Терапевтическое применение диагноза нарциссизма

Терапевт, что имел возможность оказать помощь нарциссической личности достигнуть принятия себя без раздувания (инфляции) собственного “Я” либо без принижения вторых, совершил бы вправду благое и тяжёлое дело. Первейшим условием работы с нарциссической патологией есть терпение: никому из тех, кто пробовал поменять психологию нарциссического больного, не получалось сделать это весьма скоро. Не смотря на то, что модификация любого типа структуры характера есть долговременным предприятием, с нарциссическим больным необходимость в терпении ощущается более остро, чем с другими типами клиентов. Терапевту приходится выносить контрпереносные деморализованности и реакции скуки.

Потому, что сейчас существуют соперничающие терапии и теории этиологии, вывести общепринятый психодинамический подход к терапии нарциссических клиентов достаточно сложно. Больше всего споров позвано комплексом разногласий между Кохутом и Кернбергом, появившихся в 1970-е и 1980-е годы. Сущность их противоположных позиций пребывает в том, что Кохут (1971, 1977, 1984) разглядывал патологический нарциссизм с позиций развития (созревание больного шло нормально и встретилось с некоторыми трудностями в разрешении обычных потребностей идеализации и деидеализации). Кернберг (1975, 1976, 1984), наоборот, осознавал это с позиций структуры (что-то весьма рано пошло неправильно, разрешив индивидууму окружить себя примитивными защитами, каковые отличаются от нормы скорее как следует, чем по степени выраженности). Концепцию нарциссической личности Кохута возможно проиллюстрировать образом растения, рост которого был задержан в следствии освещения и недостаточного полива в критические моменты. Нарцисса Кернберга возможно представить в виде растения, мутировавшего в гибрид*.

Вывод из этих разных теорий пребывает в том, что одни подходы к нарциссизму подчеркивают необходимость дать растению достаточно солнца и воды, дабы оно наконец разрослось, а другие предполагают, что нужно обрезать отклоняющиеся от нормы части, дабы растение имело возможность стать тем, чем оно должно быть. Так, психологии и-приверженцы советуют доброжелательное принятие идеализации либо обесценивания и непоколебимое эмпатирование переживаниям больного. Кернберг защищает тактичную, но настойчивую конфронтацию грандиозности, присвоенной либо спроецированной, и систематическую интерпретацию защит от жадности и зависти. Терапевты, ориентированные на сэлф-психологию, пробуют остаться в субъективного опыта больного. Аналитики, находящиеся под влиянием Эго-теории и психологии объектных взаимоотношений, наоборот колеблются между внутренней и внешней позицией (Gardner, 1991).

Я не пробую критически оценивать противоположные теории Кернберга и Кохута либо каких-либо вторых авторов, писавших на эту тему. Большая часть терапевтов, которых я знаю, находят, что для одних больных подходят этиологические и терапевтические формулировки Кохута, в то время как для других, по-видимому, годятся формулировки Кернберга. Кернберг (1982) высказал предположение, что подход Кохута можно считать разновидностью поддерживающей терапии, и исходя из этого он рекомендован для нарциссических больных, находящихся в промежутке от пограничных до психотических. Эту идею неявным образом поддерживают многие мои коллеги, каковые говорят, что советы Кохута были применимы к их очень сильно нарушенным и депрессивно-истощенным нарциссическим больным. Проблема заключается в том, что нарциссически уязвимые люди, о которых первоначально писал Кохут, проходили у него классический анализ (пара сессий в неделю с применением кушетки), и исходя из этого возможно высказать предположение, что он считал их высокофункционирующими. Потому, что вердикт по поводу спора Кернберг-Кохут еще не вынесен и заинтересованный читатель может сам обратиться к источникам за техническими рекомендациями, вытекающими из каждой концепции, я сообщу только об главных предложениях, касающихся терапии нарциссизма, каковые обходят эти несоответствия.

Я уже упоминала терпение. Подобное отношение предполагает принятие людской несовершенства , что делает терапевтическое продвижение изнурительным и тяжёлым занятием. Признание того факта, что все мы несовершенны и сопротивляемся трансформациям, очень резко отличается от того, что интернализировано нарциссическим человеком. Данный тезис носит, скорее, добрый и реалистичный, нежели критичный и всемогущий темперамент. В аналогичной позиции уже отмечается некое терапевтическое продвижение. Терапевт обязан воплощать неосуждающее, реалистичное отношение к хрупкости больного.

Одним из самые важных вкладов Кохута в технику стало его внимание к последствиям признания терапевтом собственных неточностей, в особенности неточностей в эмпатии. С позиций теории драйвов и Эго-психологии, неточность терапевта не принуждает аналитика к иным действиям, не считая личной рефлексии. В большинстве случаев, больной к ассоциированию того, что произошло, и к сообщению собственных реакций (Greenson, 1967). Сэлф-психологи обращают отечественное внимание на то, как опустошенным может себя ощутить нарциссический человек, в случае если специалист совершает неточность в эмпатии. Сэлф-психологи подмечают, что единственной возможностью залечить подобную рану есть выражение раскаяния. Извинение подтверждает чувство больного, что в работе допущена неточность (так, скорее объективизируя его настоящие эмоции, нежели содействуя неискренней уступчивости, с которой привык себя вести нарциссический человек). Извинения кроме этого делается примером сохранения самоуважения не обращая внимания на наличие недостатков*.

