Гермиона сидела на диване, скучающе уставив взор в телевизор. Вот уже сорок мин. она наблюдает какой-то фильм, а суть остается непонятен. Женщина кроме того не помнила наименование этого фильма, не то что содержание. Хоть она всеми силами старалась запомнить либо хотя бы вникнуть в фильм, её память «игралась» воспоминаниями о поцелуе с Драко. Она не забывала, как обострились все её эмоции, что её переполняла энергия, но одновременно с этим ей было лень. Такое необычное чувство, которое не обрисуешь словами. Вспомнился Рон. Раньше он был таковой дорогой и родной, так что осознание того, что их дружба сейчас порвана, дошло до неё лишь на данный момент. Как раз сейчас, в то время, когда у неё уже были подрасшатаны нервы от поцелуя с Драко, на неё накатило чувство боли от отдаления Рона.
Гермиона кинула взор на экран, и одна слезинка скатилась по её щеке. Женщина не рыдала навзрыд, а просто негромко плакала.
– Ты что? – подозрительно сказал Драко, незаметно вошедший в помещение.
Гермиона стёрла слёзы тыльной стороной кисти и слабо улыбнулась. Она не продемонстрирует собственную слабость Малфою.
– Легко настроение нехорошее!
Гермиона начала раздражаться. Чего он припёрся ко мне, расспрашивает что-то. Это по большому счету не его дело. Они чужие люди, и она не будет распинаться перед каким-то хорьком!
– Уверен, это из-за меня…. – пробормотал Драко.
– Не всё в мире крутится около тебя, Малфой. Ты через чур самолюбив! Кроме того для слизеринца! – категорично заявила Гермиона.
Драко улыбнулся:
– Вот как? А какой я ещё?
– Гордый, через чур самоуверенный, эгоистичный… – Гермиона принялась загибать пальцы, скоро перечисляя все недочёты Драко, что, посмеиваясь, следил за ней.
– Из всего перечисленного я делаю вывод: ты в меня влюбилась! – засмеялся Драко.
– Нет! – вскрикнула Гермиона. – Я не влюбилась в тебя. Как я уже сказала, ты через чур самолюбивый. Думаешь, я бы влюбилась в тебя? Ты лишь и думаешь, что всё знаешь, а в действительности несёшь чепуху! Влюбиться в тебя невозможно!.. – Гермиона покраснела.
Драко улыбнулся милой и открытой ухмылкой:
– Как докажешь моё гордость?
– Ещё в школе ты ходил по Хогвартсу, как король. У тебя было такое лицо, что все около тупы, как тролли.
– Я не виноват, что гениев в Хогвартсе не наблюдалось. Очевидно, я являлся исключением!
– Ты сам отыскал подтверждение моим словам…
– Что было в школе, то было в школе. Я изменился! – сказал Драко с ухмылкой, но вот глаза остались важными, без искорки хохота.
«Похоже, он серьёзно так вычисляет!» – поразмыслила Гермиона.
– А твоё поведение? Ты так уверен, что я влюблюсь в тебя под конец месяца, что…
– Хватит! – Драко закрыл ей рот ладонью. – Я осознал. Да, я гордый. Ты сейчас довольна?
Гермиона достаточно кивнула. Малфой забрал руку от её губ, но продолжал настороженно всматриваться в её лицо. Грейнджер облизала губы, найдя руки Драко солёными.
– Из-за чего ты день назад… – запнулась Гермиона. Она желала определить обстоятельство поцелуя. Ничего не бывает просто так.
– Не знаю! – негромко, неслышно для Гермионы, пробормотал Драко и задумался.
Он сам не знал обстоятельства поцелуя, ему казалось, она желает поцеловать его, но это было неправдой. Да, женщина ответила ему, но она не была влюблена в него. Это чувствовалось весьма очевидно. Он и сам не был уверен, что влюблён в Гермиону. Симпатия была, но никаких глубоких эмоций не было. Легко лёгкое влечение. А появление Рона разожгло неприязнь, которая выплеснулась в страсть. Лишь страсть, которая возможно позвана чем угодно. Драко поразмыслил, что Грейнджер практически сломалась, практически отдалась ему. В итоге, как раз эту цель поставил он себе, в то время, когда поселился у неё. Сделать так, дабы она не была таковой верной и с чистой совестью.
Гермиона подняла брови, и Драко сообразил, что она ожидает ответа. Лишь какого именно ответа? Гермиона не знала, чего ей хочется. «И хочется, и колется», – это про Драко. Он, без сомнений, завлекал её как мужчина, но вот доверия к нему не было. Увлекательный собеседник, не более. В итоге, он спас её от Рона. Стоп! Как она раньше этого не увидела?
– Драко? Как ты определил, где мы с Роном? – скоро сказала Гермиона. Она опасалась, но и ожидала ответа.
