Наиболее известным среди софистов был Протагор, появившийся в Абдерах между 491 —481 гг. и погибший в конце V в. до н.э. Путешествуя по всей Греции, он пара раз останавливался в Афинах, где имел громадный успех. Его высоко ценили политики (Перикл кроме того поручил ему подготовку законопроектов для новой колонии в Фуриях в 444 г. до н.э.). Антилогии — его главное произведение, о котором известно только в преданиях.
Базисное положение Протагора аксиоматично: человек имеется мера всех вещей в том, что они существуют, и в том, что они не существуют (принцип человека-меры). Под мерой Протагор осознавал некую норму суждения, тогда как под вещами — опыт и факты в целом. Эта известная теорема стала со временем чем-то наподобие magna charta, великой хартии западного релятивизма. В действительности, этим принципом Протагор подверг отрицанию полный критерий, отличавший бытие от небытия, истину от лжи. Критерий — это лишь человек, индивидуум: каковы отдельные вещи предстают предо мной, таковы они имеется для меня, какими пред тобой, таковы они для тебя. Ветер, что дует, например, теплый либо холодный? Ответ в духе Протагора должен быть таким: Кому холодно, он холодный, кому нет, теплый. А вдруг так, то ни одно, ни второе не ложно, все действительно (по-своему правильно).
Данный принцип человека-меры углубляется в произведении Антилогии, где продемонстрировано, что около любой вещи имеется два довода, противоречащих один второму, что вероятно приводить доказательства и последовательно их отменить, значит, речь заходит о том, дабы научить умению и критике обсуждать, вести спор, организовать турнир аргументов против аргументов.
Ссылаются довольно часто на то, что Протагор учил, как возможно доводом более не сильный побить более сильный. Но это не свидетельствует, что цель была в том, чтобы подмять справедливость и правоту неправотой и беззаконием. Он демонстрировал, как технически и методологически возможно усилить позиции и придти к победе, пользуясь изначально не сильный доводом.
Мастерство, которое преподавал Протагор, заключалось как раз в этом умении придать значение и вес любой мнению, как и ей противостоящей. А успех его разъясняется тем фактом, что его ученики, натренированные в данной способности, осваивали все новые возможности в публичных трибуналах, политической жизни и ассамблеях по большому счету.
Итак, по Протагору, все довольно: нет полной истины и нет безотносительных моральных сокровищ, блага. Однако, существует что-то, что более полезно, более приемлемо, а потому более уместно. Мудрец — это тот, кто осознаёт полезность относительного, приемлемого и уместного, может убедить вторых в этом и актуализировать это нужное.
Но, даже в том случае, если все это так, протагоровский релятивизм имеет одно важное ограничение. Казалось бы, в случае если человек имеется мера полезности относительно истины и лжи, то значит, в каком-то смысле, полезность выступает как объективность. Добро и зло должно бы, по Протагору, соотноситься с вредоносностью и пользой: лучше либо хуже—это нужнее либо вреднее.
Но Протагор не видит никакой отличия между прагматизмом и релятивизмом по той причине, что польза на уровне эмпирическом выступает неизменно лишь в контексте корреляций, что делает неосуществимым выяснить полезность в противном случае как через субъект, на что показывают как на нужный, через цель, для которой это полезно, события, в коих это полезно, и т.п. Полезность, значит, по Протагору, понятие релятивное; но, философ не ощущал ограниченности собственного понимания вреда либо пользы того либо иного феномена этико-умения и политической реальности убедить в том вторых. Как на основании всего этого софист признает нужным что-то,— об этом мы ничего не находим у Протагора. Для ответа на данный вопрос нужно было углубиться в сущность человека через определение его природы. Но это уже стало исторической задачей Сократа.
Как мы знаем, что Протагор сказал: О Всевышних я не имею возможности утверждать ни того, что они имеется, ни того, что их нет. В базе его способа лежала возможность демонстрировать как доводы в пользу существования Всевышних, так и против него. Это еще не означает, что он атеист, как заключали о нем уже в древности, соответственно только то, что он был агностиком в рациональном смысле (а также в практическом, потому что по отношению к всевышним он занимал позитивистскую позицию).
Философские заметки. Софисты. Горгий
