Победа Московии над всей Русью?Россией – не только достояние истории. Московия – это образ судьбы, система ценностей, представления о должном и о верном. Одним словом – это культура. Культура, которую Московия положила в базу России, та – в базу СССР.
И в этом кроется опасность для людей – обитателей РФ. Тех, кто именует себя русскими и кого вернее было бы именовать великороссами.
Тяжело отрицать, что бытие в недрах огромной империи, в прочных тисках коллектива и «государства» страшно уродует людей. Кроме того, что человек отвыкает (правильнее – смолоду не приучивается) жить сам, без общины и подпорок государства, – об этом уже сообщено много. В самом обществе утверждаются самые примитивные формы общежития, кроме того «вспоминаются», казалось бы, в далеком прошлом погибшие. Защищая себя и собственный образ судьбы, люди придумывают самые несусветные методы идеализировать эту архаику, продемонстрировать всем (и самим себе), до чего же им прекрасно без свободы.
Бывший коммунистический, в наше время русский человек так привык быть несвободным, что по большому счету не хорошо осознаёт эту потребность и еще хуже осознаёт, до какой степени несвободен.
Один невозвращенец говорит историю, по окончании которой сбежал из СССР. Сотрудник Внешторга, он продолжительно жил в Дании и завел в том месте роман с местной женщиной. От лишних глаз они довольно часто уезжали за город. Как?то рассказчик на протяжении свидания приметил странную машину, сделал вывод, что его выследили, и страшно занервничал. К его удивлению, дама ударилась в слезы.
– Я знала, что вы рабы, – плакала она, – но дабы до таковой степени… Дабы тебя имели возможность так перепугать данной проверкой…
И предлагала все, что угодно, каждые упрочнения, каждые деньги: лишь, дескать, беги, пока не поздно, пока еще можешь, беги приложив все возможные усилия, дабы никто не смел выяснять, с кем проводит время взрослый человек.
А до русского в первый раз, в общем?то, дошло, как выглядит он сам и его поведение для западного человека. И бежал.
«И по сей день госслужащие не знают – как это кто?то что?то произведет, реализует, приобретёт, зарегистрирует сам, без команды. Как это кто?то возьмёт большое количество денег… Благие жажды, искреннее рвение к реформам упираются в непонимание самой их сути – свободы и права» [124].
В совокупности «московско?советско?русского» мировоззрения (как на данный момент модно сказать – «ментальности») так же сильна и непривычка к дисциплине.
Каждый запрет, любая совет приводит к сильнейшему отторжению: а что если это руководство придумало, дабы нас в очередной раз притеснить? В российской действительности подозрение, прямо скажем, далеко не беспочвенное.
Но в случае если мыть машину – это не необходимость, а блажь инспектора ГИБДД, то так как и соблюдение скоростного режима, и правил обгона – это также его вредная выдумка. Что водку вредно выпивать, придумали доктора, дабы им больше досталось. А уж что нужно своевременно приходить на работу, так это вовсе тёмное измышление руководства. И «каждый порядочный человек» легко обязан гнать по улицам города под 100 километров, напиваться до бесчувствия, опаздывать на работу и по большому счету быть максимально расхлюстанным.
Об этом блестяще пишет Марина Влади [125], а Карен Хьюит так растолковывает одно из коренных отличий англичанина от россиянина: «В то время, когда англичанин обнаруживает символ, запрещающий ему въехать в улочку, он рассуждает приблизительно так: „Я вместе с другими запретил себе въезд“. Русский же исходит из того, что это „кто?то запретил мне ко мне въезжать“ [126].
Но точно так же рассуждает русский, в то время, когда ему «запрещают» курить, обжираться, выпивать крепкие напитки либо «заставляют» заниматься своим здоровьем и не использовать экологически вредных дезодорантов. А! Это какой?то зарубежный гад придумал, что я не должен применять это вещество, в то время, когда я его?то и желаю применять! Так я же ему назло буду делать так, как привык!
Так же и с соблюдением любых законов и правил, правил общежития в любой стране.
