В своей последней книге « О теории прозы» В.Шкловский вспоминал: « Когда я писал в 1921 году книгу о Стерне, когда, к ужасу Максима Горького, вернул ему данный мне экземпляр, распухший от сотен закладок, он сказал, упирая на букву « о» , как будто слово его поставлено на колеса:
— Вероятно и может быть, не совсем плохо, что в такой короткий срок вы так, Виктор, испортили этот том.»
Возможно, благодаря Шкловскому Выготский открыл для себя Стерна. « Поэзия выработала целый ряд очень искусных и сложных форм построения и обработки фабулы, — я позволю себе повторить эту цитату из « Психологии искусства» , — и некоторые из писателей отчетливо осознавали роль и значение каждого такого приема. Наибольшей сознательности это достигла у Стерна, как показал Шкловский. Стерн совершенно обнажил приемы сюжетного построения и в конце своего романа дал пять графиков хода фабулы романа “Тристрам Шенди”» .
Шкловский [1982]: « Работа Стерна иногда кажется шуткой. Он начисто выкинул две главы, оставив вместо них чистые страницы.
В СССР сейчас издали том Стерна в количестве, то есть в тираже, триста тысяч. Читатели, получив книгу с чистыми страницами, решили, что это типографский брак, и некоторые из них прислали книгу для замены.
На такой эффект рассчитывал сам Стерн…»
Пушкин в примечании к I главе первого издания « Евгения Онегина» уведомлял: « Все пропуски в сем сочинении, означенные точками, сделаны самим автором» . Некоторые современники отнеслись к этому с иронией. Брат лицейского друга Пушкина — П. Л. Яковлев написал пародию, в которой после « главы первой» , занимающей несколько строчек, идет: II, III, IV, V, VI, VII, VIII, IX, XI, XII. « Я очень знаю, что теперь не в моде большие главы и что ненадобно порядка в нумерации глав. Знаю — зато вдруг глава XII! Это, право, лучше старинного порядка» .
Интересно, знал ли Яковлев Стерна? Видимо, нет, иначе он расширил бы свою пародию чистыми листами.
Шкловский:
| « Стерна знал Толстой. Стерна знал Достоевский. Стерна знал Пушкин. Вывод: Стерна знает великая русская литература.» |
В первом издании « Тристрама Шенди» посвящение было поставлено только в восьмой главе первого тома, а девятую главу составило примечание к этому посвящению (!).
Шкловский писал, что, экспериментируя, Стерн максимально приблизил читателя к себе самому. Яковлев, приблизившись к себе, разглядел пародиста…
Выготский полемически утверждал, что « само по себе произведение никогда не может быть ответственно за те мысли, которые могут появиться в результате его» . Одни в « Евгении Онегине» увидят материал для пародии, другие « энциклопедию русской жизни» , третьи « литературную энциклопедию» . Поэтому Выготский в « Психологии искусства» настаивал на перестройке литературоведения, предлагал заменить рассмотрение содержания появившихся в субъекте мыслей под воздействием художественного текста рассмотрением закономерностей их объективного возникновения. Благодаря такому повороту концепция Выготского обретала целостность и стройность.
Основатели школ и направлений отличаются от своих последователей тем, что продвижение вперед для них не самоцель, а всегда лишь способ достижения цели. Последователи же склонны возводить путь достижения в абсолют. Фокусируя на нем внимание, они теряют из виду конечный пункт назначения. Потебня на основе идей В. фон Гумбольдта осуществил целый ряд плодотворных исследований, сложившихся в особое литературоведческое направление. У Потебни было много учеников и последователей, многие из них либо двигались по дороге учителя беспечно, либо быстро сворачивали в сторону других целей: собственных или вымышленных. Когда же в их работах обнаруживалась односторонность, то окружающими коллегами она, как ни странно, приписывалась теории самого Потебни. Чтобы исправить положение, доброжелатели начинали вносить в нее существенные поправки. И так до тех пор, пока она в конце концов не потеряла привлекательность.
Однажды я был очень удивлен, встретив в книге, выпущенной в 1835 году в Киеве термины « текст» и « контекст» . Это был перевод на русский язык « Св. Герменевтики» Августина Блаженного (IV-V вв.н.э.). В ней я нашел стройную теорию семиотики, интересно и понятно изложенную. Трудам основоположников новых школ и направлений свойственна эта особая стройность, восхищающая потом разные поколения любопытных читателей. Труды же их последователей чаще всего этой стройностью не обладают. Впрочем, каждый основоположник тоже своего рода чей-то последователь, и его идеи выстраиваются на фундаменте идей, ранее существовавших. Известно, что Августин исходил из лингвистических идей учения стоиков. Но к школе стоиков он не принадлежал и, возможно, не разделял их учения.
« Первопроходцы» часто в своей работе пользуются терминами, существовавшими до них, обозначая ими новые понятия, которые становятся вехами прокладываемого к решению проблемы пути. Первопроходцам нет дела до обветшавших вех предшественников, тогда как последователи, бредя вслед за ними, попутно будут постоянно отвлекаться на « ремонтные работы» , на привязку своего пути продвижения к вехам путей известных и уже захоженных — пока не заблудятся, собьются с пути или не решат стать первопроходцами сами. Путь же, по которому они до этого шли вслед за учителем, предстает как бессистемное переплетение разветвляющихся тропок среди старых и свежих указателей и вех.
Каждую новую теорию или направление отличает отсутствие лишних теоретических построений. Это подметил в XIV веке английский философ-схоласт Уильям Оккам. Им был сформулирован принцип — « сущностей не следует умножать без необходимости» , — известный под названием « бритвы Оккама» .
Шкловский: « Вот что я хочу сказать в оправдание появления ОПОЯЗа.
Мы все хотели перестроить.
Все будет. Только не надо, когда кошка [перед землетрясением — В.Б.] выносит котят на улицу, думать, что она ничего не понимает или не любит котят» .
Разведопрос: Егор Яковлев и Михаил Попов про Гарри Поттера и расовую теорию
