Сутки выдался до отвращения унылый. От скуки не выручали ни книги, ни пространные размышления, ни маленький дневной сон. Но, данный сутки ничем не отличался от прошлого, и от дня ранее, и от прошедшей семь дней, и прошлого года… года? Он уже и не знал, сколько времени находится тут, закрытый в четырех стенках глубоко под почвой.
Где ни солнечный свет, ни человеческие голоса не могли достигнуть его.
Где от его хваленой магии не было толка.
Где не на ком было отшлифовать острый язык и своё красноречие.
Откуда не было выхода.
Биологический сын ётуна Лауфея и приёмный сын повелителя валькирий предводителя и верховного бога асов Одина, бывший принц Асгарда, всевышний обмана и хитрости Локи, обреченный на столетия одиночества в данной колонии, тоскливо набрался воздуха, закрыл прочтённую уже больше много раз книгу и, прикрыв глаза, привалился спиной к прохладной стенке.
Ярко-зелёные глаза опального принца медлительно скользили по вынужденному обиталищу, обозревая очень скудную обстановку: маленькая стопка давным-давно наскучивших ему книг, письменный стол, заваленный записями, начиная от замыслов ужасной расправы и заканчивая попытками зафиксировать личные знания на бумаге, в случае если память внезапно начнет изменять ему, деревянная скамья и кровать — все, что досталось ему в наследство от Всеотца, сохранившего ему жизнь, но обрекшего на вечное одиночество глубоко под почвой. И чем больше проходило времени, тем страшнее казалась приемному сыну Одина такая будущее.
«Он имел возможность хотя бы иногда присылать мне книги», — практически обиженно думал Локи. — Во дворце восхитительная библиотека, о существовании которой не подозревает добрая половина Асгарда, по причине того, что эти твердолобые кретины лишь и могут, что наращивать мускулы и устраивать состязания по умению и выпивке забить оппонента до полусмерти».
Раньше книги в колонию Асгарда передавала ему мать, но царица Фригга скончалась и все, что осталось по окончании неё у бывшего принца — это жалкая стопка ветхих фолиантов и мириады мучительных воспоминаний.
В полной мере быть может, первоцелью Одина, в то время, когда он заключил Локи в данный каменный мешок, было намерение вынудить того поразмыслить над собственным поведением. И нужно признать, старику это удалось, по причине того, что все, что тут возможно было делать, это думать. Много-много думать.
Сперва о мести.
Позже о матери.
Позже опять о мести.
Неприязнь снедала его изнутри и разъедала разум. Но время шло, и ледяная гнев начала уступать место усталости, поскольку какой суть отравлять разум ненавистью и гневом, в то время, когда ты кроме того поведать об этом никому не можешь? И тогда Локи начал думать.
Вспоминать.
Сперва детские юность и годы. Позже собственную кошмарную, нелепую попытку вооруженного мятежа, которая сейчас казалась ещё глупее, чем раньше.
Всевышний лжи неуважительно фыркнул. В случае если Один сохранял надежду на раскаяние, он очень сильно прогадал. Локи не сожалел о собственных ответах. Он корил себя только за недальновидность. Спланируй он тогда все как направляться, и по сей день сидел бы на троне Асгарда, а не в колонии.
Следом пришли воспоминания о попытке разрушения Мидгарда. И тут снова вспыхнули огни сожалений. В итоге, дался ему данный Мидгард, до отказа забитый жалкими смертными? Он так удачно сбежал, по окончании попытки захвата Асгарда и сражения с Тором, имел возможность же затаиться на какое-то время, собрать приверженцев и напасть опять. Благо у Одина неприятелей было куры не клюют.
А что он сделал вместо этого?
Связался с Сумасшедшим Титаном, напал на Мидгард и чуть не погиб.
Глупость. Глупость! Глупость!!!
Венцом данной глупости стала попытка закрыть Всеотца в тюремной камере и занять его место. Всевидящие Норны! По окончании всех его провалов было практически разумеется, что он не задержится на троне.
Уверенность в превосходстве собственного интеллекта таяла на глазах.
Столько восхитительных возможностей и столько оглушительных провалов.
И сейчас, коротая столетия в колонии, всевышний лжи внезапно понял, что оптимальнее умудрялся обманывать самого себя.
Дурная обстановка.
Локи устало прикрыл глаза. Данный нескончаемый внутренний монолог жутко утомлял его.
— Ты выглядишь утомившимся, гордый принц.
Насмешливый голос мгновенно вывел Локи из мрачной задумчивости, он быстро вскинул голову, зеленые глаза с большим удивлением распахнулись. Поверить в то, что он видел, было практически нереально.
На полу лежала миниатюрная женщина, практически девочка. Раскинув руки в стороны, она безучастно наблюдала в потолок. Сидя на полу у стенки, Локи видел лишь её красивый профиль.
— Как ты попала ко мне? — тихо сказал он.
От продолжительных лет молчания голос его сделался хриплым и не сильный. Уголки её ласково-розовых губ дрогнули в мягкой ухмылке:
— Я пришла посетить дорогого моего отца, коль не так долго осталось ждать сам он так нежданно прекратил приходить в гости.
Она медлительно села и повернулась к нему. Лишь тогда становилось видно, что добрая половина её лица принадлежала очаровательной девушке, а добрая половина являла собой покалеченную гниющую плоть покойницы.