Поведение туристов из СССР либо РФ в аэропортах либо в отелях, само собой разумеется, возможно и пережить.
Это же не советская оккупация, в итоге! Самое большее, чем чревата неприятность, это легко приступ раздражения… Делов! Но людям, каковые не смогут управиться с самими собой в элементарной житейской обстановке, в особенности?то не доверишься и на борту терпящего аварию самолета либо на протяжении наводнения. Если они так пихаются лишь чтобы попасть к стойке первыми, что будет, в случае если от попадания к стойке будут зависеть и правда важные вещи?
Отсутствие дисциплины в поведении взрослых женщин и мужчин не приводит к. А современные русские выпестованы Московией и недисциплинированы, что сделать.
И агрессивны. Поразительно, неприлично агрессивны.
Неоднократно мне доводилось замечать, как чужестранцы удивляются данной агрессии русских сотрудников.
Как он обожает, холит, пестует собственную агрессивность, средний россиянин! И в малом, и в громадном он инстинктивно пытается поделить мир на «их» и «нас». Отделиться, спрятаться от «них», отдалившись на северо?восток либо закрывшись за колючей проволокой закрытых городов – удобных и необязательных концлагерей для победителей. А вдруг удастся, то напасть на «них», ударить, обидеть, стереть с лица земли!
Частенько россиянин кроме того не осознаёт, что он агрессивен, что его поведение прочитывается, как угроза.
– Эти французы какие конкретно?то необычные! Рявкнешь на них – они радуются и отступают! – со хохотом говорила мне одна женщина.
Помнится, я задал вопрос эту женщину: а что, согласно ее точке зрения, думают французы наряду с этим? И оказалось, что моя собеседница, в ее практически тридцатилетнем возрасте, об этом просто НЕ ВСПОМИНАЛА. Ах, эта прелестнейшая незамутненность совкового сознания! С чем сравнить? Разве что с такой же незамутненностью сознания московита времен Иванушки… Плюнешь в неспециализированную миску – эти дураки?шляхтичи из нее перестают имеется! Хохот с ними, да и лишь!
Россиянин привык решать все вопросы самым примитивным методом. Он по большому счету не обожает ничего сложного, требующего упрочнений. Все, для чего необходимо учение, квалификация, затраты интеллекта, ему пара подозрительно.
«Простой» – это у нас до сих пор хорошая черта человека. «Простейшее решение проблемы!» – радуются люди.
А все, над чем нужно еще потрудиться, люди не обожают, что сделать…
Интенсивный подход к ответу любой неприятности многим гражданам России чужд органически, утробно. Ну легко душа не приемлет. И это снабжает легчайшую замену разумных, действенных, но сложных разработок вредными, но весьма несложными в применении.
Это замечательно обрисовывает Лев Толстой в «Анне Карениной», в то время, когда мужики разламывают сложную машину, по причине того, что им не хочется сосредотачиваться, думать на протяжении работы.
Они готовы трудиться, они вовсе не лентяи, но им нужен радостный артельный труд, а не сосредоточенность на том, что они делают [127].
А в политике эта же черта разрешает весьма хорошо существовать всем, кто предлагает упрощенные ответы различного уровня, от ловли «жидов» под кроватью до омовения сапог в водах Индийского океана. Во второй половине 90-ых годов XX века Жириновский имел важные шансы стать президентом, и на 90% – упрочнениями этих любителей простоты.
Столетиями природорасточительная разработка отбирала тех, кто трудится на рывок, снимает сливки, не вспоминая о последствиях. Столетиями государство и община отбирали «несложных» – тех, кто меньше склонен к размышлению, анализу, сравнению, рефлексии.
А «шибко умные», могущие и любящие думать, склонные вычленять себя из любой общности и получать успеха, истреблялись поколениями, столетиями.
На национальном уровне господство «столичной» культуры уже стало причиной нескольким трагедиям различного масштаба – от экологических до политических. Назову самую ужасную из них: разрушение природной среды.
Китай — опасность для России
