали направление на Иерусалим. По пути отряды Танкреда и Бодуэна Ле Бурга овладели городом Вифлеемом, где, по евангельским сказаниям, появился Христос. Танкред немедля изъявил притязания на город и прикрепил было уже собственный штандарт к шпилю тамошней церкви Богоматери, но вследствие этого в тот же час вспыхнула распря с Бодуэном Ле Бургом. События, но, не разрешили ей разрастись — нужно было спешить дальше.
Утром 7 июня 1099 г. крестоносцы подступили к Иерусалиму. Панорама святого города развернулась перед ними с высокой горы, которую они с того времени назвали Монжуа (Гора эйфории). Крестоносцы осадили город, считавшийся священным у народов, исповедовавших и христианство, и ислам, и иудаизм. Расположение делало Иерусалим труднодоступным для неприятеля. Он расположен на высоком плато и открыт только с северной стороны, а с остальных защищен горными пропастями Кедрона и Хиннома. К тому же египетский начальник Иерусалима Ифтикар ад-Даула ввиду приближения франков принял нужные меры к тому, дабы надежно обезопасисть город. Он изгнал оттуда всех обитателей-христиан, загородил бойницы башен тюками с сеном и хлопком, наполнил муниципальные водохранилища достаточным числом воды и, наоборот, распорядился привести в негодность все колодцы около города. Стада скота были угнаны на большом растоянии в горы. Ифтикар кроме того вернул древнеримские оборонительные сооружения. Гарнизон Иерусалима, действительно, был мал — в нем насчитывалось не более 1 тыс. солдат, но на подмогу им из Египта уже выступила многочисленная армия под руководством визиря аль-Афдала.
Охваченные религиозным энтузиазмом, крестоносцы втайне сохраняли надежду, что, только они приблизятся к Иерусалиму, его упрочнения падут сами собой. Начиная с 12 июня рыцари пара раз пробовали забрать город приступом, но бесполезно. Было нужно приступить к осаде, а она затянулась на пять недель. Для овладения иерусалимской твердыней с ходу у крестоносцев недоставало сил: пригодных к бою, как они считали сами, у них было не более 12 тыс., да к тому же, — пишет Раймунд Ажильский, — у нас имелась бедняков и масса калек. Рыцарей же в отечественной рати было 1200 либо 1300 и, как я полагаю, не более. На первых порах заметно сказывалась кроме этого дефицит лестниц и других осадных приспособлений, в особенности метательных орудий.
На помощь рыцарям явились англичане и генуэзцы: пара судов причалило в Яффе, которую египтяне, избегая боя, сходу эвакуировали. Торговцы привезли солдатам Креста вино и хлеб, и веревки, гвозди, топоры и строительные материалы и другие орудия, нужные чтобы смастерить осадные башни, стенобитые лестницы — и орудия тараны. Скоро, но, фатымидский флот блокировал гавань Яффу. И без того как египетские морские силы владели явным превосходством, то вступать в сражение с ними было делом неисправимым. Генуэзские и британские суда крестоносцы разобрали, а их части применяли для осадных построек.
Не обращая внимания на битву за неспециализированную, казалось бы, притом конечную цель, вожди не прекращали обоюдных усобиц. Было нужно вмешаться священникам, дабы утихомирить раздоры соперников, дробивших шкуру еще не убитого медведя. Снова были инсценированы пророческие видения: в этом случае пребывавшим в экстатическом возбуждении солдатам явился епископ Адемар де Пюи, напомнивший им о необходимости единения в борьбе за Святой Град. 8 июля церковники заявили пост, устроили Крестный Движение около Иерусалима. Процессии босых крестоносцев двинулись к Масличной горе. Петр другие священнослужители и Пустынник сказали тут пламенные проповеди, чтобы возбудить рвение солдат.
13-14 июля крестоносная рать предприняла новые попытки штурма. К стенке придвинули две огромные осадные башни, пребывавшие под руководством Готфрида Бульонского и Раймунда Тулузского. Башни были собраны из маленьких бревен и прикрыты сырыми кожный покров. Тщетно! Чуть крестоносцы начали придвигать башни к стенкам, со всех сторон полетели камни, разрешённые войти из метательных орудий, и стрелы, бесчисленные, как град. Битва шла без каких-либо показателей победы. В то время, когда отечественные, — говорит хронист-очевидец, — пододвинули орудия к стенкам, оттуда [т. е. со стенку. — М. З.] стали не только бросать камни и пускать стрелы, но и сбрасывать стволы деревьев и зажженные пуки соломы; позже они [сарацины. — М. З.] начали кидать в отечественные орудия просмоленные, намазанные серой и воском деревяшки, обертывая их в горящие тряпки… Они были со всех сторон… еще утыканы гвоздями чтобы, куда бы ни попадали, цеплялись и, цепляясь, воспламеняли бы [лестницы и метательные орудия]. Деревья же и солому кидали, дабы хоть пламя остановило тех, кого не могли сдержать ни клинок, ни высокие стенки, ни глубочайший ров. Воздавая всяческие хвалы бесстрашным крестоносцам, латинские хронисты не смогут вместе с тем скрыть и правду о стойкости арабских защитников города. Сарацины, — пишет Фульхерий Шартрский, — стали действовать против них [крестоносцев. — М. светло синий.] и поливали кипящим жиром и маслом и пылающими факелами упомянутую рыцарей и башню, каковые в ней пребывали. И так для многих сражавшихся с той и иначе наступала смерть стремительная и преждевременная.
