Коммуникативные ситуации, обусловливающие использование НК, делятся на ряд групп.
Наиболее очевидная цель обращения к косвенным средствам связана с потребностью сокрытия какой-то информации от наблюдателя. Для этого собеседники часто используют код, заведомо неизвестный третьему (ср. “тайные языки”, использование которых диктовалось целью сокрытия секретов ремесла, а также подтекст в подцензурных текстах советского времени). Собеседники могут и просто перейти на другой язык:
— Неужели… — начал Борменталь и остановился, покосившись на Шарикова.
Тот подозрительно нахмурился.
— Spater… (нем. ‘позже’) — негромко сказал Филипп Филиппович.
— Gut (‘хорошо’), — отозвался ассистент. (М. Булгаков, “Собачье сердце”).
Говорящий может не выражать свои мысли прямо, потому что не хочет быть уличенным в сказанном (например, он не смог бы аргументированно доказать свою правоту). Ср. пример и комментарий А.К. Михальской:
— Папа, можно я пойду сегодня к Ленке? — спрашивает почти взрослая дочь.
— Как хочешь, Наталья, — отвечает отец. Ответ родителя содержит “метасообщения”, которые можно расшифровать приблизительно так: “Я понимаю, почему ты меня об этом спрашиваешь. Ты знаешь, что ни Ленку, ни ее компанию я не одобряю и не хочу, чтобы ты проводила там время. Я волнуюсь за тебя. Я хочу тебя уберечь. И все-таки я не хочу тебе ничего запрещать. Выбирай сама, что тебе дороже — мое мнение и мой покой или сомнительное удовольствие”. (Кстати, полная форма имени — Наталья, употребленная здесь отцом, призвана передать еще одно метасообщение: “ответ нужно рассматривать серьезно, это важно”; и еще: “ты уже взрослая”) [Михальская 1996: 62-63].
Подобные ситуации можно охарактеризовать как ситуации информативного общения.
К ним примыкает языковая демагогия, по меткому выражению В.З. Санникова, находящаяся в сложных отношениях с истиной. Например, чтобы добиться от собеседника согласия на нечто, ему предлагается выбор из двух заведомо неравноценных вариантов:
— Девочка, ты хочешь на дачу или чтобы тебе оторвали голову? (к/ф “Подкидыш”).
Значительно разнообразнее и сложнее группа ситуаций, в которых обращение к НК продиктовано ритуалом и игрой. Здесь отчетливо проявляется фатическое начало. Ярким примером собственно игрового общения являются разговоры Вернера с Печориным в “Герое нашего времени” М. Лермонтова.
Относим сюда также разнообразные ситуации, в которых обращение к НК вызвано социальной дистанцией между коммуникантами, требованием вежливости (ситуации общения малознакомых людей; так называемые светские беседы, в которых участники не должны задеть партнера каким-нибудь неосторожным словом или темой). Интересно, что раскрытие тем, да и сами темы выполняют роль формы светской беседы. Маркером истинной их интерпретации, того, что они должны быть восприняты как реплики светской беседы, а не, скажем, научной дискуссии, является форма коммуникативной ситуации в целом, а не отдельных реплик, как правило, совпадающая и даже иногда эстетически превосходящая форму соответствующих аргументов, тезисов и прочих риторических фигур зоны информативной речи (подробнее см.: [Дементьев 1999б]).
Сюда же относится такое явление, как вежливые обращения, связанные с противопоставлением местоимений по признаку субъективной оценки и общественных отношений. Грамматикализация содержательного противоречия диады здесь состоит в том, что, например, “местоимения вежливости”, употребляемые вместо местоимения 2-го лица и вместо местоимения единственного числа, сохраняют свои прежние синтаксические связи: сказуемое согласуется с ними в тех лице / числе, которые определяются исходным значением местоимений. Уважение к собеседнику проявляется в выборе непрямого обращения к нему. Так, в русском языке обращение к собеседнику во множественном числе является более опосредованным и рассчитанным на множественную интерпретацию, чем обращение в единственном числе (“ты-обращение”). Еще более опосредованным является редко используемое обращение в 3-м лице типа адресованной “пану” фразы Янкеля (Н. Гоголь, “Тарас Бульба”): А разве пан не знает, что Бог на то создал горилку, чтобы ее всякий пробовал?
