В сердце солнца не задержится солнечный луч.

В то время, когда мы пришли на станцию, именно прибывал быстрый «Ереван-Москва». Билетов, само собой разумеется, не было, но за бакшиш нам срочно отдали в распоряжение целое купе. В то время, когда мы разместились, и поезд тронулся, я посмотрел на проносившиеся за окном горы и осознал, что самая необычная страница моей жизни перевернута. Сейчас мы были полностью свободны делать со своей судьбой все, что захотим. И чего мы вправду сейчас желали, так это имеется. Мы отправились в вагон-ресторан, а потому, что поезд был армянским, в меню было что выбрать. Мы решили разговеться по окончании отечественной лагерной вегетарианской диеты и заказали шашлык, сациви и что-то еще. Как все это было вкусно! Щенок в полной мере разделял отечественные гастрономические восхищения и норовил залезть прямо на тарелку.

Нам не хотелось сходу возвращаться в Ленинград, и мы решили сойти с поезда где-нибудь на берегу Черного моря. В начале утра мы вышли в Новом Афоне, мелком абхазском городе около Сухуми. Мне уже приходилось посещать в том месте раньше. Главными достопримечательностями Нового Афона были православный монастырь, огромные могила апостола и подземные пещеры Симона Канонита, проповедовавшего в этих местах. Монастырь был перевоплощён в санаторий, но пещера, где жил Симон, оставалась нетронутой. Пещера находится в дивной красоты ущелье, сходу за станцией, и людской ручеек к ней течет уже две тысячи лет. Мы сняли несколько помещений рядом от берега у старичков-белорусов и, мало отдохнув, отправились в пещеру. Оборванный полуслепой старик за милостыню показывал пещеру и говорил историю судьбы Симона. Что-то привлекло меня в этом старике; было в нем что-то, отличавшее его от простого бедного.

Вечером мы выпивали крепкий кофе по-восточному, сваренный в тёплом песке, на веранде прибрежного кафе. Нежданно кто-то окликнул Анну по имени. Обернувшись, я заметил старика. Он жестом подзывал Аню к себе.

— Пускай подойдет, – сообщил я Неле.

— Откуда он знает, как ее кличут? – задала вопрос она

— Быть может, мы именовали ее по имени в пещере?

— Нет, я совершенно верно не забываю.

В это же время, Анна сама подбежала к деду и возвратилась с подарком. Старик подарил ей раковину. Я забрал раковину и осмотрел ее. Ничего особого, простой рапан.

Мы возвратились с моря поздно, просидев на берегу до темноты. Поток не прекращался, не обращая внимания на отечественное бегство, и, казалось, прорубленное Тошей окно ни при каких обстоятельствах не затворится. Мы уже планировали ложиться, в то время, когда я забрал раковину и начал вертеть ее в руках. Я ощущал, что это не просто презент, но не знал, что с ним делать. Протянув раковину Неле, я сообщил полушутя: «Послушай ее».

Неля легла в постель, приложила рапана к уху и закрыла глаза. Пролежав так довольно продолжительное время, как будто бы в трансе, она, наконец, открыла глаза и негромко сообщила:

— Как здорово!

— Что?

— В море под водой живут люди. Я привскочил в постели.

— Какие конкретно еще люди?

— Я вижу их, – сообщила Неля в полузабытьи. – Они живут на дне в огромного прозрачного коло кола, наполненного каким-то газом, которым возможно дышать, но это не воздушное пространство. Эти люди ушли под воду весьма в далеком прошлом. Они сохраняют семена людской расы и населяют почву заново по окончании катаклизмов. Последний раз это произошло по окончании Потопа. Нельзя исключать, что это может случиться и в будущем. Это место именуется Каллис. Оно связано с Шамбалой, но делает другую функцию. Шамбала ведет постоянную битву, направляя и защищая духовное развитие человечества. Каллис – заповедник, подводный инкубатор, где созданы оптимальные условия для людской развития.

В том месте, на дне, живет более девятисот человек. Длительность их жизни не ограничена. Они живут столько, сколько желают. Трупы тех, кто решил уйти, помещают в клетки снаружи данной сферы, и их поедают рыбы. Иногда жители Каллиса забирают к себе людей с почвы. Не все из тех, кто утонул, погибли. Некоторым удается попасть в том направлении по собственной воле, но для этого они должны выдержать опробование. В случае если земные люди попадают в Каллис, они уже не смогут возвратиться обратно. Им делают что-то наподобие операции на легких, по окончании чего дышать атмосферным воздухом делается нереально.

Подводные люди владеют огромными знаниями, часть из них они открывают некоторым людям почвы. Для этого не обязательно уходить под воду. Обучаться возможно телепатически. Само собой разумеется, это вероятно лишь для тех, кто обладает телепатией, но бывают и встречи на берегу. Структура Каллиса иерархическая, но дисциплина им не нужна, потому, что обычное состояние сознания в том месте – счастье. Ох, какие конкретно же они прекрасные!

Неля открыла глаза. Взор ее блуждал где-то на большом растоянии. Она все еще была в том месте, под водой. Раковина лежала рядом с ней на подушке. Неспешно Неля начала приходить в себя.

— Все, – сообщила она наконец. – Когда я встретилась с ними лица, все провалилось сквозь землю.

— Быть может, Каллис – это то место, куда забирают людей в Бермудском треугольнике? – предположил я.

– Не знаю. Я видела что-то наподобие огромной воронки на поверхности воды, но сомневаешься. В то время, когда я говорила, у меня все время было такое чувство, словно кто-то говорит через меня.

