В данной книге читатель неоднократно встретится со случаями, в то время, когда чистейшей воды сказки попадали в историю и оставались в ней на правах настоящих событий, а случившееся в действительности потом бывало заявлено кроме того не сказкой – гнусным выдумкой. Дабы лучше осознать, отчего так происходит, разглядим два случая: правду, заявленную выдумкой, и вымысел, без злого умысла заявленный правдой…
В двадцатых годах прошлого столетия во Франции вышла очень любопытная книжечка. Ее создатель пробовал доказать, что Наполеона Бонапарта… ни при каких обстоятельствах не существовало! Что «так называемый Бонапарт» – в действительности что-то наподобие массовой галлюцинации, отражение древних народных поверий.
Двенадцать маршалов Наполеона (которых в действительности было вовсе не двенадцать – А.Б. ) объявлялись «преломлением в народном сознании двенадцати знаков зодиака». И без того потом, и тому подобное. Читатель, решивший, что речь заходит о шутке, о розыгрыше, совершит ошибку. Розыгрышем тут и не пахло.
Книга была написана по заказу восстановленных на французском престоле Бурбонов и издана на их денежки из тайных милицейских фондов. Бурбоны полностью без шуток пробовали вычеркнуть из истории корсиканского узурпатора, вбить в умы версию о «массовой галлюцинации» – при том, что еще были живы тысячи людей, видевших Наполеона, сказавших с ним, от несложных воинов до коронованных особ. Заодно Бурбоны приказали датировать их указы годами, приходившимися на правление Наполеона, – снова?таки с максимальной серьезностью.
Все?таки на дворе стоял девятнадцатый век – и потому столь лихо вымарать из истории Наполеона не удалось. Но в более ранние времена такие штучки, бывало, и удавались – с таким успехом, что мы только сейчас начинаем продираться к истине…
Разглядим второй случай – превращение мифа в «настоящую историю», кроме того не по злому умыслу, а по недоразумению.
Дело происходит в Польше (заблаговременно даю предупреждение, что история эта вымышлена мною от начала и до конца). Год на дворе… Ну, пускай будет 1889 – время довольно спокойное, восстания уже отшумели, террористы постреливают, но еще не собрали размаха, в общем, жизнь не так уж нехороша, в особенности в случае если один из отечественных храбрецов, блестящий шляхтич Пшекшицюльский, политикой не интересуется совсем – вертопрах, светский фат, завсегдатай салонов, гостиных и раутов, избыточной образованностью, как и подобает ясновельможному пану, «шляхтичу с кости и крови», не обременен. Но богат и гостеприимен – снова?таки в полном соответствии с исконной великопольской традицией.
Как раз в имение пана Пшекшицюльского попадает его новый знакомый, встреченный у графини Н, – важный юный человек в очках, гость из далекого экзотического Сиама, еще не переименованного в Таиланд. Гость завершает в Европе собственный образование, а заодно и пишет книгу – в его родном Сиаме мало знают о столь экзотическом континенте, как Европа… А потому, что юный ученый (пускай будет Чандранипат, что ли, имя не в полной мере таиландское, но сойдет…) честолюбив и прилежен, он предпочитает попойкам и балам многочасовые бдения над ветхими бумагами. Он честолюбив, он желает войти в историю как создатель первого труда о таинственной Польше, написанного рукой сиамца…
– Все это к вашим услугам, пане Чандранипат! – широким жестом показывает пан Пшекшицюльский на покрытые пылью и паутиной шкафы с бумагами и книгами, каковые не открывал отроду. – Батюшка мой, понимаете ли, интересовался красивой словесностью, а мне все как?то недосуг… Копайтесь, коли охота, пока не надоест!
И, повязав актуальный галстук, со спокойной совестью бросает неинтересного гостя – у соседа званый вечер, у второго очаровательная дочка, у третьего прекрасные наливки…
Гость, о котором, согласиться, отечественный шляхтич не так долго осталось ждать и забыл, дни напролет просиживает в библиотеке, с трепетом разворачивая пыльные свитки. Как истый ученый, он упрям в хорошем смысле слова – а потому польским уже более?менее овладел.
И скоро натыкается на сущее сокровище. Из ветхой папки с потускневшим ярлыком «Бумаги пятнадцатого века» отечественный сиамец извлекает прелюбопытнейшее письмо. Начертано оно не на пергаменте, а на бумаге – что ж, это, по всей видимости, копия, которую посчитали нужным сделать ввиду несомненной важности документа.
И вот отечественный усидчивый ученый, старательно шевеля губами, вчитывается…
«Приветствую, дружище Збышек, хочу всех благ!
Письмо твое взял. Информирую последние известия, тебе точно будет весьма интересно.
