Это был капитан корабля.
Нед Ленд быстро быстро встал на ноги. Стюард, чуть не задушенный, в тот же час же, по символу собственного начальника, пошатываясь, вышел из каюты; и власть начальника была такова, что данный человек ни единым жестом не выказал собственной злобы против канадца. Консель, и тот, казалось, пара опешил от неожиданности. И все втроем мы без звучно ожидали развязки данной сцены.
Капитан, прислонившись к столу, скрестив руки на груди, пристально наблюдал на нас. Колебался ли он вступить с нами в сношения? Жалел ли, что у него вырвалось пара французских фраз? В полной мере вероятно.
Пара секунд продолжалось молчание, и никто из нас не решался его нарушить.
– Господа, – сообщил, наконец, капитан спокойным и проникновенным голосом, – я вольно обладаю французским, английским, германским и латинским языками. Я имел возможность бы сразу же объясниться с вами, но я желал вначале понаблюдать за вами и после этого решить, как мне к вам отнестись. Все, что вы поведали о себе, и совместно и порознь, в полной мере совпадало; и я убедился, что вы вправду те самые лица, за которых вы себя выдаете. Я знаю сейчас, что случай свел меня с господином Пьером Аронаксом, доктором наук естественной истории в Парижском музее, командированным за границу с научной миссией; я знаю, что спутники господина доктора наук – его слуга Консель и канадец Нед Ленд, гарпунер с фрегата «Авраам Линкольн», входящего в состав ВМФ США.
Я поклонился в знак согласия. Капитан не обращался ко мне с вопросом. Значит, ответа не требовалось. Он изъяснялся по-французски совсем вольно. Произношение его было безукоризненно, слова правильны, манера сказать обаятельна.
После этого он сообщил:
– Вы, без сомнений, сочли, что отечественная вторичная встреча имела возможность бы состояться пара раньше. Но я стал в тупик, определив, кто вы таковой, сударь! Я продолжительно не имел возможности принять решения. Досадные события свели вас с человеком, что порвал с человечеством! Вы смутили мой покой…
– Невольно, – сообщил я.
– Невольно? – повторил малоизвестный, пара возвысив голос. – Неужто «Авраам Линкольн» невольно охотился за мной во всех морях? Неужто вы невольно пустились в плавание на борту этого фрегата? Неужто ваши боеприпасы невольно попадали в корпус моего судна? Неужто господин Нед Ленд невольно метнул в меня острогой?
Сдержанное раздражение чувствовалось в словах капитана. Но на все его упреки у меня был совсем естественный ответ.
– Сударь, – сообщил я, – до вас, само собой разумеется, не доносились слухи, каковые ходили на западе в связи с вашим судном. Вы не понимаете, какой отклик в публичном мнении обоих материков взяли несчастные случаи при столкновении боевых судов с вашим подводным судном! Я не стану утомлять ваше внимание перечислением всех догадок, которыми пробовали растолковать необъяснимое явление, составлявшее вашу тайну. Но знайте, что, преследуя вас до самых отдаленных морей Тихого океана, «Авраам Линкольн» думал, что он охотится за каким-то морским чудовищем, истребить которое он обязан не смотря ни на что!
Легкая усмешка прикоснулась губы капитана.
– Господин Аронакс, – сообщил он более спокойным тоном, – заберёте ли вы на себя смелость утверждать, что ваш фрегат не стал бы преследовать и обстреливать подводное судно с такой же энергией, как преследовал морское чудовище?
Вопрос капитана смутил меня. Я знал, что начальник фрегата, капитан Фарагут, само собой разумеется, не стал бы раздумывать. Он счел бы своим долгом стереть с лица земли подводное судно равно как и ужасного нарвала.
– Итак, вы должны дать согласие, сударь, – продолжал малоизвестный, – что я имею право отнестись к вам, как к моим неприятелям.
Я снова ничего не ответил, и по той же причине.
– Я продолжительно колебался, – сказал капитан. – Нет ничего, что обязывало меня оказывать вам гостеприимство. У меня не было бы на данный момент обстоятельства видеться с вами, в случае если б я решил избавиться от вас. Я имел возможность бы, высадив вас на палубу моего судна, послужившего вам убежищем, опуститься в морские глубины и забыть о вашем существовании! Разве я был не вправе так поступить?
