Те услуги, каковые, как нам думается, мы оказываем вторым людям, в действительности — то, что мы делаем для себя. Лишь думая так, мы не будем вычислять облагодетельствованных нами людей собственными должниками. В то время, когда мы делаем какие-то приятности вторым, мы подсознательно уверены в том, что нам за это причитается.
Вспомните склоки и знаменитые ссоры между родственниками: «какое количество я для тебя сделала!», «какое количество я на тебя сил израсходовал!» Все эти безрадосно известные формулировки, к сожалению, свидетельствуют лишь об одном: в отношениях не было искренности, в них не было и акта дарения, не было щедрости. В них был расчет, причем не самый правильный, и обмен, довольно часто неравноценный; в другом случае все это не вылилось бы в таковой необычный и некрасивый шантаж.
Само собой разумеется, родитель может пользоваться своим «административным ресурсом», ссылаться на сделанные им в собственного ребенка «вложения», пуская в движение вышеприведенные сентенции, как будто бы бейсбольную биту в бандитских разборках. Но, право, в случае если приходится идти на такие меры, то, по всей видимости, эти «вложения» были не столь большими, качественными и полезными, как это думается такому родителю. В другом случае о них по большому счету вряд ли было нужно бы упоминать. Но, если они сходу делались с упреком: «Наблюдай, я от себя отрываю, а тебе даю!», «не забывай, я все это делаю для тебя!», «Знай, что моя жизнь израсходована на тебя всецело и без остатка» — то и напоминать бессмысленно, потому, что ожидание «возмещения» у для того чтобы родителя продлится как минимум до второго пришествия.
В случае если прекрасно кормить собаку, то она будет прекрасно к вам относиться. В случае если же бить ее батогами (в этот самый момент уже не имеет значение — кормите вы ее параллельно либо нет), то ее отношение к вам будет, мягко говоря, менее дружелюбным. Человек рефлекторно испытывает радость, видясь с тем, кто сделал для него что-то хорошее (хотя бы улыбнулся когда-то). Но если он будет ощущать себя обязанным, то эта радость будет легко омрачена. «Дорогими» мы становимся вследствие того что делаем что-то, что дорого тому, для кого мы это делаем.
В то время, когда вы делаете что-то для другого, упаси вас господь думать о том, что вы делаете ему благо. Думайте о том, что вы делаете благо себе, тем более что это вправду так. Если вы по-настоящему волнуетесь о втором человеке, а он видит честность вашего побуждения, то он будет к вам расположен. Это не вопрос обязанности, это вопрос очевидного условного рефлекса.
Мы время от времени вправду путаем альтруизм с эгоизмом: дарим человеку то, что вычисляем полезным, серьёзным и нужным, совсем не интересуясь тем, как, фактически, это соответствует его представлениям о полезном, серьёзном и нужном. И это относится не только любви, но и разнообразных советов, наставлений, предложений, рекомендаций. Позже мы обижаемся, что нас не послушали, не оценили, что отечественные благие намерения остались невостребованными. Но в случае если наблюдать на эти отечественные благие намерения пристально, то оказывается, что они нам самим необходимы, т. е. нам самим хочется что-то сделать для того либо иного человека, хочется ощутить себя нужными, серьёзными, полезными. И какой тут альтруизм?..
Мы не затрагивали еще опытную тему , но отношения с сотрудниками, главами и подчиненными — это совершенно верно такая же история. У нас принято думать, что работа — это неизменно «на дядю» и «для дяди». Каков итог таких измышлений, известно. На Западе же, наоборот, большая часть «крестьян и рабочих» знают, что трудятся для себя и на себя; как они живут — также известно.
В случае если человек разглядывает собственную работу как рабскую повинность, он не будет проявлять инициативы, он не будет обожать то, что он делает, он не будет стараться сделать это прекрасно. Само собой разумеется, при таком настрое человек не возьмёт того, чего желал, — дохода, признания, уважения со конкурентов и стороны коллег. Да и другие люди вряд ли будут довольны результатами его труда, так что альтруистом для того чтобы персонажа назвать легко язык не поворачивается. В конечном итоге, альтруизм — это не в то время, когда вы даете человеку что-то, что ему не требуется либо его не устраивает, но бесплатно, а тогда, в то время, когда он рад тому, что он может у вас купить.
И вот сейчас поднимается вопрос, как сказал Михаил Булгаков устами Филиппа Филипповича Преображенского, — окончательный, фактический, броня: что означает быть «хорошим»? Мы так как все с вами желаем быть хорошими, нам в этом чудится некая вершина, недостижимая практически, альтруизма. Но именно в этом жажде и прячется самый громадный подвох. Запрещено желать быть хорошим, хорошим, превосходным.
Само это желание все и сломает. В то время, когда у какого-либо отечественного действия появляется такая подоплека в виде жажды быть каким-то, возможно сразу же сходить с дистанции — успеха мы все равно не добьемся. Запрещено быть хорошим и хорошим по желанию, по замыслу, согласно решению. Мы либо делаем для себя хорошее, делая хорошее для других, либо нет. Иного, к счастью либо к сожалению, просто не дано.
У нас в запасе имеется различные варианты поведения, но мы осознаем, какой из них верный, а какой — нет, лишь в случае если почувствуем по его результату наслаждение. А по окончании того как это произойдёт, мы будем стремиться к этому варианту поведения не вследствие того что нас на то вынуждают, а начнём делать это рефлекторно, по единому биологическому закону, действующему изнутри, инстинктивно, машинально, т. е. без какого-либо насилия.
Чаще хотите эйфории,Тем, кто вас в жизни обидел.