Король Ежи Третий, и без того не сильный умишком, растерял последние мозги, в то время, когда до него дошли вести об удачах мятежников. Королева Катажина помогать ему отказалась совсем, бедняга , пробуя хоть что?то придумать. Лишь в его плохую голову ничего умного и не приходит – а мятеж тем временем разрастается, и отечественный Тадеуш, будь уверен, продемонстрировал себя с самой лучшей стороны, рад за него.
Встретил тут князя Михала – он без особенной охоты едет в Колонию нанимать солдат. Кроме того в случае если у него что?то и окажется, королю это окажет помощь, как козе боян… Я ему на это намекнул, по окончании чего мы с князем поссорились совсем.
Вот и все, пожалуй, устал я что?то скрести перышком. До встречи!»
Отечественный прилежный сиамец Чандранипат возвращается в Варшаву с копией этого любопытного документа. И, засев за книгу о Польше, старательно повествует о том, как в пятнадцатом столетни от Рождества тут вспыхнул мятеж, и недалекий умом король Ежи, которому отчего?то отказалась помогать кроме того королева, попал в ужасное положение, очевидно не в силах совладать с восставшими.
Мало смущает неувязка: в перечнях правивших в пятнадцатом столетии королей никакого Ежи Третьего нет. Должно же быть этому какое?то объяснение? Ага, думается, дело и прояснилось…
Ежи Третьего нет, но имеется Владислав Третий. Правивший подозрительно маленький срок – 1434–1444. Всего десять лет. Меж тем его предшественник Владислав Ягелло и правивший по окончании Владислава Третьего Казимир просидели на престоле больше сорока лет любой. К тому же имеется какой?то необычный разрыв: правление Владислава окончилось в 1444?м, а Казимир вступил на трон только три года спустя, в 1447?м…
Сиамец явственно чувствует холодок какой?то мрачной тайной. Правил меньше всех в этом веке… И данный необычный трехлетний паузу… Настоящего ученого такие странности должны встревожить…
Скоро готова парочка прекрасных догадок. Или Ежи Третий и имеется Владислав Третий, или правление Ежи приходится на эти три «выпавших» из истории года, и потомки предпочитают умалчивать о сумасшедшем короле, потерпевшем поражение в борьбе с мятежниками, преданном собственной супругой Катажиной…
Потом, уже в родном Сиаме, Чандранипат изложит в собственном труде обе эти версии, с добросовестностью подлинного ученого отметив, что доказать правдивость какой?или из них пока не в состоянии. Но его книга и без того создаёт впечатление на сиамский ученый мир: признание, лавры, кольцо от короля…
Все. Легенда зажила независимой судьбой, утвердившись на страницах писаной истории в качестве действительности. Потом, само собой разумеется, докопаются до истины, но с того времени большое количество воды утечет, отечественный Чандранипат так и погибнет в преклонных годах, в блаженном неведении, и на его книгах продолжительно будут обучаться сиамские студенты…
А все оттого, что заезжий сиамец поверхностно выучил польский язык.
Достаточно, дабы просматривать и осознавать написанное, но кое?какие конкретно тонкости так и опоздал определить…
Письмо написано не в XV веке, а в конце восемнадцатого, и представляет собой не копию, а оригинал. В польском языке, как и в некоторых вторых славянских, иные зарубежные имена пишутся так, как и на родине носителей этих имен, а иные, напротив, переводятся в соответствии с правилам польской грамматики…[9]
«Ежи Третий» – это Георг Третий, король Англии, и в действительности не сильный на голову. «Мятежники», соответственно, – американские партизаны.
«Королева Катажина» – не супруга бедняги «Ежи», а императрица Екатерина Вторая, и в действительности отказавшаяся помогать Англии в войне против восставших колонистов. «Князь Михал» – это какой?то британский герцог по имени Майкл – в польском языке слово «ксенже» с равным успехом может обозначать и «князя», и «герцога», что до сих пор формирует помехи кроме того умелым переводчикам. Таинственная Колония, где набирает солдат герцог Майкл, – в действительности германский город Кельн, по?польски «Kolonia».
«Тадеуш» – это, конечно же, польский генерал Тадеуш Косцюшко, участвовавший в войне американцев за независимость.
Как же письмо попало в папку, помеченную пятнадцатым веком? Аллах его ведает, это уже дело десятое. Кто?нибудь перепутал – не шибко прилежный слуга либо папаша пана Пшекшицюльского. Такие мелочи нас уже не должны интересовать. Ответственнее второе: стало понятнее, как рождаются исторические неточности, продиктованные не сознательным рвением к обману, а добросовестным заблуждением, недочётом знаний. А ведь к этому может добавиться и в полной мере осознанная фальсификация, и заказное рвение переписать историю, близко разбавив ее мифами, а настоящих людей перевоплотив в сказочных персонажей…
В данной книге мы столкнемся и с первым, и со вторым…
КОЛЕМ ХОВАНСКОГО ежами! (18+)