Буржуазное общество, основанное на конкуренции и свободном рынке, сменилось национально-регулируемым капитализмом с его тотальным управлением не только экономической и политической, но и духовной судьбой. Хомо сапиенс превратился в «хомо прокуратора». Исходя из этого прошлые формы духовной судьбы, которые связаны с независимым индивидом, выясняются не у дел.
Идеолог, творец одной из форм духовной судьбы Просвещения ощущал себя монопольным обладателем той либо другой ценности, очевидности, которую в той либо другой форме духовной судьбы он должен был донести до пассивной и неразвитой массы. Масса мыслилась как носитель предрассудков (практического сознания), но не безотносительных, а определяемых только своим социальным положением. Творец-классик принимал собственную привилегию на духовный труд как право ощущать, мыслить, развивать душу за вторых. Классическое мышление, как и духовное его воплощение и переживание, — это мышление и переживание за другого. Наука, кроме того ставшая неклассической, — это все равно теоретическое мышление за другого, поскольку субъективность в ней, в ее конечном результате — теории — «выносится за скобки». То же можно в большой степени сообщить и об экономическом, политическом и правовом сознании.
Философия, религия, мораль, мастерство — формы, где присутствие субъектившнобельти в содержании принципиально, — стали претерпевать глубокие изменения. Пара творец-масса заменялась на тройку: элитарная культура (модерн, авангард) — массовая культура — постмодерн. В данной тройке ни один из трех элементов уже не содержит хорошую культуру (любую из форм духовной судьбы). Культура Просвещения, т.е. хорошие формы духовной судьбы, выступают уже как современные утопии, каковые имели возможность реально существовать лишь в прошлом, некоем «Золотом веке» — для различных форм он бывает различным.
Вместо спонтанной культуры весов, характерной для всех цивилизаций, включая хорошую западную (до начала либо середины XX в.), современный капитализм организовал рациональное производство мифологий. Стремлению стать сотворцом формы духовной судьбы со стороны человека современного капитализма, последний ответил предложением конечного разнообразия шаблонных, стереотипно-массовых духовных форм, т.е. форму духовной судьбы реально для весов заменили образцы массовой культуры, сходные по форме либо синтетические, но с фиксированным содержанием.
Случилась вторичная мифоритуализация массовой публичной жизни. Наряду с этим модерн либо авангард оставался и остается полигоном новых форм (каковые позже кроме этого стереотипизируются) и последним убежищем для творцов. Действительно, показалась и новая форма, правильнее новый тип духовной культуры, что затронул философию, мастерство, религию — это постмодерн. Постмодерн провозгласил отмену различий между массой и творцом а также отмену формальных исканий модерна. Он решил занять место ветхой пары собой. Но постмодерн ни в философии, ни в мастерстве, ни тем более в религии не был, не есть и не имеет возможности являться духовной культурой для весов. Это вариант социальной функции — культуры для элиты, но по форме синтезирующий и массовые и элитные элементы.
Человек постмодерна, постиндустриальной эры — это игрушка в руках безликих автомобилей власти, жажды, коммуникации. Этому содействуют развившиеся средства массовой коммуникации, технизация культуры в рамках радио-, теле- и видеотехники, развитие разработок социального, политического, духовного управления группами и человеком. Вероятной альтернативой этому должен был стать коммунизм как царство личной свободы, гармонического развития, отсутствия политического и экономического гнета. Но это не получилось. Совсем либо до тех пор пока — неизвестно, но на ближайший исторический период данной альтернативы нет. Как нет и раздельно забранного страны (СССР либо России), где бы реализовывалась эта тенденция. Постиндустриальное рыночное массовое общество взяло верх, что угрожает смертью хороших форм западной духовной судьбы: философии, морали, искусства. Право, наука и политика остаются как практические инструменты, а не духовные формы судьбы.
Заключение
Основной вопрос, как эта возможность постмодернизма универсальна и глобальна и нет ли ей альтернативы? Логически и исторически мы знаем, по крайней мере, одну — «свободную индивидуальность как коммунистический идеал по К. Марксу. Но, и еще одну: это полный дух (субъект) по Гегелю либо по той либо другой авраамистской религиозной традиции — в этом случае не имеет значения.
Итак существует три варианта будущего публичного развития: 1) свободная индивидуальность; 2) полный дух; 3) безличная глобальная коммуникационная зависимость (симулякр).
Имеется ли это весь спектр вариантов либо нет? Логически думается, что да. Исторически нужно сохранять надежду, что нет, т.к. вариант первый — выглядит как утопия, вариант второй — как утопия в квадрате, а третий, напротив, становится пугающе настоящим и главным. Наряду с этим как раз глобальная коммуникация и PR как ее активная часть говорит и движет теми, кто осознает это как собственное рвение, собственную субъективность. Это кроме того не вселяется в людей, а порождает их, т.е. их активную часть. А они со своей стороны порождают всех остальных (Ж. Делез). И в то время, когда постмодерн (в лице Ж.-Ф. Лиотара) задаёт вопросы, как можно философствовать по окончании Освенцима, то мы знаем ответ.
Данный ответ был дан на Нюренбергском ходе. Каков бы ни был приказ, к чему бы безотносительному Вы не апеллировали — это не освобождает от ответственшнобельти (у человека нет «алиби в бытии», говоря словами М. Бахтина) в «здесь-бытии» (dasain М. Хайдеггера) либо в бытии-здесь-и-на данный момент. Исходя из этого смогут функционировать лишь право, политика, экономика, наука, техника, производство, образование и медицина, что ответственность, а, значит, и субъективность, существуют. Причем, последнее возможно и без первого. В этом мы убедились по окончании 11 сентября 2001 года, событий в югославии и Ираке.
Дело кроме того не в том, что огромное большая часть представителей философского постмодерна заняло в полной мере ангажированную определенную и несложную позицию атлантического тоталитаризма. В случае если вводить особый термин тотализм как универсальное социальное и духовное господство, да и тоталитаризм, как первый вид тотализма, реализуемый через прямое директивное подчинение, то второй вид — тотализаторизм либо тоталиаризм, где тотальное управление, достигается косвенно (невидимая рука) через создание необходимого ценностно-символического пространства и соответствующих объектов формирования и притяжения внутренних предпочтений, совместно приводящих к нерефлексивной оптимизации поведения индивидов с позиции невидимого манипулятора («Фабрика звезд» — имеется разновидность этого второго вида тотализма).
Дело, в первую очередь, в том, что собственную симулятивную, плюралистическую позицию на метауровне они вычисляют единственно верной и, тем самым, как и вся модель тоталитаристского общества на метауровне выявляют эту монистическую базу. А при ходе глобализации вся либо практически вся планетарная модель управления в целом выясняется подобной. (Само собой разумеется, имеется много различий: третьи страны, Киотский протокол и т.п., но в целом данный планетарный монизм прослеживается в полной мере четко, в том числе и в области массовой культуры и PR.)
Философия постмодернизма
