Летом 1941 года была совершена мобилизация всех пригодных к воинской работе лошадей, находящихся в колхозе. Была создана рабочая группа особая, которая определяла пригодность лошадей к военной работе. Пара лошадей по окончании комиссии послали в армию. Молодого, сильного жеребца полутяжелого веса послали для обучения ходить в упряжке.
Мужики на сани положили пара мешков с зерном. Жеребца на двух вожжах вывели из конюшни во двор, он стоял на задних ногах и не желал подчиняться. Его успокоили, погладили по пояснице и стали одевать на него сбрую. Он целый был взволнован и дрожал. Одели хомут, седелка и запрягли в сани, постарались выехать в поле. Конь идти не желал, прыгал вверх, поднимался на задние ноги. Тогда его подстегнули вожжами, он скоро рванул вперед. верёвки и Вожжи, привязанные с двух сторон за уздечку, его удерживали. Два мужика сели на сани, лошадь разрешили войти вперед. Будущий солдат топтался на месте, скреб копытами почву, а после этого опять рванул вперед, в этом случае вместе с санями в упряжке. Сперва шел галопом, мужики его удерживали и направляли в поле.
Выехали в поле, проехали половину поля, он перешел на рысцу. По окончании того, как сделал в поле громадной круг, израсходовал громадный запас энергии, перешел на ход. Сделав пара кругов в поле с тяжелым грузом (на санях лежало три либо четыре мешка с зерном), жеребец притих, освоился с упряжкой. Он был покрыт толстым слоем пены и остановился, дабы отдохнуть. К нему доходили мужики, гладили его рукой, задевали хомут, дугу, оглобли, уздечку, вожжи – он вел себя нормально. После этого стали давать команды вожжами: «Вперед! Находись! Но! Трр» и т.д. Убедившись, что будущий артиллерийский конь освоился с упряжкой, распрягли и отвели в конюшню.
Держали его раздельно, при закрытых дверях. На следующий сутки его опять запрягли в сани, положили два мешка с зерном и проехали пара кругов в поле. Держался он в упряжке прекрасно, распрягли и водили по двору за уздечку. Все облегченно набрались воздуха. Лошадь была полутяжеловес, весьма сильная. За него отвечали головой, поскольку он стоял на учете в армии. на данный момент его ежедневно нужно прогуливать. Такая сильная лошадь стоит в стойле, а в поле пахать нет лошадей.
Я весьма обожал лошадей и довольно часто заходил на конный двор. Данный конь весьма мне нравился. Я видел как его обучали ходить в упряжке под дугой. Конюх сказал: «Миша, походи с рекрутом по двору». «Я его опасаюсь». «Не опасайся, это хорошая, спокойная лошадь. Бери узду и гуляй по двору. Лишь наблюдай, чтобы поблизости не было кобылиц, в противном случае с ним не справишься». Конюх вывел его из конюшни и уздечку вручил мне. Я его сперва погладил по голове, по бокам – забрал уздечку и отправился гулять, конь шел за мной послушно. Погуляв с ним некое время, поставил его на место. С ним необходимо было все время заниматься, а мужиков в деревне практически не было. Тогда мне бригадир говорит: «Запряги жеребца и походи с ним по двору с бороной». Мы с конюхом его запрягли, подцепили борону с грузом, проехали по двору круг и выехали в поле. Все было нормально, лошадь прекрасно слушалась. Затем мне поручили на жеребце боронить почву в поле. Участок был приблизительно за 1,5 километра от д. Загора. Никто к этому коню и близко не доходил, он как заметит кобылицу, на задних ногах начинает ходить, целый дрожит.
