И всё-таки, если бы мы могли узнать, что будет в конце… Как только мы утрачиваем Привычку, так сразу же вступаем в Большой Лес; мы как слепцы несуществующего мира, или же мира, чьё существование увеличивается по мере того, как мы идём через него, и что же БУДЕТ в Эльдорадо на другом конце, когда мы прибудем туда? Эльдорадо прямо под нашими ступнями, но мы не видим этого. Если мы могли бы хоть немного видеть, знать что-то о пути, как выглядит супраментальный мир, тогда, возможно, путешествие было бы менее слепым. В действительности, чудо Пионеров состоит в том, что они гуляют через ничто, и оно становится чем-то благодаря самому факту гуляния в нём. Это их милость, их дар миру.
Но, как раз за год до того, как войти в великий неизведанный Лес, где она проведёт пятнадцать лет, прорубая дорогу во тьме, сквозь ничто, сквозь смерть, Мать имела видение, которое было подобно размаху прожектора над этим путанным несуществованием отживших своё привычек и несуществованием новой, не рождённой ещё привычки. Это произошло 3 февраля 1958 г. — определённо, февраль замечательный месяц. Но, к сожалению, она не смогла до конца досмотреть своё видение, потому что, как обычно, кто-то прицепился к её юбке, резко позвал её и вырвал её из будущего мира… назад, к старой привычке быть дураком. Степень человеческой глупости, примешанной к этому грандиозному приключению, просто невероятна; на каждом шагу, в каждое мгновение и прямо до самого конца всё это будет окружать её, как если бы она должна была не только пробить дорогу к Новому, но и искоренить старое. Так оно и есть, две эти вещи идут рука об руку. Она должна была выкорчевать старую привычку мира из каждого маленького образчика, окружавшего её, так, чтобы могло родиться милое Эльдорадо. Она так хотела, чтобы земля стала миленьким местом. Она поистине очень любила этот мир. Кто-то другой пожелал бы взорвать динамитом всё это — это то, что мы все делаем, война за маленькой войной, за ещё одной маленькой войной. Она так хотела, чтобы вещи стали другими. Она вбирала то, что сопротивлялось и отказывалось, что было глупым и мелочным и ворчливым, и она поглощала и поглощала яд мира, неустанно преобразовывая всю и каждую мелочность. Она прорубала топором путь, она оставляла свою любовь как след света, так, чтобы и мы могли гулять… немного.
В этом видении она внезапно увидела символическим образом супраментальный мир. Взгляд в будущее, в вечно-существующее, которое постепенно раскрывает себя. Оно кажется очень, очень далёким… и всё же? В этом Лесу может быть много чудес, кто знает? Белки, смотрящие на человека, несомненно, многого не понимают в нём; почти нет связи между её маленькими, пытливыми глазами и нашим надменным видом в костюме-тройке; было так, как если бы внезапно установилась связь, был перекинут мост между загадочным будущим и нашими большими, пытливыми глазами. Раз уж мы держим нить, то можем тянуть за неё. Мы должны тянуть великую Нить, возможно, нить радости. Это видение подобно первому мосту, контакту с тем, что «уже-здесь». То, что требует тысячелетий — это установление контакта, постижение возможности контакта. Следовательно, именно контакт тянет нас; одни мы вряд ли смогли бы вытянуть себя из старой трясины — «Просто немного попытайся!» — говорила Мать. Эволюция — это просто великое будущее, тянущее нас, ведь разве смогла бы Ночь тянуть что-нибудь, кроме ночи?
