Проблемы осмысления категории субъекта в современном гуманитарном знании

Даже поверхностного взгляда оказывается достаточно, чтобы увидеть, что в исторической перспективе понимание субъекта складывалось неоднородно. Можно даже говорить о некой анизоморфности субъекта в истории философии и науке. Сейчас уже ни у кого не вызывает сомнений, что теории субъекта нужна суперунификация по аналогии с современным естествознанием, которая бы смогла преодолеть разрыв между психологизмом, гносеологией, социологическим и политологическим подходами. [1]

Анализируя перспективы развития теории субъекта, конечно же нельзя обойти стороной классический рационалистический подход. Однако в практическом измерении проблемы обнаруживаются минусы, которые и приводили в тупики. Рационализм как правило основывается на взвешенном анализе наличных возможностей уже актуализованных в подручных ресурсах субъекта. Но как быть с нереализованным ресурсным потенциалом. Культурологический дискурс будет трактовать его как некую мистическую сущность, а более строгий подход и вовсе обойдёт его стороной будто его и нет. И потом, надо признать у рационального подхода есть своё настроение; и делать субъекта заложником идейных проектов и методов эпохи модерна, было бы настолько же недостаточно, насколько односторонне предстаёт это же проблемное поле в трудах, скажем, средневековых мистиков. Но всё же нельзя не признать что вся эпоха модерна- это ряд сменяющих друг друга попыток формирования эффективной стратегии развития субъекта на основе раскрытия человеческого потенциала в большей степени био-социального в меньшей психического плана.

Если же говорить о постмодерне, то здесь настроение кардинально отличается и говорить о стратегиях субъекта мы можем не в контексте реализации великих проектов, а в контексте индивидуальных локаций субъектности. Именно такое видение проблемы представлено в работах М.Фуко. Здесь нет того напряжения внутренних сил субъекта, которые мы находим в классическую эпоху. Здесь другое настроение: лёгкое, иронично снисходительное. Если всё не всерьёз а важна сама возможность меняться без всякой необходимости… Не продуктивней ли было бы перейти от заботы о себе к заботе о другом как о себе. Другой- это не ад, а возможность не-Я индивидуального не как объекта, и даже не только такого же как моё Я . Почему Я исключаю такой вариант, при котором Я другого сложнее и совершеннее моего? Вероятность такой расстановки должна заставлять нас допускать подобное хотя бы в модальности возможного. Но насколько удобна и приятна исключительность моего Я, настолько неудобно и неприятно признание превосходства Я другого.

Структурирование субъекта многим напомнит расщепление атома. До недавнего времени и он считался неделимым. Однако изменяется картина мира, изменяется жизненный мир человека и новая ситуация требует изменения парадигмы субъекта. Наметившаяся в последнее время радикальная индивидуализация парадигмы субъекта очевидно содержит в себе элементы культурного индульгирования и несёт серьёзную опасность сокращения ресурсного потенциала человека и общества. Пафос творчества и самодеятельности индивида, часто встречаемый в работах, вдребезги разбивается о внешнюю нормативность, о множество социальных необходимостей (обусловленных как локациями социума, так и культурно-историческим контекстом), вне которых не только личность, но и индивид становится немыслим. Недостаточно явным в рамках психологического подхода оказывается прописан момент перехода от индивидуальной субъектности к коллективной. Не ясно, сохраняется ли в этот момент субъект-индивид или же распадается на функциональные составляющие, передавая свою субъектную сущность чему-то внешнему.

Ещё один интересный момент в рамках индивидуалистского дискурса заключается в том, что здесь автор как правило отстраняется от описываемого им субъекта. Он не ассоциирует себя с ним, полагая себя больше, значительнее, чем исследуемый им субъект, который на поверку оказывается скорее объектом, сакрализация которого тем более сомнительна. В этой ситуации анализ субъекта логичнее было бы проводить, исследуя взгляд самого автора. Здесь субъектность обнаруживает себя в гораздо большей степени. Индивидуация в осмыслении субъекта, теряя из вида культурно-историческую специфику, создаёт универсальное, но и слишком абстрактное понятие субъекта. В своей рефлексивной основе такой субъект всегда на шаг позади истории. Он имеет дело с миром, который уже есть, который для него неотвратимая данность. Чтобы говорить, что такой субъект созидатель социального (а в том, что он носитель сомнений конечно нет), нужен источник этой самой созидаемой новизны, который должен быть не модулем мистического озарения, а конкретным компонентом моего я, который я могу задействовать в качестве ресурса в любой угодный для меня момент, опережая своим действием процессы объективной реальности. Созидательное Я должно в таком случае не субъектом деятельности, а предшествовать всякой деятельности. Только так мы можем говорить о полноте субъекта, как о додеятельностной проекционной сущности, перекрывающей не только локацию конкретного действия, но и предварительную проекционно-оценочную фазу. Понятно, что в этом случае Я будет выстраиваться в неуместных и нелепых пока ещё стратегиях, в великой но и обескураживающей новизне.