Я отказывался от данной работы. Но бригадир сообщил: «Не считая тебя в деревне некому поручить им заняться. Ты все-таки мужчина, с дамой не сравнишь». Я увел лошадь в поле за уздечку, запряг в оглобли, прицепил борону и начал боронить почву. Ходил он прекрасно, тяжести никакой не ощущал, не потел. Борона для таковой сильной лошади – полубитюга, как пушинка. Норму, замысел работы делал легко. Лишь ходить по вспаханной почва и водить лошадь за узду весьма некомфортно, тяжело – устают руки, ноги. Руководить вожжами опасался. Да какой я работник? взглянуть на могучую, сильную лошадь и на меня (мужика 13 лет от роду) и станет светло, как я с ним справлюсь. Проработал приблизительно с семь дней, на работу утром, на обед днем и вечером по окончании работы водил его пешком за уздечку. Ходить пешком с таковой прекрасной лошадью было стыдно. Все парни ездили на лошади верхом. Желание сесть на лошадь и проехать по полю верхом – победить все страхи. Подвел его к огороду и сел на пояснице. Конь стоял нормально, может устал, либо уже освоился с обстановкой. После этого отправился к себе по окончании работы. Так неспешно стал на нем ездить на работу и с работы. Сперва все в деревне удивлялись моей храбрости, но позже уже никто не обращал внимания на меня и моего рекрута.
В очередной раз отправился по окончании работы к себе, но на душе был о неспокойно, что-то мне в подсказывало: держи лошадь крепче, не отпусти, дабы не сломать ее. В этом случае я забрал вожжи, привязал за туловище около живота, второй финиш пристегнул к уздечке и отправился к себе. Ехать необходимо было через маленький лес. Еду внезапно неподалеку от меня с поляны вспорхнула громадная птица. Конь мой от неожиданности испугался и прыгнул с тропинки в лес. Меня ветками деревьев с него скинуло на землю – это еще добавило страха, и он помчался по лесу, как неистовый. Я успел обеими руками ухватиться за вожжи, но лошадь, закусив удила, утратила контроль управления. Меня тащило по земле, бросало из одной стороны в другую. Я опомнился, в то время, когда лошадь из леса выбежала в поле. На мое счастье вожжи не выпустил из рук и не отпустил напуганную лошадь. Поле было вспахано и я обеими руками ухватился за одну вожжу и стал ногами тормозить и упираться в почву. Жеребец опустил удила и отправился галопом по полю вкруговую. После этого через какое-то время скорость сбавил и остановился, по всей видимости уже устал. Вид у него был необыкновенный, он целый дрожал. Тихо по вожже к нему подобрался и стал его уговаривать: «Успокойся мой дорогой». После этого погладил руками, весьма долго он не имел возможности успокоиться. Подождав еще определенное время, я повел его за узду к себе.
Руки мои были все в синяках, на животе, на руках, ногах кровоточили раны от ударов и царапин о почву. В некоторых местах была сорвана кожа. Синяков на теле не сосчитать. В таком виде поставил лошадь на место и пришел к себе. Мама от моего страшного вида, чуть не упала в обморок. Обработала все ранки и раны йодом, смазала гусиным жиром. Руки забинтовала и положила дремать. Продолжительно ходила и приговаривала: «Не езди на необученной лошади. С таким здоровым жеребцом и взрослому мужику не совладать, а ты, мальчик, что ты имел возможность с ним сделать? Слава всевышнему, что жив остался».
Она отправилась к бригадиру и продолжительно с ним говорила. По окончании меня конюх сходил в лес и подобрал в том месте дугу, другую сбрую и принес к себе. Больше мне на этом красавце кататься не было нужно. Бригадир закрыл его в конюшне и в том месте держали. Через пара дней этого могучего красавца забрали в армию, таскать другие тяжести и пушки. В первые дни войны артиллерия была оснащена лошадьми – конной тягой. Как тяжело и страшно мне было, но я рад что в то тяжёлое время помог армии научить эту лошадь, сохранил ее до призыва в армию.
КАК ЗАПРЯГАТЬ НЕОБУЧЕННУЮ ЛОШАДЬ.