— Хель… — тихо сказал он, радуясь, — поразмыслить лишь, проходит столько лет, а твой незабываемый лик радует меня больше, чем визит валькирии.
— К тебе наведываются эти крылатые бестии? — практически ревниво узнала его дочь.
— Не будь глупой, возлюбленное моё дитя. Они не спускаются так глубоко под почву. Тут меня навещали только воспоминания.
— Я скучала, дорогой папа, — заявила Хель, протягивая руки к нему, — обнимемся?
Взор Локи скользнул по левой руке дочери, покрытой струпьями и язвами, по костлявому плечу и выступающей ключице, обтянутой сероватой кожей.
— Не рановато ли ты решила заключить меня в собственные посмертные объятья, царица Хельхейма? — с легкой ухмылкой полюбопытсвовал он. — Я полагал, что ты тут только с визитом.
— Так и имеется, — дала согласие она, с нарочито обиженным видом откидывая за пояснице вьющийся локон долгих иссиня-тёмных волос, каковые, как и целый её вид, с правой стороны были красивы, а с левой спадали на лицо и пояснице жалкими, поредевшими прядями. — Но это не мешает мне обнять любимого отца. какое количество мы не виделись? Лет сто? А ты все так же красив…
— Для чего ты пришла, Хель? — устало набрался воздуха Локи. — В случае если Один определит, что ты тут…
— Не определит, — легкомысленно отмахнулась она, — а вдруг и определит, то примет решение, что я пришла забрать то, что моё по праву.
— Поясни, — помолчав, "настойчиво попросил" всевышний лжи.
— В данной колонии ты стал неинтересным, любимый папа, — набралась воздуха богиня смерти. — Ни поболтать с тобой, ни посмеяться. Где же твоё восхитительное красноречие?
— Не злись, Хель. Продолжительное отсутствие собеседников отбивает желание говорить, — нормально согласился Локи.
— Скука, — уныло протянула она в этот самый момент же опять просветлела. — Но не переживай, дорогой папа, я пришла оказать тебе услугу.
— Услугу?
— Я пришла высвободить тебя, — заявила она.
— Из данной камеры нет выхода.
— В ней более нет и входа, но как видишь, я все же вошла, — лукаво улыбнулась Хель. — Так сообщи мне, ты готов покинуть эту обитель скорби, либо, — она кинула насмешливый взор на стопку книг в углу, — у тебя тут имеется еще какие-то дела? Дочитать что-нибудь желаешь, возможно?
— Как как раз ты планируешь освободить меня? — насторожился принц, у которого в наше время не было совершенного никакого настроения устраивать соревнования в софистике.
Та добрая половина лица, что принадлежала прекрасной девушке, просияла.
— О, это не будет так сложно. Никто не станет кроме того искать тебя.
— Не ищут только мертвых, — увидел Локи.
— Но в смысл и том! — весело вскрикнула богиня, снова протягивая руки к принцу, — все, что тебе необходимо сделать, это обнять собственную дорогую, послушную дочь!
Локи скептически изогнул брови:
— Для чего ты помогаешь мне?
— Что означает «для чего»? — она как словно бы обиделась. — Как я могу видеть собственного отца заключенным в камеру и не сделать ничего для него?
— И ты внезапно осознала, что желаешь оказать помощь мне лишь на данный момент?
— У меня все время были какие-то дела, то тут, то в том месте, — Хель легкомысленно пожала плечами. — Быть царицей мертвых — дело хлопотное. Все чего-то желают, чем-то обиженны, ноют, стонут, жалуются. Вечности не хватит, дабы с ними разобраться. К тому же, — она загадочно улыбнулась, — было нужно израсходовать много времени, дабы отыскать для тебя красивое укрытие. И вот я тут, тороплюсь обрадовать тебя, а ты безрадостен и мрачен, как будто бы грозовое небо. Улыбнись же, папа мой.
Локи пара мгновений молчал, думая над её словами.
— Пожалуй, ты заинтересовала меня.
— Прекрасная новость! Так ты готов прогуляться со мной мало, папа?
По губам принца скользнула усмешка.
— Что ж, пожалуй, я не стану отказываться.
Оба её глаза, и живой и мёртвый, вспыхнули алым огнем.
— Так приди же в объятья Хель, Локи из Асгарда! — с мрачной торжественностью вскрикнула она.
— Ну, уже не из Асгарда, в случае если уж на то пошло, — хмыкнул Локи, — я бы лучше сообщил из Ётунхейма, но и это неверно, я так как в том месте ни при каких обстоятельствах не жил…
Лицо Хель преисполнилось досадливого раздражения. Глаза её погасли.
— Папочка, — обиженно проныла она, — ну не порть момент!
Локи набрался воздуха и, подавшись вперед, обнял дочь, ощущая как её холодные руки обвивают его плечи, прижимая к груди. Ничего не случилось.
— И? — помедлив, узнал Локи. — Чего мы ожидаем?
— Ничего, — так же негромко сообщила в один раз, — могу я тебя легко пообнимать мало?
Локи набрался воздуха, похлопав дочь по пояснице.
— Какая-то ты стала костлявая, Хель, — увидел он, ощущая под собственной ладонью выступающие ребра мертвой половины тела богини. — Ты прекрасно кушаешь? Мне совсем не нравится эта твоя худоба…
У самого его уха раздался тихий смешок и вздох, а через мгновение мир перед газами Локи заволокла тьма, а сознание окуталось тишиной.
Queen — Bohemian Rhapsody (Official Video)