– Дикарь был бы вправе поступить так, но не цивилизованный человек! – отвечал я.
– Господин доктор наук, – возразил с живостью капитан, – я вовсе не из тех людей, которых вы именуете цивилизованными! Я порвал всякие связи с обществом! На то у меня были веские обстоятельства. А как обстоятельства были основательны, делать выводы могу только я один! Я не повинуюсь законам этого самого общества и прошу вас ни при каких обстоятельствах на них не ссылаться!
Все было сообщено. Гневен и презрителен был взор малоизвестного. И у меня мелькнула идея, что в прошлом этого человека скрыта ужасная тайна. Недаром он поставил себя вне публичных законов, недаром ушел за пределы досягаемости, получив независимость и свободу в полном значении этого слова! Кто отважится преследовать его в морских пучинах, в случае если и на поверхности океана он пресекал всякую попытку вступить с ним в бой? Какое судно устоит против этого подводного монитора? Какая броня выдержит удар его тарана? Никто из людей не имел возможности "настойчиво попросить" у него отчета в его действиях! Всевышний, если он верил в него, совесть, если он еще не утратил ее, были его единственными судьями.
Все эти мысли промелькнули в моей голове, пока данный таинственный человек, целый уйдя в себя, хранил молчание. Я смотрел на него с любопытством и ужасом; так, правильно, Эдип смотрел на сфинкса!
Капитан прервал, наконец, томительное молчание.
– Итак, я колебался, – сообщил он. – Но, поразмыслив, сделал вывод, что собственные интересы возможно в итоге совместить с эмоцией сострадания, на которое в праве всякое живое существо. Вы останетесь на борту моего корабля, раз будущее закинула вас ко мне. Я предоставлю вам свободу, но, очень относительную; но вместо вы должны выполнить одно условие. Вашего обещания сдержать собственный слово в полной мере для меня достаточно.
– Я слушаю, сударь, – ответил я. – Надеюсь, что порядочному человеку будет очень просто принять ваше условие!
– Само собою очевидно! Так вот: быть может, что кое-какие непредвиденные события когда-нибудь заставят меня удалить вас на пара часов либо дней в ваши каюты без права выходить оттуда. Не хотя прибегать к насилию, я заблаговременно желаю заручиться вашим обещанием безоговорочно повиноваться мне в аналогичных случаях. Так я снимаю с вас всякую ответственность за все, что может случиться. Вы станете лишены возможности быть свидетелями событий, в которых вам не положено учавствовать. Ну-с, принимаете мое условие?
Значит, на борту подводного корабля вершатся дела, о которых вовсе не нужно знать людям, не поставившим себя вне публичных законов! Из всех нечаянностей, каковые готовило мне будущее, последняя нечаянность была не из самых малых!
– Принимаем, – отвечал я. – Но разрешите, сударь, обратиться к вам с вопросом?
– Пожалуйста.
– Вы заявили, что мы будем пользоваться свободой на борту вашего судна?
– Полной свободой.
– Я хотел бы знать, что вы разумеете под данной свободой?
– Вы имеете возможность вольно передвигаться в пределах судна, осматривать его, замечать жизнь на борту, – за исключением редких случаев, – другими словами, пользоваться свободой наравне со мной и моими товарищами.
По всей видимости, мы говорили на различных языках.
– Простите, сударь, но это свобода узника в стенках темницы! Мы не можем этим удовольствоваться.
– Приходится удовольствоваться.
– Как! Мы должны отбросить всякую надежду заметить отчизну, друзей, семью?
– Да! И вместе с тем скинуть с себя тяжёлое земное иго, что люди именуют свободой! Уж не так это тягостно, как вы думаете!
– Что касается меня, – вскричал Нед Ленд, – я ни при каких обстоятельствах не разрешу слово отказаться от мысли бежать из этого!
– Я и не прошу вашего слова, господин Ленд, – холодно отвечал капитан.
– Сударь, – вскричал я, не обладая собою, – вы злоупотребляете собственной властью! Это безжалостно!
