Бесценный вклад в развитие неприятности общения внес основоположник отечественной культурно-исторической психологии — Л. С. Выготский. Познание механизмов преобразования общения в сознание личности раскрывается при изучении Л. С. Выготским речи и проблем мышления. Культурно-исторический суть изменения общения как нюанса культуры в сознание личности, раскрывающийся в изучениях Л. С. Выготского, страно совершенно верно передает В. С. Библер: «Процесс погружения социальных связей в глубь сознания (о котором говорит Выготский, разбирая формирование внутренней речи) имеется — в логическом замысле — процесс превращения развернутых и довольно независимых «образов культуры», ее готовых феноменов в культуру мышления, динамическую и расправленную, конденсированную в «точке» личности. Объективно развитая культура… выясняется обращенной в будущее формой творчества новых, еще не существующих, но лишь вероятных «образов культуры»… Социальные связи не только погружаются во внутреннюю обращение, они в ней коренным образом преобразуются, приобретают новый (еще не реализованный) суть, новое направление во внешнюю деятельность…»[5].
Итак, культурная психология побуждает нас в отыскивании механизмов преобразования общения в порождения и индивидуальный мир личности в ходе развития личности мира общения обратиться к проблемам языкознания. И это не просто так: человеческий резонанс исторической и культурной эволюции сконцентрирован в первую очередь в языке того либо иного народа, в его изюминках общения.
В самом неспециализированном смысле язык определяется как совокупность знаков, служащая средством людской общения, выражения и мышления. Посредством языка осуществляется познание мира, в языке объективируется самосознание личности. Язык есть своеобразным социальным средством передачи и хранения информации, и управления людской поведением. Язык — средство передачи социального опыта, традиций и культурных норм. Через язык осуществляется преемственность разных исторических эпох и поколений.
История языка неотделима от истории народа. Начальные родоплеменные языки по образования слияния народностей и меря племён трансформировались в язык народностей, а в будущем, с образованием наций, — в язык наций.
Звуковой язык совместно с языком тела образовывает естественную совокупность знаков в отличие от неестественных языков, намерено создаваемых в науке (к примеру, в логике, математике, мастерстве и т. п.).
Язык постоянно играл серьёзную знаковую роль, указывая на развития народа и уровень жизни. Так, от потребления некоторых слов добропорядочное сословие воздерживалось, потому что они считались символами низкого социального положения. Такая же будущее постигла и язык тела. Индустриальная совокупность побудила человека к большей дисциплине в выражении собственных эмоций. В Европе, начиная с XVI в., прививается чувство стыда по отношению к телесным контактам. И в случае если в среде городского и крестьянства плебса язык телодвижений употреблялся для выражения подавленных импульсов, то в привилегированных сословиях формировались привычки подавлять невербальные эмоциональные проявления, что потом распространилось на общество в целом[6]. Так бюрократическое государство давило на личное поведение человека. В XX в. это вызвало проблемы в общении и многих психосоматических болезней.
Психологам известен феномен «непрозрачности», характерный для любой социальной действительности: общество пробует «маскироваться». Оказывается, что «замести следы» для себя самого и для внешнего мира принципиально важно для выживания как отдельного человека, так и для человечества в целом. Исходя из этого эксперты знают: открытые заявления общества о себе не всегда отражают истину. То же явление известно и в психотерапии: настоящая неприятность человека довольно часто лежит отнюдь не в том месте, где человек ее ищет. Эта ответственная изюминка людской поведения зафиксирована в языке: в феномене поверхностной и глубинной языковой структуры.
Формирование общественного сознания и культуры — от зарождения идей до их публичного утверждения — происходит через социальную коммуникацию.
Уточним суть понятия коммуникация, латинский корень которого свидетельствует «совместный, неспециализированный, объединяющий, обоюдный, обоюдный, предполагающий обмен ценностями и знаниями». Сейчас во многих психотерапевтических, социологических и философских работах коммуникация рассматривается как наиболее значимый фактор совместной деятельности людей, предполагающий активность его участников. Наряду с этим ученые принимают к сведенью успехи семиотики и лингвистики, занимающихся анализом коммуникации.
Задача семиотики (науки о знаковых совокупностях) — обнаружение закономерностей известных знаковых совокупностей, их структурной организации, развития и функционирования. Ядром неспециализированной семиотики есть лингвосемиотика — наука об публичном обращении знаков естественного языка.
Задача лингвистики (науки о естественном языке) — обнаружение закономерностей становления, функционирования и развития естественного языка. Своеобразная изюминка человеческого языка — его членораздельность, внутренняя расчлененность высказываний на единицы различных уровней (словосочетания, слова, морфемы, фонемы). В центре внимания лингвистики — внутренняя структура естественного языка, сочетания и связи его элементов. В структурной лингвистике вычленяют фонологический, морфологический, лексический и синтаксический уровни. Наряду с этим исследуются национальные изюминки языка в различные периоды его развития. Вместе с тем лингвистика изучает развития языка и вопросы происхождения, его связи с обществом. Изучение неприятностей коммуникации, анализ конкретного речевого поведения разрешают осознать сущность и природу языка, закономерности и принципы его исторического развития.
Сейчас существуют смежные области знания о языке: этнолингвистика, психолингвистика, социолингвистика, социопсихолингвистика и др. В центре их внимания один объект — язык как совокупность знаков и как единый принцип, лежащий в базе речи, диктующий ей собственные правила. Сейчас в науке все, что связано с языком и речью, с одной стороны, изучают лингвисты, а с другой — исследователи коммуникации: философы, психологи, социологи. Но первыми неприятности языка изучали все-таки языковеды.
