Обожаю тебя, как дети обожают солнце.
Родной, осознай, тобою только дышу!
В то время, когда ты наблюдаешь внимательно в оконце,
Я слов любви в душе не нахожу.
Я ни при каких обстоятельствах и ни при каких обстоятельствах так не обожала,
Не отдавала слез из омута души.
Уехал ты, но я не позабыла
Твоей ухмылки весьма ласковые черты.
Пройдут года. Любовь не охладеет.
Зимний период она не превратится в лед.
И ею в воздухе снова кругом повеет,
В то время, когда весна тебя назад ко мне вернет.
Витражное стекло
В то время, когда лежу, укутавшись в сомненья,
Ты где-то в том месте ласкаешь тишину.
Все это только ненужные мученья,
Но без тебя я просто не могу.
В то время, когда обожаю, я не приемлю жалость.
От жалости больнее в сотню раз.
Меня, ты знаешь, одолела жадность.
Не отдавай вторым собственных стеклянных глаз.
Наброски души
Ты бьешь посуду и плачешь.
Куришь сигареты ты пачками.
Хрустальные легкие пачкаешь.
В дым сигаретный скрываешься.
______
Я не злюсь, мне легко больно.
Разрывается душа.
Как будто бы большой белой солью
Не на раны, а в глаза.
______
Я не забываю чудное мгновенье,
Как озарило воодушевлении.
Да и то немыслимое рвенье
Внушило мне чуток сомненья.
Синица в пальцах
Ненавижу безлюдное гитары бренчанье,
Говорят, оно тает в безлюдной темноте.
Ненавижу звук лиры, безлюдное молчанье,
Как пара точек в тетрадном странице.
В то время, когда говорят мне, что я нелюбимой
Неизменно и для всех буду в жизни собственной,
Я только радуюсь, агонией зримой
Врываясь в терзанье скупых смутных дней.
Не верь ни при каких обстоятельствах обещаниям ласковым,
Что не так долго осталось ждать весна, и растает целый снег.
Все это только тени бесплодной надежды,
Создатель которых – простой человек.
Сумасшествие
Все стали лицемерными. Делается тошно
От вечных предательств. Ты, как будто бы специально,
Раскрой мне секреты, сообщи, как так возможно?
Как возможно мне лгать, выражаясь так пошло?
Сейчас я теряю желание ощущать
И смело прошу вас – не нужно сочувствовать.
Не следует стараться, не нужно буянить.
Я желание ощущать.
Да, я не святой, но вы через чур ожесточённые.
И пускай для какого-либо мои мысли убогие,
Пускай для кого-то они недалекие.
Но вы, несомненно, через чур ожесточённые.
Время летит. Оно крутится, бьется.
Оно мне вовнутрь, в душу смеется!
Проклятье его внезапно во мне отзовется
И сделает так, что вся жизнь оборвется.
Сейчас я теряю желание ощущать
И смело прошу вас – не нужно сочувствовать.
Не следует стараться, не нужно буянить.
Я желание ощущать.
На память
Любя тебя, я отдавался лишь эмоции.
Я отдавался нежности и трепету души.
Вычисляешь, что любовь моя была лишь безумством?
Быть может, я безумен, но сердце не кроши!
Я отдавался эмоции, держа в ладонях сердце.
Его не прятал я, а поднимал наверх.
Любовь моя с шипами, с чертовски жгучим перцем
Проехалась по мне и подняла на хохот.
Забавен, поверил слепо я в лучшие надежды.
Поверил, что радостным внезапно стану я с тобой.
Ты для меня во мраке лучом был солнца ласковым.
А для тебя я всегда был лишь только собой.
Сообщил бы сходу правду, и было б большое количество легче.
Надежд бы было меньше, чем ощущаю на данный момент.
Момент моих страданий уже мне обеспечен,
Так как столько думал я тогда о будущем, о нас.
Так необычно, что сейчас я больше и не плачу.
День назад рыдал целый вечер, сейчас больше нет.
Сейчас я без чувств в подушке мягкой прячу
Письмо к тебе, любимый, мой рукописный абсурд.
Прошу, не проси прощения, поскольку ты замечательно знаешь,
Что было только в один раз, позже наступит снова.
Но кроме того так я буду только тем, кем захочешь,
До тех пор пока ты еще не забываешь понятие «любовь».
Молюсь только об одном, о чем могу молиться.
Не вздумай пожалеть меня, что б я ни сказал.
Я знал, что будет так, хотя застрелиться.
Но кроме того так тебя я все же полюбил.
Громкость
Я не любим, я вечнов стороне.
Я брат, сын и отец в одном флаконе.
Но я желаю обожать, не быть всю жизнь во тьме
И видеть лошадей на небосклоне.
