Вы спрашиваете, откуда берутся те или иные народные поговорки. Конечно, с поверхностной точки зрения ответ очевиден – из народа, но что же по сути это означает?
А ту простую вещь, что каждая поговорка – есть соль жизни того или иного человека, так сказать важная веха в его личностном развитии.
Я, как автор сего научного текста, конечно понимаю, что это звучит высокопарно и сложно, но именно для того, чтобы это всё так не звучало, я беру на себя смелость проиллюстрировать это дело, так сказать, на живом примере.
Точнее, к сожалению, пример-то уже мёртвый, так как происходил он задолго до сего повествования, и потому что вообще такие вещи как история и этимология имеют дело со всякого рода покойниками, но это уже не проблема, а в каком-то смысле жизненная аксиома, не побоюсь этого математического термина.
Слушайте, а давайте немного поиграем? К чему нам скучные и тесные рамки научной работы, если вешать на стену её всё равно никто не собирается?
Готовы? Ага, я слышу, что вы молчите. А молчание, как известно – знак согласия, это я вам очередную народную мудрость тут цитирую.
В общем, одним словом, если только не двумя и не другим каким-то количеством, которое начинается после двух, я сперва-наперво изложу вам историю происхождения одной, с позволения сказать, поговорки, а уже в самом конце раскрою все карты и поясню каждому незадачливому читателю, к чему это всё вообще относится.
Ну, а самая середина – это уже своего рода цимус, лакомый кусочек для читателя задачливого, коему предлагаю непременно озадачиться поставленной задачей. И, безусловно, задаться целью её решить, дабы не пополнять собой ряды читателей незадачливых. А то им итак тесно ввиду собственной многочисленности.
Перехожу к сути вопроса. История-то сама заурядная, она уже набила оскомину каждому уважающему себя историку ещё в 17 веке, и каждому не уважающему себя историку в трёх оставшихся. И валялась-то она себе преспокойненько, так сказать, на обочине передовой мысли, и провалялась бы себе спокойно дальше, если б не один поэт.
Поэты, как известно, падки на всякую дрянь, и этот тоже был не исключением, хотя ему и поставили памятник на Пушкинской площади за его порядочность. И вот подобрал он этот сюжетец, совершенно, надо сказать, к тому времени захудалый, и начал, как это водится, откармливать. А он вообще в этом деле мастак был. Ещё в бытность свою маленьким ребёнком выкармливал всяких там полудохлых птичек и кошечек и разных других проходимцев.
Однако же речь не об этом. Сюжет, который, не гнушаясь, подобрал поэт, заключает в себе ровно ту историю, которую я отношу к вышеупомянутой поговорке, о которой идёт в этом исследовании вся речь, но которую я разглашу в самом конце.
И сюжет этот заключает в себе Вещего Олега целиком, а так же вместе с дружиной и всей его судьбой. (А судьба его, надо думать, всё-таки не в игле, потому что это не какой-то Кощей вам, а сам князь Земли русской)
Идея в том, что пошёл этот Олег в лес, хотя и очень боялся, а там встретил волхва, который нагадал ему всякую чепуху. После чего Олег всех победил, повесил свой щит на ворота, а после без щита вернулся домой, что, как мы знаем, в корне не правильно.
Потому что ещё в Древней Спарте женщина сказала своему сыну – «со щитом или на щите», и в этом заключалась великая мудрость. Но Олег родился сиротой и грамоте разумел как-то не очень, только палочки и крестики рисовать умел, а потому узнать ему о том, как правильно возвращаться из похода, было неоткуда.
А ратное дело в России на тот момент так слабо развито было, что аж до сих пор всё развивается и развивается.
Но, однако, вернёмся к главной мысли. Откуда есть пошла наша поговорка, которую я пока настоятельно держу в секрете.
Потом, конечно, Олег умер, потому что так принято, а так как он был великий князь, то умирать было ему положено не абы как, и, даже более того, по предзнаменованию.
Но он вообще был немножко странный, этот Олег, по-моему раньше в России никого так не называли. Он первый это имя носил, поэтому ещё до конца не знал, как в нём себя вести надо.
Поэтому всё у него пошло наперекосяк, даже со смертью, и его всего-навсего змея укусила, когда он по неосторожности пьяным по лошадиному кладбищу таскался.
Ну а человек великий, что в летописи-то указывать? Несолидно ерундой всякой страницы истории портить, книги-то дорогие.
Вот и пришлось вспомнить тот эпизод, как Олег в лес всё боялся идти, а там волхва встретил, а тот ему чепуху всякую наговорил. Так как Олег умер, а больше никто и не слышал слова этого волхва, а продолжение истории всем было очевидно, то летописец, не будь дураком, а будь прекрасным сочинителем, всё это и изложил с конца до начала. Вот так открыл страницу чистую, и снизу написал про смерть, а сверху про встречу с волхвом, а в середине всё остальное – чтоб уже точно уместилось.
Ну а ещё, как известно, летописцы народ смешливый, но подневольный. Смешно, аж под ложечкой щекочет, не знаешь, куда деваться. Так-то не пойдёшь рассказывать – повяжут, а шуткой, прибауткой али же пословицей – можно. Тем более что всякие там бекендорфы по традиции и тогда были глупыми, скрытых смыслов не различали.
И ходил летописец, в усы посмеивался, и приговаривал «Волхвов бояться — в лес не ходить», мол, не пошёл бы князь в лес, оправдать его непутёвую жизнь было бы нечем.
А также иногда по-другому посмеивался «Бояться волхвов – быть без грибов». Это уже потому, что денег за работу летописцам платить было не принято, всё-таки монахи, вдруг на ерунду потратят. И платили грибами там, ягодами и всякой такой дребеденью, которая и без того под ногами валялась. А монахи её не замечают, потому что всё молятся да на небо смотрят, и если их не покормить вовремя, то невзначай раньше времени на небе окажутся, а там всё-таки очередь, по часам расписано.
А ещё потому, что волхвы всё же — народ обидчивый, и если про них что сочинишь – они заранее обижались, даже не прочитав. Оттого что знали: не любят их в народе, потому что, собственно, особо и не за что. А обидевшись, могли сквозь зубы что прошипеть, аж потом спина весь день чешется, или же сплясать вприсядку, что потом три ночи тошнит, — ничего, конечно, страшного, но приятного тоже мало. А летописец всё же есть хотел, и не убоялся.
А то, что всякие там говорят «Волков бояться – в лес не ходить» или же «Бояться волков – быть без грибов», это исключительно от незнания и привычки заменять истинные смыслы тем, что под руку попадётся.
Благодарю своего научного руководителя. Он, конечно, не то чтобы помогал, но хотя бы не мешал и изредка стимулировал меня к деятельности разными русскими народными словами, коих просил не упоминать.
Проблематика же дальнейших научных исследований на данной почве для меня туманна по той простой причине, что выспаться в связи с написанием данного научного текста не удалось. Полемизируя с Достоевским, скажу, что хоть красота и спасёт мир, но наука требует жертв, и в этом несомненная истина, которая рождается, как известно, нигде иначе, кроме как в споре.
Семинар
