Читатель, вне всякого сомнения, уже замечательно осознал, что таковой неприятности, как Сицилия, на страницах настоящего художественного произведения больше не существует. Сицилия провалилась сквозь землю, как юные забавы, и как сон и как утренний туман. Да и надоела она, Сицилия эта, с ее групповыми храбрецами – мафиози, каковые говорят хором, как будто бы при социализме в масштабе одной страны.
Сюжетный узел, значит, разрублен, но пускай читатель не обольщается по поводу того, что это был единственный и последний сюжетный узел… Увы, существуют сюжетные и сюжетные узлы , как говорят софисты. Иные вероятно лишь распутывать – медлительно, терпеливо… то за одну ниточку потянув, то за другую, то за третью, то за четвертую, то за пятую, то за шестую, то за седьмую, то за восьмую, то за девятую, то за десятую, то за одиннадцатую, то за двенадцатую, то за тринадцатую, то за четырнадцатую, то за пятнадцатую, то за шестнадцатую, то за семнадцатую, то за восемнадцатую, то за девятнадцатую… прекрасно бы вот так продолжать и продолжать, дабы ни при каких обстоятельствах не останавливаться! Чудное, кстати, оказалось бы художественное произведение, если бы некоторый создатель – само собой разумеется, не таковой пижон, как создатель настоящего художественного произведения! – начав с одного, честно досчитал бы до конца и согласился: «Вот, фактически, и все». Но, увы, небогата отечественная литература такими вот бескомпромиссными решениями и прямыми… все тщится, тщится чего-то! Все улавливает читателя в заблаговременно расставленные сети – прямо как зверя какого именно умного… Неприятно об этом!
Но, нам-то с вами, приятели мои читатели, об этом для чего же думать? Отечественные отношения сначала негромки и прозрачны, как украинская ночь, не правда ли? Ни я не интригую, ни вы – роман осуществляется в рамках взаимопонимания и согласия, ситуация тепла и дружественна… Ну, а уж в случае если что – не обессудьте. И на старая женщина, говорят, не редкость проруха. Действительно, тяжело представить себе что такое «проруха», – придумают так как также, ей-всевышнему… как специально! И слово-то поганое само по себе – «проруха»! Особенно потому поганое, что рифмуется со «старая женщина» и тем самым бросает на нее, старая женщина, тень. Не смотря на то, что, вообще-то говоря, должно было бы обелять эту самую старая женщина – в том смысле, что старая женщина, мол, лучше всех, ан и на нее проруха не редкость, как на всех остальных. А вот попытайтесь-ка с остальными – ничего и не окажется! По причине того, что до крайности противоестественно звучит как «на новорожденного младенца не редкость проруха», так и, скажем, «на мужчину тридцати двух лет не редкость проруха»… ни в склад, что именуется, ни в лад – сами посудите.
Вот и выходит, что проруха бывает не «и на старая женщина» (как, допустим, на всех остальных также), но лишь и только на одну старая женщина, что именно и унижает старушечье преимущество и старушечью честь. А с этим направляться решительно бороться!..
Но, хорошо бороться-то… Далась нам эта старая женщина – кроме того не какая-то конкретная старая женщина, а отвлеченное понятие, старая женщина по большому счету! Категория «старая женщина», я бы сообщил. Но – сказать воздержусь, потому что как раз на данный момент мысли мои заняты совсем вторым. А заняты они, в случае если снова же честно (как мне лишь и характерно) согласиться, положением дел в Северном Ледовитом океане.
(Кстати, также хорошее слово – «ледовитый». Его кроме того легко спутать с «ядовитый» либо с «плодовитый» – и тогда окажется «Северный ядовитый океан» и «Северный плодовитый океан», во как!.. Но кроме того в случае если и не путать, то «Северный Ледовитый океан» – это также здорово. Весьма как-то совершенно верно калиброван показатель присутствия льда: не то, дабы, скажем, «ледовый» – было бы кроме того празднично: «Северный Ледовый океан»! – а так сообщить, ледовитый… Неполнота «ледовости», значит. Снова же, если бы он был «ледовый», то, по всей видимости, об океане как таковом не имело возможности бы и речи идти, океан так как это где вода! На наличие воды, значит, и показывает «ледовитость» – хитроватость такая, подловатость кроме того…)
Ну и как же в том месте обстоят дела, в Северном этом хитроватом, мягко говоря, океане? А дела в том месте обстоят не отлично – по крайней мере, хуже, чем тут… Так хуже, что легко увы – увее кроме того не придумаешь! А потому нам (вам, читателям, и мне, писателю, в случае если неясно, что я имею в виду, говоря «нам») нужно будет поспешить вовсе кроме того не за Рединготом и Мартой, а в сторону вышеобозначенного океана, где происходит уже очень сильно затянувшийся, а потому особенно страшный процесс зарубания Случайного Охотника эскимосом-самородком, и выродком.
– Срочно прекратить зарубание! – слышим мы ледяной (а, увидим для порядка, не ледовитый) голос Деткин-Вклеткина – сразу после того, как волею автора оказываемся перенесенными во льды. Потом следуют Деткин-же-Вклеткина пояснения: – Мы не можем так разбазаривать кадры – особенно на данный момент, в то время, когда в Редингота стреляли…
3 теста для тех, кому тяжело глотать. От чего комок застревает в горле
