На следующее утро Тоша и я отправились на поиски деревни, дабы закупить продуктов. Жизнь на природе вернула обычный жизненный ритм, и сейчас мы поднимались с рассветом. От кошары шла лесная тропа, мы пошли по ней с безлюдными портфелями за спиной.
По дороге я задал вопрос Тошу, существует ли какая-то особая медитация при ходьбе. Он заявил, что самое простое – увязать ритм дыхания с числом шагов. На пять шагов – вдох, на следующие пять – выдох, после этого увеличивать количество шагов на выдохе. Подышав так какое-то время, я нежданно впал в воинствующий материализм. Я знал за собой эту линии – становиться время от времени циничным и недоверчивым, но ничего не имел возможности с этим сделать.
— А что, в случае если материалисты правы, и единственная действительность – это материальный мир около нас? – начал я. – А все эти энергии, астральные миры, иерархии, прошлые судьбы – всего лишь отечественные галлюцинации, и мы желаемое за настоящее? Что, в случае если по окончании смерти ничего нет – лишь чернота и пустота?
Тоша с явным наслаждением слушал мои излияния. Наконец, он сообщил:
— Мне нравится в тебе то, что ты – Фома неверующий, и тебе необходимо все пощупать и потрогать, дабы убедиться, что это так. В случае если материалисты правы и по окончании смерти ничего нет, то никакой возможности проверить это не существует – оттуда еще никто не возвращался. Ты на молекулы, и в следствии – чернота и пустота. И лишь в том случае, если в том месте что-то имеется, у тебя имеется шанс это узнать. Так, как обстоит дело, возможно узнать, только до тех пор пока ты жив, так?
Я должен был дать согласие с его логикой, но веры это мне никак не прибавило. Мы шли уже два часа. Тропа спустилась вниз и петляла по дну ущелья, пока, наконец, не уткнулась в камнепад. Путь преграждал громадный валун, обойти его было нереально, для этого потребовались бы веревки и второе оборудование. Делать нечего, необходимо поворачивать назад и искать другую дорогу. Но у Тоши, как словно бы, было что-то второе на уме. Он снял портфель, подошел к преграде и стал пристально изучить камень, трогая валун руками и чуть ли не нюхая его. Я с удивлением следил за ним. Изучение камня длилось мин. десять, по окончании чего Тоша ткнул его рукой, и случилось немыслимое – громадный валун развалился на куски, как карточный домик. Эхо рассыпавшихся камней прокатилось по ущелью.
Я вспотел от страха. Мои ноги стали ватными, и я сел на землю. Ни при каких обстоятельствах еще Тоша не демонстрировал ничего аналогичного. Мы были совсем одни в этом ущелье, и в первый раз мне стало рядом с ним жутко. Кто был данный человек?
— Как ты это сделал? – задал вопрос я не сильный голосом. Тоша невозмутимо ответил:
— У всего имеется собственная не сильный точка. В случае если ее отыскать, тогда достаточно щелчка, дабы предмет рассыпался на части. При условии, само собой разумеется, что ты используешь собственную энергию.
Я набрался воздуха. Мне все же значительно легче было иметь дело с Тошиной рациональной стороной. Он продолжил объяснение.
— Физические предметы не такие плотные и жёсткие, как кажутся. структура и Форма каждой вещи основана на энергетических линиях, имеющих вид сетки. Эти линии напоминают светящиеся волокна, интенсивность свечения которых разна. не сильный линии структуры чернее, сильные – ярче. Само собой разумеется, лучше видеть эти линии, но кроме того если ты их, этого уже достаточно, дабы влиять на предмет энергетически. Так, вся вещь заключалась в том, – Тоша кивнул в сторону россыпи камней, – дабы отыскать пересечение двух самых чёрных линий, которое и было самой не сильный точкой этого камня, ну, а позже в нее пальцем, в один момент отправив маленький импульс.
По мере того, как голова моя получила, ужас улетучился. Я задал вопрос:
— Как я осознаю, эта сетка трехмерная?
— Да, что-то наподобие кристаллической решетки.
— Ты ищешь не сильный точку на поверхности данной решетки либо внутри ее?
— Если ты видишь сетку, в том месте нет «в» либо «снаружи», она так как существует в другом измерении. Отечественное трехмерное пространство как бы «надето» на это измерение либо, возможно сообщить, разворачивается из него, но само это измерение не трехмерно. Все эти пространства положены одно в второе, как матрешки, и края и конца им не видно. Вход в каждое из последующих измерений дает власть над прошлым.