В некоторых языках система “местоименной вежливости” гораздо более сложно организована, чем в русском языке — ср. данные, приводимые К.Е. Майтинской [Майтинская 1969: 153-162].
Названные разновидности НК — это “фатическая косвенность”, или “косвенность small talk”.
Кроме ситуаций типа small talk, косвенность присуща еще двум разновидностям фатической коммуникации, соответствующим выделяемым нами [Дементьев 1999а] типам фатических речевых жанров:
1) ФРЖ, ухудшающие межличностные отношения в косвенной форме: насмешка, издевка, розыгрыш, колкость.
Вот пример “женской колкости”, записанный К.Ф. Седовым:
— Я тебе сочувствую!
— В чем?
— Ну, ты понимаешь, о чем я говорю?
— Нет, не понимаю!
— А ты подумай на досуге [Седов 1998: 15];
Владимир Шинкарёв и Александр Флоренский описывают особый жанр — “доставание”, распространенный среди художников-митьков. Цель этого жанра, по определению самих митьков, дать “поучительный и запоминающийся урок выдержки, терпения и христианского смирения”:
Телефонный разговор Дмитрия Шагина с Александром Флоренским.
Флоренский (СНИМАЯ ТРУБКУ): Слушаю.
Шагин (ПОСЛЕ ДОЛГОЙ ПАУЗЫ И НЕЧЛЕНОРАЗДЕЛЬНОГО ХРИПА, ГОРЕСТНО И НЕУВЕРЕННО): …Шурка? Шурочек…
Флоренский: Здравствуй, Митя.
Шагин (ЛАСКОВО): Шурёночек… Шурка… А-а-а… (ПОСЛЕ ПАУЗЫ, С ТРЕВОГОЙ). Как ты? Ну, как ты там?!!
Флоренский: Ничего, вот Кузя ко мне зашел.
Шагин (С НЕИЗЪЯСНИМОЙ НЕЖНОСТЬЮ К МАЛОЗНАКОМОМУ ЕМУ КУЗЕ): Кузя! Кузюнчик… Кузярушка у тебя там сидит… (ПАУЗА). С Кузенькой сидите?
Флоренский (С РАЗДРАЖЕНИЕМ): Да.
Шагин: А-а-а… Оттягиваетесь, значит, с Кузенькой, да? (ПАУЗА. НЕОЖИДАННО С НАДРЫВОМ): А сестренка-то где моя?
Флоренский (С НЕКОТОРОЙ НЕПРИЯЗНЬЮ, ДОГАДЫВАЯСЬ, ЧТО ИМЕЕТСЯ В ВИДУ ЕГО ЖЕНА, ОЛЬГА ФЛОРЕНСКАЯ): Какая сестренка?
Шагин: Одна сестренка у меня — Оленька…
Флоренский: Оля на работе.
Шагин: Оленька… (ГЛУБОКО СЕРЬЕЗНО, КАК БЫ ОТКРЫВАЯ ВАЖНУЮ ТАЙНУ): Ведь она сестренка мне…
Флоренский: Митя, ты чего звонишь-то?
Шагин: Дык! Ёлы-палы!… Дык! Ёлы-палы… Дык… Ёлы-палы!
Флоренский (С РАЗДРАЖЕНИЕМ): Митя, ну, хватит тебе.
Шагин (ЛАСКОВО, УКОРИЗНЕННО): Шурёнок, ёлки-палки… Дурилка ты…
Флоренский (С НЕСКРЫВАЕМЫМ РАЗДРАЖЕНИЕМ): Хватит!