Структурная лингвистика, семиология (наука о символах), семантика (наука о значениях) оказали значительное влияние на культурную антропологию. В 60-е гг. явления культуры начали рассматриваться по аналогии с феноменами языка (К. Леви-Строс, М. Фуко, Ж. Лакан, Ж. Деррида).
В XX столетии в лингвистике была открыта универсальная грамматика, которая стоит за синтаксическим разнообразием языков. Это открытие побудило антропологов перенести выговоры с уникальности культур на поиск универсальных способов организаций культур.
Своеобразная изюминка человеческого языка — наличие в нем высказываний о самом языке, т. е. язык способен к самоописанию (языкознание). Важная проблема языкознания — происхождение языка. Тут противоборствуют два ветхих воззрения — о сознательном изобретении слова людьми и о ярком создании его Всевышним.
Теория сознательно-намеренного изобретения языка утверждает: язык создан человеком силою его воли и разума: «слово и язык, в широчайшем смысле, имеется свойство высказывать понятия членораздельными звуками; язык, в теснейшем смысле, имеется содержание… собрание всех тех членораздельных звуков, каковые какой-либо народ, по неспециализированному согласию, употребляет для обоюдного сообщения, понятий»[7]. Наряду с этим дар слова дан человеку как «естественный и нужный», а вот язык «имеется что-то неестественное, произвольное, зависящее от людей»; «следствие соглашения, заключенного участниками общества для сохранения неспециализированного единогласия»[8].
В начале XIX в. ученые-языковеды подчеркивали роль грамматических правил языка, сохраняющих его точность и чистоту, краткость и силу. Более того, правила призваны были сохранить народность и самостоятельность языка, в то время, когда он начал обретать черты, характерные языку татар, литовцев, поляков. «Любой язык, доколе не имеет собственных собственных правил, известных, извлеченных из его внутренней природы, дотоле подвержен не редкость нередким трансформациям от влияния на него вторых соседственных либо кроме того отдаленных языков»[9].
Теория о ярком создании языка Всевышним, о «божественном создании языка в неразвитой форме» показалась, по свидетельству А.А. Потебни, задолго до теории намеренного изобретения языка, но и в XIX — XX вв. остаётся достаточно актуальной и влиятельной. Откровение языка знают двояко: либо Всевышний в образе людской был преподавателем первых людей, «либо же язык открылся первым людям при помощи собственной их природы»[10]. Так или иначе первозданный язык был дан человеку, все остальные языки случились позднее.
Приверженцы теории божественного создания языка вычисляют первозданный язык идеальным по содержанию и форме. «Тот язык, — говорит К. Аксаков, — которым Адам в раю назвал всю землю, был один настоящий для человека; но человек не сохранил начального блаженного единства начальной чистоты, для того нужной. Падшее человечество, потеряв первобытное и стремясь к новому высшему единству, пошло блуждать различными дорогами; сознание, одно и общее, облеклось разными призматическими туманами, различно преломляющими его яркие лучи, и стало различно проявляться»[11]. А. А. Потебня не совсем разделяет вывод К. Аксакова: человечество потеряло мудрость, дарованную ему изначально, а вместе с ней и преимущества первозданного языка. «История языка должна быть историею его падения. По-видимому, это подтверждается фактами: чем древнее флектирующий язык, тем он поэтичнее, богаче грамматическими формами и звуками; но это падение лишь мнимое, по причине того, что сущность языка, которая связана с ним идея растет и преуспевает. Прогресс в языке имеется явление… несомненное…»[12] Помимо этого, «раздробление языков, с позиций истории языка, не может быть названо падением; оно не гибельно, а полезно, по причине того, что… дает разносторонность общечеловеческой мысли»[13].
Приведенные теории, противоречивые по собственной сущности, лежат у истоков языкознания. Они, по сути, не раскрывают вопроса о происхождении языка, потому, что разглядывают его как явление изначально заданное, а исходя из этого статичное, неразвивающееся. Эти неточности постарался снять В. Гумбольт, определяющий язык как работу духа.
«Язык, — сказал Гумбольт, — имеется не дело, не мертвое произведение, а деятельность, т. е. самый процесс производства. Исходя из этого его подлинное определение возможно лишь генетическое: язык имеется всегда повторяющееся упрочнение (работа) духа сделать членораздельный звук выражением мысли. Это — определение не языка, а речи, как она любой раз произносится; но, фактически говоря, лишь совокупность таких актов речи имеется язык… В языке образуется система правил и запас слов, при помощи коих он в течение тысячелетий делается независимой силой»[14]. Гумбольт не только улавливает двойственную сущность языка, считая его «столько же деятельностью, сколько и произведением», он дает новое направление языкознанию, указывая на мышления и связь языка: «Язык имеется орган, образующий идея»[15].
Так, ученые приступают к изучению образующегося при помощи слова понятия, без которого нереально подлинное мышление. Наряду с этим понятие рассматривается как личный акт отдельного лица. Вместе с тем указывается, что язык начинается лишь в обществе, по причине того, что человек имеется неизменно часть целого, к у которого в собствености, — племени, народа, человечества.
ЯЗЫК Обращение ОБЩЕНИЕ