— Ты желаешь заявить, что в случае если видишь следующее пространство, то в этом можешь проходить через стенки?
— Не просто видишь, а можешь взаимодействовать с ним.
— Значит, дабы пройти через стенке, ты обязан проскользнуть через не сильный линию сетки, как бы протиснуться в щель между мирами, так?
Тоша кивнул:
— Что-то наподобие этого.
— Ну, так что же ты не прошел через камень? – решил я поддеть шефа.
— Тогда, я думаю, тебя было нужно бы откачивать, – отпарировал он. Возразить на это было нечего. Нагнувшись, я подобрал маленькой плоский булыжник и начал вертеть его в руках. Камень был холодный и жёсткий, как в большинстве случаев.
— Где же эти линии? Я ничего не вижу, – сообщил я, бессмысленно тыкая камень со всех сторон. Тоша улыбнулся:
— Мало практики. Еще десять тысяч ведер, и ключик у нас в кармане.
Внезапно мне показалось, что я нащупал место на камне, которое было, как словно бы, чуть-чуть мягче другой части поверхности.
— Попытайся второй угол. Имеет значение, под каким углом входишь, – дал совет Тоша, испытующе посмотрев на меня. Я развернул пальцы под другим углом и нежданно, как словно бы движимая чем-то кроме моей воли, ладонь вошла в камень, как если бы это был кусок масла. С легким треском булыжник раскололся на две части. Не веря своим глазам, я наблюдал на два обломка, упавших на землю.
— Браво! – вскрикнул Тоша. – На большом растоянии отправитесь, юный человек.
Я пробормотал:
— В том месте, возможно, была трещина.
— Быть может, – дал согласие глава, надевая портфель. Мы тронулись в путь, и остаток дороги прошагали в молчании.
Деревня была расположена на буграх и смотрелась совсем не так, как русские поселения. Вместо одной широкой основной улицы, улочки, складывавшиеся из одноэтажных каменных домиков, теснились вкривь и вкось, то сбегая вниз, то поднимаясь на протяжении глухих глиняных заборов наверх. Людей было не видно, узнать, где находится магазин, было не у кого. Наконец, я увидел кучку играющих ребятишек и решил поинтересоваться у них. Но ни один из них не знал ни слова по-русски. Сейчас откуда-то показался низкого роста уроженец армении с тёмными усиками, в сапогах и пиджаке, и приветливо обратился к нам с сильным выговором: «Здравствуйте. Откуда вы?»
Его кликали Мартын, он был главой колхоза. Деревня именовалась Цахкошат. Мартын привел нас к себе, и мы в первый раз испытали на себе кавказское гостеприимство. Супруга хозяина согрела воды, дабы мы имели возможность согреть и вымыть ноги. Это было весьма кстати, потому, что отечественные ноги были влажные от снега, еще не растаявшего по окончании бури. Домочадцы побросали собственные дела, и вся жизнь дома завертелась около нас, как словно бы мы были в далеком прошлом ожидаемыми и желанными гостями. Накрыли на стол, что был полностью вегетарианским, – с обилием зелени, неподражаемым деревенским сыром, с узким, как газетный лист, лавашем и другими малоизвестными нам вкусностями Перед нами поставили по полной тарелке мацони, Мартын открыл бутылку известного армянского коньяка, были приглашены пара соседей, и начались тосты. Отказаться от выпивки в данной ситуации было нереально, и нам было нужно мало пострадать. Боже мой, за кого мы лишь ни выпивали, разве лишь не за мою бабушку, блуждающую где-то в тупиках метро.
Я был поражен, как это деревенское застолье отличалось от муниципального мира, в котором я вырос Возможно прожить всю жизнь в многоэтажном доме, не зная имен собственных соседей по площадке. Тут же мы попали на праздник, устроенный в отечественную честь совсем незнакомыми нам людьми. Мартын заявил, что корни кавказского гостеприимства лежат в том пастушеском образе судьбы, что столетиями вели горцы. Кочуя со стадом, пастухи месяцами не видели посторонних людей, и гостя принимали, как всевышнего.
По окончании нескончаемого застолья отечественные портфели были нагружены вкуснейшими вещами домашнего изготовления, платить за каковые нам не разрешили. Семья Мартына и гости вышли за ворота и продолжительно махали нам вслед.
Если бы мы лишь знали, что через восемь лет, по окончании армяно-азербайджанской войны, от Цахкошата не останется камня на камне!
ЛЮДИ не могли изобрести ЭТО! Технологии внеземного разума найдены на Земле
