Нюра слепила кузнечика

«Что возможно сообщить о девочке, которая слепила кузнечика?» — так начинался давешний мой рассказ про девочку Нюру. В нем — о том, как Нюра не желала ходить на занятия без мамы. Мама была молоденькой и плакала: Нюра ни на ход от нее не отходит и никуда ее от себя не отпускает.

Я дала маме остаться в классе. Нюра успокоилась. С непостижимой быстротой ее пальцы выкручивали из зеленого брикета лапы, усы, и вот на маленькой ладони показался настоящий кузнечик. Подобрав под себя передние лапки, он пошевелил длинными зелеными усами. Блестящая зеленая спинка отсвечивала голубизной, блистали тёмные глаза-бусинки.

Нюрина мама сияла. Дочь подарила ей кузнечика.

Прошло время. Сейчас Нюрина мама ждала дочь в коридоре вместе с другими родителями. Подружились дети, соответственно, и их родители. Те, кто бывал в гостях у Нюры, говорили, что у них роскошная квартира, папа Нюры намного старше жены, какой-то шеф, одна из четырех помещений дана под спортивный комплекс.

Нюра делала удачи. Школа не помешала ей продолжать занятия. Действительно, отечественную студию закрыли, я скиталась с учениками по различным пристанищам, и Тане, Нюриной маме, приходилось возить дочь из Зеленограда в центр. На лето мы, очевидно, расставались, а в осеннюю пору созванивались и опять искали, где бы притулиться.

И вот — Нюры нет. Месяц, второй. Может, нашли что-нибудь поближе к дому?

Зимней ночью раздается звонок телефона. Нюрина мама. Заикается, просит прощения за таковой поздний звонок.

— Что произошло?

— Похитили Нюру.

— Кто?!

— Ее папа. Похитил и увез в Ленинград, к новой жене. А у той не так долго осталось ждать будет ребенок. Что мне делать?

Таня рыдала в трубку. Со сна я соображала туго. Неужто у Нюры было предчувствие и потому она ни на ход не отпускала от себя мать?!

Мы договорились, что Таня приедет ко мне с первым автобусом. Но лишь чем я смогу ей оказать помощь?! Представила бедную Нюру в чужом городе, с беременной мачехой. Отца Нюры я не видела ни разу, а из четырех спортивного комплекса и комнат его вид не вытанцовывался.

Нюра похожа на Таню, обе с акварелей восемнадцатого века — розовощекие, голубоглазые, с ямочками на щеках. По окончании кузнечика Нюра налепила сотню лучших зверюшек, а на каждом рисунке — что бы в том месте ни было нарисовано — в обязательном порядке красовался портрет мамы Тани, в очках.

Стоило маме Тане опоздать хоть на 60 секунд к концу занятий, Нюру охватывал негромкий кошмар. «А мама придет?» — задавала вопросы она шепотом, так, дабы дети над ней не смеялись. Их мамы тоже «ушли за подарками». Ну и что! Нюре не необходимы подарки, ей нужна лишь ее очкастая мама.

Вспомнилась вторая девочка, Лика. Мы жили с ней совместно на даче. На какое бы время ни отлучалась от нее мать, Лика ходила по помещению из угла в угол, заложив руки за пояснице, как опытный зек, и твердила одно: «Вперед к маме — назад к маме!» До хрипоты. Позже мы опять встретились с ее мамой и Ликой — в Коктебеле. Лике было уже восемь лет. Маме ее, молодой, прекрасной даме, хотелось купаться в море ночью вместе с обществом, хотелось забираться на Карадаг с импозантным маринистом. На крик сбегались все. «Мама упадет с горы, ее съедят волки!» Лику увещевали, стыдили, ей угрожали, ее утихомиривали — попусту. «Мама, мамочка, мама ты моя!» — и вся песня. И что же? В то время, когда Лике было тринадцать лет, мама ушла, покинув Лику отцу. Ликин крик «Вперед к маме — назад к маме!» не был капризом, не был проявлением детского эгоизма и результатом неверного воспитания. Это был голос предчувствия.

Как и Нюрины слезы. Первые капли дождя перед грозой.

Пошли суды. Девочку затаскали. Папа всячески запугивал ее. Не производил из дому, лишь в школу. Из школы он ее забирал сам. Под ключ, и никаких прогулок.

Таня ездила в Ленинград, простаивала у Нюриного класса, ждя перемены. Заметив мать, Нюра кидалась ей на шею, но тут, как из-под почвы, появлялся Нюрин папа и оттаскивал дочь от матери.

И все-таки Тане удалось выкрасть дочь. Он привезла ее домой, сидела с ней в квартире, взаперти.

К чему все привело? В один «красивый» момент Нюре стало все — все равно: Ленинград либо Зеленоград, виноград либо град. Голубые глаза потускнели, потеряв прошлее сияние. Обучается Нюра плохо, ест не хорошо и спит со снотворным.

Я не юрист. Быть может, оба родителя вели себя неверно. Возвозможно, адвокаты и судья с обеих сторон были некорректны по отношению к Нюре, но девочка заплатила за все. Собственной нынешней безучастностью окупила затраты на судопроизводство. Оправится ли она от для того чтобы удара? светло одно: той девочки, что слепила кузнечика, не существует. И не напрасно она плакала.

Как сделать маску Кузнечика. Конструирование из поролона.

Похожие статьи:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

Adblock
detector