Если даже подразумевается некая условная целостность субъекта, то в конкретных ситуациях мы постоянно будем сталкиваться с теми или иными формами ущербности (определёнными качественными и количественными отклонениями от изначально заданного образца), совокупность которых будет определять индивида в его неповторимой специфике. Необходимо очистить понятие ущербности от налёта психологизма, не увязывая его с частными проявлениями индивидуальности (например уже хорошо изученного комплекса неполноценности). Ущербность- в той или иной форме- неизбежное следствие инвентаризации субъекта и обнаружение им определённых обстоятельств и характеристик собственного состояния. В контексте эпохи, когда культивирование целого ряда состояний ущербности стало совершенно осознанной и легитимной социальной практикой (например, кредитная система как жертвование будущим ради обладания здесь и сейчас, рекламные образы, демонстрирующие стиль превосходства над повседневным миром обывателя), Э.Бернейс говорит о так называемой третьей эпохе маркетинга, в которой ключевую роль приобретает производство ожиданий, создание и эксплуатация ущербностей, которые напрямую имплантируются в массовую культуру. В некотором смысле они становятся культурой.[2]

По сути это поступательная смена разного рода ущербностей и постоянных попыток их компенсаций. Но для того чтобы ущербность была осознана как таковая, субъект должен иметь картину собственного полноценного безущербного состояния. Возможно как картину, существующую в памяти, возможно как просто гипотетическое предположение. На первом этапе ущербность- это качественное и количественное ограничение модальности возможности. Но, не реализовав себя в этой модальности (не видя возможных вариантов и будучи обречённым на данную ему извне неотвратимую действительность), субъект начинает недорабатывать и на втором этапе. Сокращение вариантов действий не может не сказаться на качестве оценки ситуации, адекватности реагирования и целеполагания. Впрочем здесь ещё есть шанс на бессознательное осуществление субъектности, которое хотя и не выглядит лучшим сценарием, ввиду слепого принятия внешних нормативных и императивных элементов в качестве внутренних (военный тип организации), но всё же реализует собой довольно мощную форму активности субъекта. Такая активность может демонстрировать превосходство над субъектом-индивидом, который здесь оказывается лишь мерой ущербности подлинного субъекта.

Всякая попытка компенсации ущербности заключается в претензии на нечто большее, чем располагаешь в данный момент. Это забегание в успешное желаемое будущее с убеганием от настоящего. По сути конечно это самообман и подтасовка модальностей. Превосходство возникает только там, где осуществилось признание собственной поверженности, ущербности. Чужое, внешнее превосходство живёт только в качестве акта внутреннего признания. Субъектность как бы вымещается вовне. Откуда же появляется ощущение собственного психического и социокультурного бессилия? Откуда возникает интенция сознания, при которой чуждая, а иногда и губительная для подлинного субъекта возможность действительности конституируется в качестве должной? Потому что разлом между модальностями наличного и должного поддерживает в я ощущение момента ещё не сделанного выбора и тем самым- иллюзию свободы определения собственной сущности, иллюзию самодостаточности субъекта-индивида.

Многочисленные исследования последних десятилетий показывают, что веками региональные культурные практики были ориентированы на стирание личной истории, стирание грани между священным и мирским, внутренним и внешним. Запад же, наоборот, с каждой новой эпохой выстраивал эту стену всё выше, отгораживая субъект не только от внешнего мира, но и от его же собственных ресурсов, загоняя его в ловушку индивидуальности, которая по сути- локальная идентичность, построенная на чувстве собственной важности, иллюзии нерушимости себя. При всей кажущейся рационализации, западный путь обнаруживает в себе вполне конкретные психологические установки. Любая идентичность- уже локация, любая локация- уже ущербность, отгораживающая то, что есть от того, что ещё могло бы быть. Идентичность связывается с постоянством и устойчивостью, но это и закостенелость, неспособность отвечать на внешние вызовы. Нередко она оказывается главным фактором в ограничении ресурсов субъекта, ставя его в положение того самого генерала, который всегда готовится к уже закончившейся войне. Можем ли мы сводить категорию ущербности лишь к экзистенциальному и психологическому планам? Вовсе нет. У неё большая культурная история. Она выходит далеко за рамки исторического осуществления новоевропейского индивида. К настоящему времени мы уже можем говорить о целой истории потери субъектности. Можно сказать, что сейчас нам приходится разбираться с уже серьёзной запущенной ситуацией. И как бывает в таких случаях, оказывается сложно найти корень проблемы.

Проблема стала переходить из философско-теоретического плана в обыденный из за культурного усложнения субъекта, усложнения социальных форм его осуществления. Паллиативный характер субъекта наших дней даёт возможность поставить себя вне социума, вне культуры, обыгрывать различные смыслы и ценности, которые не являются непосредственно подручными, современными. [3] У современного субъекта-индивида проявляется утрата ощущения безопасности. Это не было проблемой в эпоху становления автономного индивида Нового времени. Там индивидуальное я становилось опорой деятельности и развития (в том числе и социального). Теперь же он сознательно ступает на путь сокращения собственных ресурсов. Виртуализация и архаизация жизненных ценностей; унификация и оптимизация элементов повседневных практик не просто ведут к упрощениям, но комплексно меняют среду, в которой должен себя осуществлять субъект и в которой у него всё меньше ресурсов и мотиваций. Проигравшим, ущербным быть удобно. Проигравший снимает с себя ответственность за свои действия, подчиняя их внешним доминирующим сценариям. Проигрыш становится стратегией предательства собственной субъектности. При этом он оставляет за собой право судить о мотивах и действиях других, подсознательно будучи заинтересованным в их проигрыше. Ведь ущербность другого оправдывает собственную, оформляя её в качестве неизбежного результата, не обращая внимания на деформацию и разрушение структуры субъекта.