Был грандиозный корабль, символ «переходного места», где люди подготавливались к супраментальной жизни: некий тренировочный корабль для супраментального мира. И всем тем, кто был готов, кто удовлетворял требуемым условиям, предстояло высадиться в супраментальном мире. На берегу стояли высокие существа, это супраментальные существа; они были здесь, чтобы наблюдать за кандидатами и определять, может ли высадиться тот или другой из них. Я сказал может высадиться, потому что жизнь, дыхание и существование в этой новой среде, в этом супраментальном мире поистине были подобны вопросу о кислороде или, скорее, вопросу о телесной субстанции. Следующая субстанция действительно кажется совершенно особенной. И не только существа на берегу, но и сам корабль, субстанция всего корабля была той же супраментальной субстанцией: «Супраментальная субстанция, ближайшая к физическому миру, первая для проявления. Свет был смесью золотого и красного, порождая однородную субстанцию светящегося оранжевого цвета. Всё было таким: свет, люди, всё имело этот цвет, с варьирующими нюансами, чтобы отличить одну вещь от другой. Это производило впечатление мира без теней: были оттенки, но не было теней. Атмосфера наполнена радостью, спокойствием, порядком. Всё происходило гладко и в тишине». И вот где определённо становится очень забавно и интересно: «На том корабле вещи были сделаны не так, как на земле; например, одежды не были сотканы из какой-либо ткани, и материал, напоминавший ткань, не был искусственно изготовлен: это была часть их тела, одежда была той же субстанции, принимавшей различные формы. Была некая пластичность…» Пластичность — это великая характеристика Супраментального Мира: это как переход от жёсткости нашей теперешней материи к чему-то, напоминающему поведение субатомной материи современных ученых. «Когда требовалось изменение, оно не делалось при помощи искусственных и внешних средств, а путем внутренней операции, ЧЕРЕЗ ДЕЙСТВИЕ СОЗНАНИЯ, которое придавало форму или внешний вид субстанции. ЖИЗНЬ, ТВОРЯЩАЯ СОБСТВЕННЫЕ ФОРМЫ. Всё было единой субстанцией, которая меняла качества собственной вибрации в соответствии с потребностями или требованиями…»Так мы схватываем отдалённое представление о «сознательной Материи», которая принимает формы по желанию из тотального тождества субстанции. Это всё кажется сказочным, но наша эволюция, возможно, это фантастическая сказка. Помимо всего, мы всего лишь ментальные неофиты второго тысячелетия после Христа. Что мы знаем? Маленький лемур с Филиппин нашёл бы совершенно фантастическим, если бы ему сказали, что некий приятель на двух ногах сменит его в эволюции. Короче говоря, нас приглашают взглянуть на собственных последователей: «Высокие существа на берегу были не того же цвета, у них не было оранжевого оттенка: они были бледнее, были более прозрачными. За исключением некоторых частей их тела, видимы были только их контуры. Они были очень высокими, казалось, что у них не было скелета и что они принимали формы в соответствии с их потребностями. Только ниже талии до ступней некая постоянная плотность, чего не было в остальных частях тела. Их цвет был более бледным и содержал очень мало красного, он граничил с золотым или даже белым…» Сколь далёким всё это кажется!
Но «менее далекими» от нас выглядели «супраментальные рекруты», супраментальные «ученики». Они были из всех стран и всех возрастов, но в целом они не были старыми. Некоторые были отосланы назад на корабль, как если бы их подготовка была недостаточной или же их субстанция ещё не была бы готова. Критерием было качество субстанции: «Те, кто были отосланы назад, для дальнейшей тренировки, не имели однородного цвета: как если бы их тело имело сероватые неоднородные пятна, пятна субстанции, напоминающей земную. Они были тусклыми, как если бы не полностью пропускали свет, не были трансформированы. Так было не везде, а только в некоторых местах». Непрозрачность — это поистине сам атрибут ложной материи — то, что мы знаем или, скорее, видим как несознательную материю («несознательную» из-за нашего «собственного» несознания). И мы гадаем, не заключается ли разница — кажущаяся грандиозной разница — между теми существами и нами, между той Материей и этой, просто в том, что должен быть спущен некий экран — экран несознания, который скрывает от нас настоящую материю и придаёт ей видимость непрозрачности и жёсткости. Какой был бы сюрприз, если бы эта непрозрачность начала прочищаться, стала светом и начала бы сдвигаться благодаря лишь простому изменению сознания!… И это та же самая материя, нам не нужно представлять или создавать другую материю; это та же самая материя… Есть некий ментальный процесс, который надо перечеркнуть вплоть до самых клеток. Но это не другая разновидность материи, это здесь, та же самая материя — только «незапечатанная». Возможно, это подобно разнице между примитивным мхом, окаменевшем в слое угля, и тем же самым примитивным мхом, полностью ожившим на солнечном свете.