Прошло пара дней. Мы еще пара раз ходили в пещеру в надежде встретить старика, но он провалился сквозь землю. Как-то раз я ушел один на большом растоянии по берегу и, найдя пустынное место, сел на гальку между волнорезами. Волны мягко плескались о берег, далеко ссорились и кричали чайки. Я закрыл глаза и погрузился в мерцающий сумрак собственного я.

Поток шёл , и, стоило мне мало сосредоточиться, как он подхватил и понес меня. Для полета в потоке не требуется выполнять никаких упрочнений. Скорее, напротив, – все отпустить и всецело отдаться пронизывающему тебя яркому ветру.

До встречи с Тошей я большое количество сил и времени израсходовал на борьбу с собственными мыслями в медитации, пробуя их остановить. В итоге, стало ясно, что попытки эти совсем ненужны, и искать необходимо в другом направлении. Я пробовал осуществлять контроль собственные мысли посредством мысли же, но это было так же бессмысленно, как вечно переливать воду из одного сосуда в второй.

Мне казалось, что должно существовать что-то огромное и могущественное, но совсем конкретное и осязаемое, чему возможно было бы отдаться, направляться и расти в нем. Таковой вещью был поток. Для переживания его никакой остановки мысли не требовалось. Напротив – насыщенная энергией идея проникала в сущность вещей значительно глубже и приводила к состоянию ясности, в то время, когда ни в чем не остается и тени сомнения. понимания мира и Возможность познания и себя так неизмеримо возрастала.

Не смотря на то, что поток пришел через Тошу, сам по себе он был полностью безличной силой, лишенной каких-либо атрибутов. Будучи световым ветром, пронизывающим все миры, поток был мостом, эти миры связывающим.

Нежданно в медитации я заметил человека, выходящего из моря. Открыв глаза, я видел то же самое. Это был мужчина средних лет, с верными чертами лица, одетый в облегающую одежду серебристого цвета. Приблизившись к берегу так, что вода доходила ему до колен, он остановился и жестом приказал мне следовать за ним. После этого развернул назад и скоро скрылся под водой.

Волны так же, как и прежде безмятежно плескались о камни, далеко кричали чайки, и произошедшее казалось бесследно растаявшим миражом. Не смотря на то, что что-то сказало мне, что человек не ушел, а ожидает меня в том месте, в глубине, я не был уверен, что виденное мною было действительностью. Но в случае если кроме того я и был под властью видения, настало время испытать мою веру.

Я поднялся и медлительно вошел в море. Чувство, что человек ожидает меня в глубине, не проходило. В то время, когда вода дошла мне до груди, я остановился, не зная, что делать дальше. И тогда услышал его призыв. Он обращался ко мне телепатически: дабы следовать за ним, я обязан погрузиться с головой и вдохнуть воду. Это и было то опробование, о котором сказала Неля!

Потом человек заявил, что он несколько, – в том месте, под водой, меня ожидают другие. По окончании того, как я сделаю первый вдох под водой, они придут на помощь и не разрешат утонуть. По окончании чего заберут к себе. Наступила тишина. Он ожидал моего ответа.

Меня захлестнула волна страха. В случае если все происходившее – галлюцинация, значит, я неизбежно утону. А что, в случае если все это правда? Я продолжал в нерешительности находиться по грудь в воде. Почувствовав мой сомнения и страх, человек сообщил: «Ты еще не готов. Возвращайся к нам, в то время, когда изживешь ужас. – Помолчав, сказал: – Можешь привести с собой и других. В случае если случится трагедия, с нами вы станете в безопасности».

— Как определить о ее приближении? – задал вопрос я.

— Мы дадим символ, – сообщил человек, и чувство его присутствия растворилось в морской глубине. Я выбрался на берег, выжал одежду и отправился по берегу в сторону города.

Мы прожили в Новом Афоне 14 дней; деньги были на исходе, и мы сели в поезд, идущий в Ленинград. Возвратиться к муниципальный судьбы по окончании кавказского приволья выяснилось непросто. Горы снились и кликали назад. Через полтора месяца из Армении возвратился Андрей, – у него в городе были какие-то дела.

Он заявил, что по окончании того, как мы уехали, Тоша наложил veto на каждые беседы о отечественном уходе. Помимо этого, глава отрубил энергетический канал моей связи с ним. «Всецело?» – задал вопрос я. «Он заявил, что покинул чуть-чуть, дабы ты не подох», – разъяснил Андрей.

Этого, но, возможно было и не сказать. Поток, еще шедший вовсю на Черном море, в Ленинграде стал неспешно сходить на нет и через месяц по большому счету иссяк. Все мои внутренние упрочнения вернуть его ни к чему не приводили. Ни медитация, ни молитва, практики и никакие техники – нет ничего, что трудилось. Я не имел возможности в это поверить. Жизнь в потоке стала так естественным состоянием, что, казалось, она ни при каких обстоятельствах не кончится. Не смотря на то, что я знал, что поток – это дар, я так с ним свыкся, что принимал его как собственную собственность. Я еще не знал, что мне придется много лет бороться за данный дар.

Я не имел возможности ни дремать, ни имеется и ощущал себя, как рыба, выкинутая на берег. Поток стал так же нужен для меня, как воздушное пространство, я задыхался. Жизнь из многоцветного и многомерного чуда снова превратилась в тщетную серую рутину. Окно в настоящую судьбу, чуть приоткрывшись, наглухо захлопнулось, покинув меня у разбитого корыта.

Это была моя плата за измену. И все-таки я не испытывал ни мельчайших угрызений совести по поводу отечественного ухода и был уверен, что мы поступили верно. Сейчас необходимо было как-то выбираться из энергетической ямы, в которую я попал, но как это сделать, у меня не было ни мельчайшего понятия. Только оставшись наедине с самим собой, я понял, как я не сильный. Пир силы закончился.