Даже с позиции индивидуализма правомерен тезис, согласно которому я- это мои возможности. Следовательно любая стратегия, которая будет сокращать эти возможности оказывается ущербной, не важно какими культурными механизмами она будет оправдываться. Апелляция к проблемам эпохи в борьбе за субъектность не состоятельна. Также как обоснование индивидуальной самодостаточности в контексте её культурно-исторической никчёмности может вызывать лишь усмешку. К сожалению на данный момент знания о человеческой природе не носят неотвратимый характер, от которого отдельно взятый индивид не смог бы отмахнуться, потопив это знание в посторонних мелочах, бесконечно перебираемых как основа собственного бытия.

В чём также состоит опасность опредмеченных утилитарных банальностей при изучении феномена субъекта, — в том, что такой подход как бы передаёт саму сущность субъекта в неизвестную для него среду, определяя внутреннюю структуру через внешние факторы и оказывается по сути операцией прикрытия внешнего чужого интереса как внутреннего своего.

В конструктивных целях необходимо преодолеть холистическую трактовку неделимости субъекта-индивида. Кроме того генетический, системный и структурно-функциональный подходы позволяют рассматривать субъект как сложную конструкцию, многоуровневую систему с обратной связью, находящуюся в постоянном взаимодействии со средой и имеющую различные состояния в разные моменты времени. Можно выявить несколько инвариантных компонентов, которые оказываются внекультурными маркерами субъектности

1.Возможность.(подразумевание состояния отличающегося от наличного исходного)..

2.Функциональность (необходимость-долженствование-статусность).

3.Деятельность (осуществлённая действительность переход к новому наличному состоянию)

Индивидуальное, как целостное и самодостаточное просто конструктивно не может здесь быть отправной точкой исследования, так как оно оказывается чистой и замкнутой на себе ущербностью. В статье Инвентаризация субъекта нами рассматривался момент, когда именно возможность, допущение несуществования индивидуального позволяет нам говорить о субъектности как таковой, где её сущность противостоит не объективному (к которому можно свести другое Я), а собственному небытию.[4] Объективное же, возможность не-я[5] ещё не есть небытие как таковое. Если субъект индивид создаёт себя сам, то он это делает по какому-то плану, образцу, имея перед собой какой-то макет, прототип. Если это так, то мы признаём его подчинение внешнему. Если же нет, то он оказывается спонтанен, неорганизован в своей деятельности, и тогда говорить о его целостности становится весьма опрометчиво. Ничего другого субъекту-индивиду не остаётся, кроме как мыслить и действовать не от себя, не позволяя себе сваливаться в ловушку собственной индивидуальности. Происходит интериоризация внешних сущностей. Я делаю внешнее частью себя. И в этом присвоении нахожу особую эстетику, особую гордость преодоления себя вчерашнего через завоёвывание чужого сегодняшнего, которое завтра уже станет мной самим, неотличимым от завоёванных ранее компонентов. Осуществляя себя, я не могу останавливаться ни на секунду.

Задача инвентаризации субъекта состоит в преодолении его обыденного толкования; в переходе от вульгарного опредмечивания к реальному ресурсному пониманию. Ресурсный подход здесь оказывается просто необходимым, так как позволяет преодолевать крайности психологизма и объективизма в разных его проявлениях. Мы должны говорить о самих началах и основаниях субъектности. О самой возможности как субъектных, так и досубъектных, постсубъектных и внесубъектных модальностях. В какой момент мы можем говорить о начале субъектности? С восприятия, реагирования, осмысления или же действия? В каком из вышеперечисленных компонентов мы получаем достаточное основание для субъектности? А возможно следует рассматривать какие- либо эмерджентные свойства, которые сами по себе не представляют значимости, но будучи включёнными в систему выводят её на уровень субъекта. Есть целый ряд вопросов, которые ещё следует проработать.

Совершенно необходимо выявление внешних критериев субъекта, внешнего активного реагирования. Быть субъектом- значит быть воспринятым в качестве такового. А на это способен только другой субъект. Получается своего рода паритет субъектности: чтобы утвердить себя субъект должен признать сущность субъекта и помимо, вне себя. Если же он этого не делает и замыкается на себе, противопоставляя себя миру объектов, то этим он ни в коей мере не собирает, не укрепляет себя структурно, а отгораживается от самой возможности быть субъектом.

А 3.20 Соц-гуманитарное знание в условиях современной цивилизации — Философия науки для аспирантов

Похожие статьи:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

Adblock
detector