Желаю когда-нибудь, смотря тебе в глаза,
Услышать от тебя прекрасное признанье.
И, дабы не текла твоя, мой дорогой друг, слеза,
Я исключить желаю любое расставанье.
Желаю осознать – для чего, в то время, когда и из-за чего Все люди всегда лгут, и я не исключенье.
Я знаю, это так всего лишь потому,
Что с правдой мир утонет в огорченьях.
Потешь меня один незнанием любви.
Закрой мне вход в амурные объятья.
Убей меня, убей! Убей! Либо погибни
От громкого в ночи амурного проклятья.
Божественный пир
Когда-нибудь, я знаю, стану прахом.
Тогда поэт падет в лице моем.
Не будет больше в этих пальцах страха,
Не будет что-то в сердце выть с дождем.
Когда-нибудь, я знаю, стану пеплом.
Меня развеют на протяжении моей почвы.
Меня в пути подхватит сильный ветер,
И мы с ним в небо совместно полетим.
Когда-нибудь, мой дорогой друг, травою стану.
И ежегодно я буду вырастать.
Но вместо полученья косою острой раны,
От ног босых я буду всю жизнь собственную мучиться.
Когда-нибудь, мой дорогой друг, замечу опять
Всех тех людей, что больше не со мной.
И я не выроню из уст собственных ни слова,
Так как будет у меня тогда уж сын родной.
Я знаю, что я буду радостнейшим когда-то.
Покину я тогда бесцветный, тусклый «мир».
И я возвращусь ко мне, и я возвращусь обратно,
В то время, когда сам Всевышний захочет устроить ужасный пир.
В то время, когда у Всевышнего будет тот ужасный, славный пир,
Я буду весьма медлительно, с ухмылкой погружаться
В загробный, чёрный, милостивый мир,
Где буду потом я пеньем наслаждаться.
Крест
Мне многие твердили – лучше кинуть,
Уйти, не повернуться и забыть.
Но ветер мненье их ненужное уносит.
Я бы глаза желал на их слова закрыть.
Не в силах счастье удержать в собственных ладонях,
Не в силах я и жизнь держать в узде.
И в случае если привидения из прошлого догонят,
Я буду спешить ввысь, я буду на кресте!
А коли не смогу сберечь собственный я слово,
Проткни мою субстанцию серебряной иглой.
Иглы достаточно, поверь уж мне на слово.
Но в случае если нет иглы, проткни ее стрелой.
Неси удар собственный прямо, и в грудь мою шальную
Неси удар, чтобы скоро, навеки и совсем.
И все равно, соглашусь, во сне тебя целую,
И задаёшь вопросы в нем ты меня: «Для чего? Для чего?»
Для чего я так стараюсь быть действительно хорошим?
Для чего стараюсь счастьем в твоей судьбе я стать?
Для чего беру я смело лицо твое в ладоши?
Все легко. Не хочу тебя я отпускать.
Милому приятелю
Он ненавидел предательство, как ненавидел и боль.
Он предпочел бы войну, чем возможность обожать.
И он постоянно исполняет какую-то ключевую роль.
И суть игры очень сложен – в одиночестве жить.
Любовь везде ищет его, но он так опасается любви,
Как словно бы бы та порвёт его хрупкую мглу.
Он, товарищ, так хорош, лишь ты позови.
Он придет, приползет по стеклу и гвоздям.
Будет бить, не жалеть тех, кто все заслужил.
Будет грудью находиться он за родных и мир.
За друзей и семью он себя и убил,
Но никто не оценит. Никого нет в живых.
Он прожил собственную жизнь, доверяя вторым.
И так как в судьбу не пришла та любовь.
Он всегда был со всеми, всегда был своим,
Но в душе мгла воскреснет снова.
Он так как знал, что вся жизнь – это лишь игла,
Что пронзает полностью всего!
Он не справился, но это легко игра.
А в игре необходимо знать наперед…
Погибший
Убийца тот, кто ранит правой
Рукою в левую грудину.
Убийца тот, кто крикнет «Браво!»
Тому, кого он ненавидит.
Убийца тот, кто обожает чисто
Только ту, которая не знает.
Убийца тот, кто за отчизну
И грудью, и спиною поднимется.
Убийца тот, кто не опасается
Страшный совершить поступок.
Убийца тот, кто не стыдится
Принять, что, в сущности, он хрупок.
Убийца тот, кто не опасается,
В то время, когда от смерти мёрзнет.
Убийца тот, чья кровь струится,
В то время, когда он без звучно погибает.
Наброски сердца
Как тяжело осознавать, что люди хуже птиц.
Они гадят в душу твою, но ложью.
Съедая всю неправда тупым вороньем,
Не хотят наблюдать глубже лиц.
Супруга НАПРОКАТ — Мелодрама / Все серии подряд