– Наоборот, великодушно! Вы пленены на поле битвы! Одно мое слово, и вас скинули бы в пучины океана! А я сохранил вам жизнь. Вы напали на меня! Вы овладели тайной, в которую не должен был пробраться ни один человек в мире, – тайной моего бытия! И вы мните, что я разрешу вам возвратиться на землю, для которой я погиб! Да ни при каких обстоятельствах! Я буду держать вас на борту для безопасности!
По-видимому, капитан решил, против которого бессильны были всякие аргументы.
– Очевидно, сударь, – сообщил я, – что вы попросту предоставляете нам выбор между смертью и жизнью?
– Очевидно.
– Приятели мои, – сообщил я, обращаясь к своим спутникам, – дело обстоит так, что спорить безтолку. Но мы не дадим никакого обещания, которое связало бы нас с хозяином этого судна.
– Никакого, – сообщил малоизвестный.
И более мягким тоном он прибавил:
– Разрешите мне закончить отечественный разговор. Я знаю вас, господин Аронакс. Если не ваши спутники, то, возможно, вы лично не посетуете на случай, связавший отечественные судьбы. Между моими любимыми книгами вы отыщете и собственный труд, посвященный изучению морских глубин. Я довольно часто перечитываю вашу книгу. Вы двинули науку океанографии так на большом растоянии, когда это вероятно для обитателя земли. Разрешите уверить вас, господин доктор наук, что вы не пожалеете о времени, совершённом на борту моего корабля. Вы совершите путешествие в страну чудес! Смена впечатлений взволнует ваше воображение. Вы всегда будете быть в восторженном состоянии. Вы не утомитесь изумляться виденным. Жизнь подводного мира непрерывно будет развертываться перед вашими глазами, не пресыщая ваш взгляд! Я готовлюсь предпринять снова подводное путешествие около света – как знать, не последнее ли? Я желаю еще раз окинуть взором все, что мною изучено в морских глубинах, не в один раз мною изученных! Вы станете участником моих научных занятий. С нынешнего дня вы вступаете в новую стихию, вы заметите то, что скрыто от людских глаз, – я и мои товарищи, не идем в счет, – и отечественная планета раскроет перед вами собственные сокровенные тайны!
Не скрою, речи капитана произвели на меня сильное чувство. Он прикоснулся мою чувствительную струну, и я на мгновение забыл, что созерцание чудес подводного мира не искупит потерянной свободы. Но я утешил себя, положившись на будущее в ответе столь серьёзного вопроса. Исходя из этого я ограничился маленькой репликой.
– Сударь, – сообщил я, – не смотря на то, что вы и порвали с-человечеством, все же, надеюсь, вам не чужды человеческие эмоции? Мы потерпели кораблекрушение. Вы великодушно приняли нас на борт собственного судна. Мы ни при каких обстоятельствах не забудем этого. Что касается меня, соглашусь, что если бы возможность помогать науке имела возможность ослабить вкус к свободе, то встреча с вами с избытком вознаградила бы меня за ее потерю.
Я считал, что капитан протянет мне руку, дабы скрепить отечественный соглашение. Но капитан руки не протянул. И я в мыслях пожалел его.
– Последний вопрос, – сообщил я, увидев, что данный непостижимый человек готов уйти.
– Слушаю вас, господин доктор наук.
– Как прикажете именовать вас?
– Сударь, – отвечал капитан, – я для вас капитан Немо,[11] а вы для меня, как и ваши спутники, лишь пассажиры «Наутилуса».
Капитан Немо позвал слугу и дал ему приказание на том же малоизвестном мне языке. После этого, обращаясь к канадцу и Конселю, он сообщил:
– Ланч вас ожидает в вашей каюте. Потрудитесь следовать за этим человеком.
– Не откажусь! – ответил гарпунер.
И они вышли, наконец, из темницы, где пробыли взаперти более тридцати часов.
– А сейчас, господин Аронакс, отправимся и мы завтракать. Не угодно ли вам пожаловать за мною.
– Я в вашем распоряжении, капитан.
Супер фильм! Жители морских глубин.Part 2