Что имеет силу «распечатывания» этой материи, очищения её? Очевидно, не то, что мы думаем о ней, не сверхъестественные явления Гегелей Четвертичного Периода, даже не все наши религии или марксистские добродетели… Должно быть нечто иное. Именно «нечто иное» интересует нас. Что это за «добродетели», которые помогут нам сделать следующий вид? Если бы мы знали это, дорога была бы яснее. «Непрозрачные» были отосланы назад, к земной жизни. «Критерий отбора базировался исключительно на субстанции, из которой были сделаны люди, то есть, принадлежат ли они полностью к супраментальному миру, сделаны ли они из той самой супраментальной субстанции. Критерий не был ни моральным, ни психологическим. Весьма вероятно, субстанция их тела была результатом внутреннего закона или внутреннего движения…» Какой это закон, какое движение? Возможно, определённый способ стремления в материи. В разуме мы устремляемся к красоте и истине; в сердце мы устремляемся к любви и единству… Должно быть спонтанное движение на уровне материи, в теле. Должен быть найден новый ритм. Вероятно, нужно сначала совершенно открепиться от всех ментальных и витальных движений, чтобы понять, чем может быть настоящее движение телесной материи. На том берегу реки, с медным горшком в руках, моё тело внезапно освободилось от мыслей и стало совершенно беззаботным и радостным — как если бы в нём был иной способ дыхания: внезапно всё оказалось ясным, сверкающим и светлым. Вероятно, тело заключает в себя настоящее движение радости, мир радостей. Настоящее движение материи есть радость. Это состояние не длится долго из-за старой привычки, которая всё время возвращается, из-за старой привычки быть больным, или думать, что мы вот-вот заболеем, или… вся смертная рутина. Привычная непрозрачность. «Тот критерий не содержал в себе ничего ментального и давал то странное внутреннее ощущение, что множество вещей, которые мы считали хорошими или плохими, не являются таковыми на самом деле…» В самом деле, наше ложное ощущение реальности! Что по-настоящему плохо, это не принимать всё в правильном смысле, ведь всё имеет смысл в терминах завтрашней жизни: только либо мы охватываем этот смысл, либо нет. Для супраментального мира «грех» — это не изменять всё в сверкающий маленький ритм или же не принимать всё как возможность установить этот маленький ритм и просветлить материю. Пропасть, грех — это оставаться непрозрачным, будь то в болезни или здравии, в пороке или добродетели — наихудшая непрозрачность — это добродетельная! Да, мы должны принимать эту убогость и закачивать в неё радость завтрашнего дня, наполнять её светлостью правильного Смысла, настоящего Смысла, Великого Смысла — вот куда мы идём. Ведь всё идёт туда… если мы хотим этого. Нет ни хорошего, ни плохого, есть только утраченные возможности. «Ясно, что всё зависело от способности вещей, от их способности выражать супраментальный мир или находиться в контакте с ним…» С одной стороны, мы находимся в контакте с этим миром, с другой стороны мы оторваны от него. Обезьяна, раскачивающая деревья, совершенно отгорожена от ментальной жизни; человек, разыгрывающий моральные и ментальные спектакли, также отгорожен. «Это так невероятно отличалось, а иногда было даже противоположным нашей обычной оценке вещей! Совершенно очевидно, наша оценка того, что божественно или небожественно, неправильна…» Так уж ли это удивительно? Иногда мы удивляемся, не дали ли Шри Ауробиндо и Мать рождение новому божественному! Божественному, которое смеётся, которое отваживается смеяться, после бесчисленных веков распятий и аскетов в их уединённом космическом трансе. Бездна изменений. Возможно, космическое сознание в материи? И наделённое юмором, более того. «Я видела, что помогает людям и что препятствует им становиться супраментальными, и это очень отличается от наших обычных смертных представлений. Я чувствовала, сколь… смехотворны мы. Аминь. Воистину, — заключила она, — кратчайшее расстояние между двумя точками — это не прямая линия, как люди себе воображают!» И мы гадаем, не достижим ли тот Сверхразум — далеко, далеко, на другом конце… чего? — не достижим ли он за одну секунду, быть может. Это всё здесь. Это всё здесь. Это везде. Только недостаёт определённого способа установления контакта. Мы должны найти путь. Мы должны найти Смысл здесь. И завтрашняя мистерия может внезапно стать примитивно простой.
Нечто, что должно быть разблокировано.
Ускоренная Эволюция — Часть 1 — Интегральная йога Шри Ауробиндо
