Нет на земле ни одного народа и нет, наверное, ни одного человека, который бы никогда не слышал звуков музыки или пения. Каждая страна имеет кроме национального флага и национального языка еще и национальный гимн – музыкальное представление духа и существа страны. Каждый народ имеет свои национальные песни – наряду с национальным искусством, фольклором и эпосом. В каждом художественном фильме обязательно есть музыка – без нее зритель не будет испытывать соответствующие сюжету фильма эмоции. Не существует ни одного «молчаливого» религиозного культа – все религии (кроме самых рационалистических) имеют священные песнопения. Подавляющее большинство молодых людей на вопрос «Любите ли вы слушать музыку?» дают утвердительный ответ. Многие люди имеют привычку между делом напевать или насвистывать любимую мелодию. Каждый из нас может припомнить еще много жизненных ситуаций, связанных с пением и музыкой, поэтому ясно, что пение и музыка являются неотъемлемой частью существования человека. Давайте поразмыслим, почему? И кто из людей первым запел или заиграл?
Последователь материалистического мировоззрения вряд ли увидит в пении нечто особенное: подумаешь, соловьи тоже поют, и петухи кукарекают, и лягушки кумкают, и коты истошно вопят в марте, когда начинается брачный период, так и у человека склонность к музицированию есть не более, чем «брачная песня»: «… ведь мы поем, когда нам хочется любить» — говорится в песне группы «Hi-Fi». Человек имеет склонность идеализировать процессы, происходящие в нем и поэтому он придумал себе такие понятия, как «сознание», «мысль», «вдохновение», «любовь». Так и здесь: люди скрыли под покровом таинственности и некой «красоты» еще одно проявление инстинкта размножения – ведь все искусство на нем держится!
Понравилось вам такое объяснение? Нет? Тогда поищем другое, и пусть оно окажется более человечным.
Вернемся теперь во времена отдаленные, когда человек еще не нарушил волю Божию и пребывал в первосозданном блаженном состоянии – в раю и представим себе райскую жизнь.
До грехопадения Адам и Ева находились в состоянии полного мира и гармонии. Движения духа, души и тела – трех составляющих человеческого естества находились в соответствии между собой и соответствовали воле Божией. Поэтому первые люди не были подвержены болезням, тлению и смерти, они имели множество знаний, свободно могли общаться с ангелами, потому-что были равны им по чистоте, но, главное – люди находились в состоянии постоянного Богообщения , они беседовали с Божеством и могли все более совершенствоваться, уподобляться Богу – в этом и есть смысл всей жизни.
Но вот – Ева вкушает от запретного плода и искушает Адама поступить так же. Воля Божия нарушена и в мир вошел грех. Грехопадение создало разлад, беспорядок, несоответствие между волей Божией и волей человеческой, а также между духом и душой человека: грех «сломал» Адама и Еву, нарушил единство и целостность их природы. Всякий грех ослепляет человека, лишает его уверенности и приносит ощущение стыда (в этом каждый из нас может убедиться сам), так и Адам с Евой вдруг ощутили свою наготу и почувствовали стыд, они уже не могли общаться с Богом, как раньше. Им захотелось скрыться от Божественного всеведения, а Божественная любовь доставляла им мучения, потому-что Бог не стал любить людей меньше и Его любовь, как и прежде, порождала в человеке движение духа, именуемое совестью, но вследствие поврежденности человеческой природы это движение стало мучительным, доставляло боль.
Грех уподобил людей диаволу и падшим ангелам, которые очень хотели навредить Божиему творению и незамедлительно научили бы людей всяческим мерзостям и смертельно испугали бы их видом своего падшего состояния. Поэтому Бог ограничил влияние духовного мира на человека, дав ему наше теперешнее грубое и несовершенное тело: «И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их.»(Быт. 3,21). Именно так большинство толкователей понимают это место Ветхого Завета. «Одежды кожаные» скрыли мир невидимый от глаз человека: теперь ему не приходится изнывать от страха и отвращения, видя падших духов – это хорошо; в то же время светлые ангелы также недоступны нашему взору и мы не можем видеть их чувственными глазами.
Адам вышел из рая опустошенным, униженным, падшим. Ему пришлось научиться говорить с Евой, пользуясь губами и языком, потому-что простого взгляда или мысли уже не хватало для понимания. Адам научился работать и руками добывать пищу себе и Еве: он собирал плоды, но их было не так много, как в Эдемском саду; он попробовал разрыхливать землю и сажать в нее семена, но они почти не росли, а колючие сорняки заглушали их. Адам попробовал разводить овец, потому что они были самыми послушными из животных, но даже они перестали слушаться, разбегались в разные стороны и он устал бегать из конца в конец, сгоняя их в отару.