Наивысшего ожесточения приступ достиг 15 июля. Около 12 часов дня атакующие ворвались в Иерусалим, и скоро город пал. Захватчики понесли огромные утраты — и на протяжении долгой осады, и в дни самого приступа — под градом камней, стрел, от пламени снарядов с греческим огнем, каковые обрушивали на головы осаждавших египетские солдаты.
Особенно мужественное сопротивление оказали захватчикам арабы, оборонявшие мечеть аль-Акса, либо, как ее именуют латинские хронисты, храм Соломона, и те, кто засел в башне Давида, в западной части города. В итоге Ифтикар ад-Даула сдал крепость крестоносцам и открыл Яффские ворота, выговорив себе право вольно уйти из города.
Спасители Гроба Господня, охваченные фанатизмом и жаждавшие отомстить иноверцам, каковые доставили им столько треволнений собственной доблестью и твёрдостью и причинили такие утраты, с яростным ожесточением ринулись на богатства и жителей захваченного города. Кровавая баня и повальные грабежи, учиненные в Иерусалиме, затмили разгром Антиохии. Войдя в город, — говорит итало-норманнский хронист, — отечественные пилигримы гнали и убивали сарацин до самого храма Соломонова, скопившись в котором, они дали нам самое ожесточённое сражение за целый сутки, так что их кровь текла по всему храму. Наконец, одолев язычников, отечественные похватали в храме множество женщин и мужчин и убивали, сколько желали, а какое количество желали, оставляли в живых. Крестоносцы, продолжает он, рассеялись по всему городу, хватая серебро и золото, мулов и коней, забирая себе дома, полные всякого хороша. В мечети халифа Омара (Соломоновом храме) рыцари вырезали не меньше 10 тыс. человек: по крайней мере такое число именуют латинские очевидцы (арабские писатели приводят данные в семь-десять раз более высокие). Раймунд Ажильский, возможно сгущая краски, дабы произвести надлежащее впечатление на читателей, утверждает, словно бы в храме Соломоновом кровь доходила до уздечек коней и колен всадника.
Первыми ворвались в мечеть аль-Акса Танкред и Ротфрид Бульонский, и, сколько они пролили в тот сутки крови, чуть ли, — согласится тот же богобоязненный создатель, — возможно поверить.
грабежи и Резня перемежались с истовыми молитвами перед Гробом Господним. От молитв рыцари опять переходили к кровавому разбою. Они убивали всех — женщин и мужчин, детей и стариков, здоровых и калек. Не было места, где сарацины имели возможность бы избежать убийц. Головы младенцев разбивали о камни.
Как будто бы обращаясь к будущему читателю, Раймунд Ажильский пишет: Тут ты заметил бы поразительное зрелище: одни из сарацин были с разбитыми головами, что являлось для них более легкой смертью; другие, пронзенные стрелами, вынуждены были кидаться с упрочнений; третьи продолжительно мучились и погибали, сгорая в пламени. На площадях и улицах города возможно было видеть кучи голов, ног и рук. Пешие и конные то и дело натыкались на валявшиеся везде трупы.
По окончании великого кровопролития, дополняет рассказ провансальца Фульхерий Шартрский, крестоносцы разбрелись по зданиям жителей, захватывая все, что в них обнаружили. Наряду с этим установилось обыкновение, что каждый, кто входил в дом первым, был ли он богат либо беден, приобретал и обладал домом либо дворцом и всем, что в нем пребывало, как собственным.
Наровне с мусульманами жертвой неистовства крестоносцев стали и иерусалимские иудеи, каковые, потому, что их община пребывала в хороших отношениях с Египтом, остались в городе. Они собрались в громадной синагоге и были в том месте стёрты с лица земли до единого: крестоносцы сожгли строение синагоги вместе с теми, кто искал в ней убежища.
Взятие святого града 15 июля 1099 г. отмечено во всех исторических произведениях начала XII в., в том числе и в русской Повести временных лет. анналисты и Западные хронисты обрисовывают это событие более либо менее пространно, с натуралистическими подробностями повествуя о кажущихся им достославными деяниях войска Божьего. историки и Восточные летописцы (Ибн аль-Каланиси, Ибн аль-Асир и др.) упоминают о захвате Иерусалима неприятелями Аллаха коротко и в сдержанных тонах, подчеркивая только дикие зверства и разгул завоевателей, каковые, по словам Ибн аль-Каланиси, убили множество иерусалимцев. Мусульманский мир ни при каких обстоятельствах не смог забыть кошмаров, каковые творили в городе западные захватчики.
ФИЛЬМ — ЦАРСТВО НЕБЕСНОЕ (2005)