Шагин (С НАДРЫВОМ): Шурка! Браток! Ведь ты браток мне, братушка! Как же так!.. С братком своим?!
Флоренский в сердцах бросает трубку. Дмитрий Шагин глубоко удовлетворен разговором [Митьки, описанные Владимиром Шинкаревым и нарисованные Александром Флоренским 1990: 12].
2) ФРЖ, улучшающие отношения в косвенной форме: флирт, шутка. Во флирте фамильярность и даже грубость на поверхностном уровне соотносится с выражением симпатии на глубинном уровне:
(1) — Ваша серость меня удивляет, — сказал Пашка, вонзая многозначительный ласковый взгляд в колодезную глубину темных загадочных глаз Насти.
Настя тихонько засмеялась. (В. Шукшин, “Классный водитель”).
(2) ЖЕНЩИНА-КОНДУКТОР. — (МУЖЧИНЕ, КОТОРЫЙ, РАСПЛАЧИВАЯСЬ ЗА БИЛЕТ, СТАВИТ НА ГРЯЗНЫЙ ПОЛ СУМКУ) Давайте/ подержу //
мужЧина. —
Ж. — Давайте // Вы думаете/ я тяжести не поднимала/ если я кондуктор/ ничего тяжелее билета? // И бачк поднимала // всё (ПАУЗА)
М. — 8 часов работаете?
Ж. — Больше //
М. — Столько машин/ на Ленинской // Как на велосипеде // С такой работой не разжиреешь
Ж. — (ПРОДОЛЖАЕТ) 12 часов // с обедом 13 //
М. — Я говорю/ с такой работой не разжиреешь //
Ж. — А я никогда не была жирная // 16 лет работала поваром // не была //
В ответ на общую сентенцию с такой работой не разжиреешь (содержащую косвенную импликатуру выражения сочувствия) женщина переводит разговор на характеристику своей внешности я никогда не была жирная, тем самым “переключая” общение на межличностную, интимную и несколько несерьезную тональность. Косвенность этого хода заключается в том, что, будучи по форме связан с предыдущей репликой (анафора жирный), входящей в зону преимущественно информативной речи, по смыслу это наивная похвальба, относящаяся к зоне фатической речи. В реплике мужчины с такой работой не разжиреешь довольно-таки трудно усмотреть косвенный комплимент внешности. Женщина же, отталкиваясь от коннотативной многозначности: “разжиреть” — 1. ‘мало работать, бездельничать’; 2. ‘стать некрасивой’, — реагирует на ситуацию как на косвенный комплимент (флирт), который она принимает.
В таких ФРЖ, как small talk, светская беседа, межличностные отношения не улучшаются и не ухудшаются, а сохраняются, степень косвенности — приблизительно 1/2.
Отметим, что использование прямых / косвенных средств в фатическом общении национально обусловлено. Ср. рассуждения американской писательницы Эвы Хоффман, которая была подростком, когда эмигрировала вместе с семьей из Польши и стала жить в Северной Америке, о своих первых впечатлениях эмигрантской жизни:
Я учусь тому, что есть правда, которая является невежливой. Нельзя критиковать человека, с которым вы общаетесь, по крайней мере, прямо. Вы не должны говорить: “В этом вы не правы”, хотя вы можете сказать: “С другой стороны, здесь есть что-то, над чем можно подумать”. Вы не должны говорить: “Это вам не идет”, хотя вы можете сказать: “Вы мне нравитесь больше в другом наряде”. Я учусь смягчать свою резкость, выполнять тщательнее все “па” во время разговора.
А. Вежбицкая, которая приводит эту цитату, добавляет, что данное различие соответствует разным культурно-обусловленным сценариям:
англоязычные
плохо говорить кому-то что-то вроде:
“вы не правы”
(или: “вы не можете так думать”,
или: “ вы думаете что-то плохое”,
или: “плохо думать так”)
Психология общения. Урок 6. Сложности социальной перцепции. Эффект межличностного восприятия
