– Бочкарев, останься, – попросил Готов ученика по окончании урока, когда основная часть класса вышла в коридор. – Садись, разговор есть.
Бочкарев сел. Готов оперся руками на стол и сказал:
– Валера, ты умный мальчик. Очень способный, настойчивый. Но не ладится почему-то у тебя с историей. Мне не хотелось бы вот так взять и поставить тебе двойку за четверть, хотя имею полное право и, наверно, буду вынужден. Давай посмотрим, что у тебя по другим предметам.
Готов открыл журнал:
– Вот, физкультура – отлично, труды – пять, литература — четыре, русский… где, где… русский – три. Неплохие, на мой взгляд, оценки. Ты кем хочешь стать?
– Не знаю, – ковыряя в носу, ответил Валера, – после девятого в какое-нибудь училище, а там посмотрим: в институт или в армию.
– Выбор училищ в нашем городе невелик: зооветтехникум и механический, в педку ты не захочешь. Институт, насколько я знаю, только вечерний: бухгалтера и автомобильное хозяйство. Чтобы получить хорошее образование, в область ехать надо или в Москву. Хочешь в Москву?
– Можно.
– Могу устроить, у меня профессор знакомый в МГУ работает.
– Это из-за которого самолет разбился?
– Да… а ты откуда знаешь? А-а-а, вспомнил? Молодец.
Учитель с прищуром посмотрел на Бочкарева, шутливо погрозил пальцем и тяжело вздохнул:
– Знаешь, мне, наверно, придется уволиться. Тяжело работать. Видел, как ребята ко мне относятся? Доску парафином измажут и ржут, как лошадки, или полный рот жвачки наберут, как хомяк орешков, и щелкают пузыри. Сам, небось, тоже смеялся?
– Нет, что вы, я никогда.
– Да ладно врать-то, – притворился обиженным Готов, – все в школе меня ненавидят, даже техничка.
– Некоторым вы нравитесь. Мне нравится у вас на уроках.
– Дай Бог, дай Бог. Ты видел когда-нибудь старинные карты?
– Нет, – сказал Бочкарев.
– Знаешь, я очень давно коллекционирую старинные карты. Не игральные, нет, настоящие. Хочешь посмотреть?
– Хочу.
– Заходи ко мне, когда время будет, покажу.
– Хорошо. Рудольф Вениаминович, я на тренировку опаздываю, а мне еще надо за молоком забежать, – засуетился Бочкарев.
– Да, извини, сейчас я тебя отпущу. Просьба к тебе есть. Как сказать, чтобы лучше понял ты меня? Рассказывай иногда, что обо мне твои товарищи говорят. Какие слухи обо мне ходят. Подлянку если кто готовит, предупреди. Может, кто из парней противозаконным или аморальным занимается. Про девчонок рассказывай.
– Стучать, что ли? – испуганно спросил Бочкарев.
Готов покачал головой.
– Почему сразу стучать? Это не стукачество называется. От российской круговой поруки все беды в нашей стране. В США если человек обратился в полицию с заявлением, что сосед налоги не платит или собаку без намордника выгуливает, к национальному герою приравнивается. А ты сразу: «стучать». Не стучать, а докладывать. Мы же друзья, должны помогать друг другу. Я вот гарантирую тебе «пять» по истории отечества. Карты покажу. Поможешь мне?
– Не знаю…
– Началось в деревне утро. Соглашайся, никто ничего не узнает. Пойми, я не хочу угрожать. Пусть между нами останутся теплые дружеские отношения. Ты же хочешь в МГУ учиться?
– Дык, особо никто не говорит ничего.
– Перестань, мы же взрослые люди. Оба знаем, что говорят.
– А че я сразу?
Учитель встал у окна и протер очки. На улице шел мелкий дождь. К мусорным контейнерам подъехал мусоровоз, освобождать от содержимого. Промокшая болонка, с грязными лапами, крутилась возле двух беседующих женщин, стоящих под козырьком подъезда. Низко над домами пролетел газпромовский вертолет.
– Валера, я не прошу от тебя многого. Помогая мне, ты помогаешь, в первую очередь, себе. Если ты откажешься, я расценю это как предательство и нашей дружбе конец.
– Если пацаны узнают, убьют.
– Не убьют, доверься. Одноклассники приходят и уходят, а друзья остаются. У тебя нет выбора. Решай, считаю до трех, раз… два…
– Я не хочу. Пусть кто-нибудь другой.
– Упрямый ты! – нахмурил брови учитель. – Зачем строишь из себя пионера-героя?! От тебя, Бочкарев, не ожидал я такого. Просмотра карт ты уже лишился. МГУ просрал. Я бы землю носом рыл, если бы мне в свое время такие радужные перспективы предлагали. Упустил ты свой шанс.
– Нужен мне ваш шанс, – почесывая затылок, процедил Бочкарев.
– Ах ты, гаденыш! Придется записать тебя в черную книжечку. Посмотрите на него, не хочет он, видите ли. А кому хочется? Мне? Ты еще приползешь, когда встанет вопрос об отчислении. Распинаюсь тут перед ним. Срок – один день. Не одумаешься, пинай себя. Завтра продолжим базар. Понял?
– Понял, – открывая дверь, сказал Бочкарев.
– Пшел!
Собирая вещи, Готов плюнул в центр класса.
– Сосунки, – тихо сказал он.
Как базарить с быдлом на улице / Если на тебя наехал зэк или гопник