Критически ответственным есть следующее: в то время, когда признаешь личные неизбежные неточности, не становишься чрезмерно самокритичным. В случае если больной осознаёт, что терапевт смертельно мучается угрызениями совести, приобретаемое им сообщение пребывает в том, что неточности должны быть редкими и требуют строгого самопорицания (иллюзия, от которой нарциссическая личность уже страдает). Лучше принять замечание Винникотта, что известен тем, что оставлял поле для сомнений в собственном праве на интерпретацию, комментируя: “Я делаю интерпретацию, преследуя две цели. Во-первых, дабы продемонстрировать больному, что я бодрствую. Во-вторых, дабы продемонстрировать больному, что я могу ошибаться”. Артур Роббинс (Arthur Robbins, 1991), психоаналитик, эксперт в области арт-терапии и других экспрессивных способов лечения, подобным образом обрисовывает собственную техническую теорию как “терапию промахов и ошибок”: “Я ошибаюсь, а больной меня поправляет”.

Попытки оказать помощь нарциссическим больным кроме этого требуют постоянного внимания к латентному состоянию сэлф больного , которое парадоксальным образом затопляет манифестное состояние. Кроме того самый надменный, явный нарцисс испытывает сильнейший стыд, столкнувшись с тем, что он принимает как критику. Исходя из этого терапевт обязан мочь почувствовать и принять боль чтобы произвести сензитивные вмешательства. Альянс с нарциссическими больными постоянно является хрупким, потому, что они не выносят обстановке, в то время, когда понижается их и без того непрочное самоуважение. Их прошлая репутация неподдающихся терапии частично происходит из следующего опыта: аналитики неожиданно прекращают кроме того долгую терапию, в случае если эмоции их больных бывают болезненно травмированы.

Я уже упоминала силу стыда в переживаниях нарциссических личностей да и то событие, как принципиально важно терапевту отличать этот аффект от эмоции вины. Люди с неустойчивым самоуважением в большинстве случаев продолжительно избегают признания собственной роли в каких-либо жизненных неудачах. В отличие от людей, каковые легко ощущают вину и справляются со своим проступком, прикладывая упрочнения к его исправлению, нарциссически мотивированные люди бегут от своих неточностей и прячутся от тех, кто может найти их. Они индуцируют в терапевте либо желание неэмпатически конфронтировать их с тем вкладом, что они делают в личные трудности, либо тенденцию присоединяться к ним и оплакивать страшное обращение, которое они испытывали со стороны вторых. Ни та, ни вторая позиция не есть терапевтичной, не смотря на то, что вторая все-таки имеет временно паллиативный темперамент по отношению к человеку, что в противоположном случае будет практически смертельно мучиться.

Терапевты сталкиваются со непростой задачей: им предстоит расширить честность и осознание нарциссического больного относительно природы его поведения. Наряду с этим не нужно стимулировать сильный стыд, по причине того, что больной либо захочет прекратить лечение, либо же будет иметь секреты от терапевта. Одним из методов достижения этого в контексте его критицизма и жалобы пациента есть вопрос: “Высказывали ли вы прямо потребности?” Основания аналогичного обращения к больному лежат в том, что нарциссические люди глубоко стыдятся попросить о чем-либо; они уверены в том, что признание любой потребности разоблачает недостаток в их собственном “Я”. Следовательно, они попадают в межличностные обстановки, где чувствуют себя униженными, поскольку второй человек еле угадывает их потребности и не имеет возможности осознать, чего же они желают без просьбы с их стороны, а просить для них – унизительно. В следствии они пробуют убедить аналитика, что их неприятность сводится к невниманию и бесчувственности людей, с которыми они живут. Вопрос о проговаривании потребностей близко подводит к убеждению больного, что нуждаться в ком-то стыдно, и к возможности для терапевта внушить этому человеку понятие о людской взаимозависимости.

Выше я отметила различие между сэлф-объектным и действительно объектным переносом (в более ранней литературе это описывалось, соответственно, как нарциссический и невротический переносы). Суть данного различия пребывает в том, что терапевт не имеет возможности плодотворно изучить переносные реакции нарциссических больных с позиции “как если бы он был одним из вторых людей”. Придерживается ли терапевт догадок Кохута либо Кернберга, он обязан осознавать: не обращая внимания на контрпереносное чувство, что он ничего не означает для больного, в действительности нарциссический человек испытывает недостаток в терапевте БОЛЬШЕ, чем люди, не испытывающие недостаток в самооценке. Для терапевта, не имевшего широкого опыта лечения нарциссических больных, часто бывает громадным сюрпризом выяснить, что тот же человек, что вычисляет его незначительной и неспособной личностью на протяжении терапевтических сессий, восхищается им вне консультационного кабинета. Кроме того надменный, хвастливый, разумеется “неподдающийся” больной выдает глубокую зависимость от терапевта склонностью ощущать себя сокрушенным, в случае если терапевт оказывается несензитивным. Трудясь с нарциссическими людьми, терапевт обязан привыкнуть обдумывать собственные вмешательства значительно тщательнее, чем с другими больными.

Нарциссизм #3 Медицинский диагноз

Похожие статьи:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

Adblock
detector