Еще более опечалился Адам: спина болит – ведь с утра он выкапывал съедобные коренья; руки изранены колючками сорняков, от которых он пытался очистить свою грядку; ноги устали и плохо ему повинуются – ведь все остальное время он следил, чтобы не разбежались овцы; щеку и плечо он ободрал, когда лазил на дерево за ужином, а хуже всего — он чувствовал внутри странную боль и пустоту: казалось, Что-то очень нужное и важное покинуло его, от него ушло Что-то, без чего он не в силах жить, но Чего сам не в силах вернуть. И вдруг молнией пронеслась ужасная мысль: «Бог!… »
«…Отец! Я Тебя не послушал… Я подумал, что равен Тебе и захотел стать выше Тебя… Больше от всех творений Ты возлюбил меня, Ты дал мне величайший дар – свободу. Ты не посмел властно войти в мою душу и пребывать там, хотя Ты имел на это право – она все равно Твоя, но Ты так меня полюбил, что дал мне возможность самому пригласить Тебя к себе… Ты хотел, чтобы я сам, свободно Тебя полюбил…».
«Отец! Невозможно Тебя не любить! Ты подарил мне вечность, а я отверг ее; ты дал мне множество знаний, а я захотел узнать, что такое зло и отпал от добра; Ты — Творец, а я – только творение, но Ты был кроток и любил меня, а я возгордился и выгнал Тебя из своей души… Я предал Тебя, Отец !.. Я разрушил мир внутри себя и теперь болею, я выгнал из себя бессмертие и теперь подвержен смерти, я отвернулся от Твоего света и теперь блуждаю в темноте…»
«Отец! Ты все равно меня любишь! Я страдаю без Тебя, мне нестерпимо больно знать, как я Тебя оскорбил… Отец, где Ты?… Теперь всю жизнь я буду с плачем искать Тебя, потому что чувствую: Ты рядом, но Тебя нет во мне, ты ушел… Мне трудно, но я знаю, что я сам бросил себя в смерть, а Ты еще возвратишь меня в жизнь. Я заслужил небытие, но Ты все равно даешь мне жить… я заслужил проклятие, а Ты опять благословишь меня… какая же непостижимая Твоя любовь! Прости меня, Отец!…» — Адам обращался к Богу короткими, несвязными, грубыми звуками – по-другому не получалось: ему приходилось то и дело останавливаться, чтобы набрать воздуха – его теперешнее средство общения действовало только от потока воздуха и почти не выражало чувств, а Адам безмерно страдал.
Адам вспомнил, как он беседовал с Богом в раю: это была непрестанная молитва, протяжное постоянное делание вне времени. Он мог целую вечность говорить с Богом лишь одной эмоцией, а мог в один миг передать бесконечное количество чувств. Адам вспомнил, как легко и хорошо было ему с ангелами, которые присоединялись к его молитве и тогда возникала еще более чудная гармония в созерцании Творца, себя – Его творения, и других творений – других, не таких, как он, но творений Того же Творца.
Адам опять попробовал молиться – но это было неимоверно трудно: внутренняя молитва без слов не получалась, тело мешало: все его чувства попадали в мозг и этот непонятного назначения орган пытался преобразовать их в слова земного языка, получалось это у него неудачно, слов, конечно же, не хватало. Адам понял, что он не сможет молиться, как раньше, ему придется пользоваться словами. Чтобы хоть как-то выразить то, что не умещалось в словах, Адам выговаривал их вслух.
Он хотел приблизиться к райскому состоянию, он хотел, чтобы его молитва была непрестанной, и он пытался сровнять неровности голоса, убрать промежутки между словами, чтобы его моление стало непрерывным. Он подражал ангельскому славословию, пытаясь свой несовершенный голос уподобить их бессловесным и бестелесным гласам … и он запел!
Он изменял высоту голоса и вдруг почувствовал, что эти изменения каким-то образом способны передать то, чего он не смог выразить в словах – чувства! Адам пел и впервые после изгнания обрадовался, потому-что научился земными звуками объяснять неземные переживания. Адам пел и впервые почувствовал слезы на своем лице – еще одно выражение невыразимого, еще одно доказательство того, что человек родом не с земли…
«Благодарю тебя, мой Отец!… теперь я всегда буду хвалить Тебя песней, …я буду просить прощения песнословием, …я буду обращаться к Тебе этим сладкогласием, которое так приближает меня к Тебе…»
Может быть, это был не Адам, а кто-то другой. Может быть, от радости запел человек, но главное в том, что пение способно приблизить человека к горнему, помочь ему преодолеть разобщенность, дискретность земного существования. Пение – ангельский зов из небес, могучий призыв, увлекающий нас в небесные чертоги нашей вечной Отчизны. Может именно об этом писал М.Ю.Лермонтов в стихотворении Ангел:
… И долго на свете томилась она,
Желанием чудным полна;
И звуков небес заменить не могли
Ей скучные песни земли.
Гимн России! Аж дух захватывает.