«Ответь, ну же, Драко!..» – в мыслях молила она. Ей казалось, будет несложнее, в то время, когда она или окажется права, или нет.
– Я… – запнулся блондин.
– Ты подстроил это всё! – внезапно сорвалась Гермиона. – Ты намерено так сделал! Лицемер! Обманщик!
Всё и вырвалось наружу.
Женщина кричала на него, смотря разочарованно-яростным взором. Но под этим всём была боль. И Драко видел её край, очень мало.
– Нет! – помотал он головой. – Не правда! Какая муха тебя укусила?
– Ты так и думал сначала. Что, мол, ты спасёшь меня, и я влюблюсь в тебя! Не ту одурачить решил!
Гермиона быстро сорвалась с дивана и, хлестнув Драко каштановыми прядями по лицу, убежала в помещение. Дюжина защитных заклинаний, и он не войдет, а она сможет тихо поплакать, производя пар.
Из-за чего он так поступил?..
По большому счету, люди все думают только о себе. Помогая второму, значительно чаще вспоминают о вероятной пользе, чем о том, что человеку будет лучше. Эгоисты. Они выполняют только собственные жажды и достигают целей, в отличие от аскетистов, которым тяжелее всего добиться желаемого, поскольку они бесплатно оказывают помощь людям. Все люди в мире – эгоисты. Легко кто-то в большей либо меньшей степени. Сама она, Гермиона, воспитывалась в простой британской семье и выросла яростным соперником эгоизма, гордости, презрения. Последнее она вычеркнула, познакомившись с Малфоем на первом курсе. Ещё больше это чувство усилилось на шестом курсе. Определив всю правду от Гарри, женщина кроме того жалела Драко, пока не разобралась во всём. Он не сдал их в поместье Малфоев из-за трусости, но до этого он предал. Само собой разумеется, он был не виноват, его папа был Пожирателем, а позже ушёл в немилость у Волан-де-Морта. И лорд отомстил Люциусу за неточности. Его сын должен был нести бремя отца на собственных плечах, но что ему оставалось? Драко поведать всё Дамблдору, не захотел предавать отца, что похвально, но однако предательству нет оправдания. Само собой разумеется, её воспитывали так, дабы возможно было прощать всё либо практически всё, но в этом случае…
Гермиона не знала, что делать, она просто запуталась. Заблудилась в самой себе, в собственных желаниях и страхах. Драко манил её, отталкивая. Он носил маску, которую она порывалась сорвать. А что будет, если она разгадает его? Интерес пропадет, Малфой-младший будет «обнажен», вся правда откроется, и никакая тайная больше не будет манить её. А как ей хотелось прочесть всю грусть в его глазах, грусть, которая скрывалась за вторыми эмоциями. Но однако грусть была, была какая-то печальная тайна, отражение которой проскальзывало в его ухмылке, серых глазах.
Гермиона быстро поднялась и подошла к стеклянной двери на балкон. Недолго думая, она открыла дверь и вышла на прохладную лоджию. Лоджия соединяла две помещения, но Гермиона не думала об этом. Женщина на маленький стульчик и уставилась в темноту ночи. Неспешно начало светать. Грейнджер наслаждалась восходом.
рассвет летом ранний. От прикосновения солнечных лучей пробуждается природа: радостно щебечут птицы, листва разворачивает к солнцу собственные ладони, начинают работу муравьи. Просыпаются бабочки и мелькают собственными пестрыми крылышками. И травы, питаясь минеральными водами, набирают силу и поднимаются к солнцу. Гермионе не хватало данной свежести деревни. Раньше они с родителями снимали маленькой дачный домик у реки и проводили в том месте семь дней, наслаждаясь восходами и закатами, постоянными действиями живых существ, а на данный момент это ушло. Восход в городе второй. Солнце проскальзывает по высотным строениям, отражаясь в окнах. Время от времени лучик проскальзывал по глади воды в фонтанах. С первыми лучами на работу выходили дворники, за ними спускались из высотных строений люди в строгих костюмах и с кейсами в руках. Они торопились по своим делам, не обращая внимания на красоту утра. Гермиона шла следующей, она рассматривала все прелести раннего пробуждения, слушала негромкое пение птиц из парков, наслаждалась проснувшимися деревьями. Женщина выходила рано, но приходила неизменно вовремя, по причине того, что постоянно следила за пробуждением судьбы утром.
Сейчас она наблюдала, как солнце неспешно выползает из-за горизонта, сонное, ещё не во всю силу сияющее. Его лучи до тех пор пока неярко, но однако бьют во все стороны, прокладывая себе дорогу и очищая сонный город от тьмы, которая опутала Лондон за ночь. Позже солнце разгорается бросче, поднимаясь ввысь. Сейчас уже всё около покрыто его розоватым светом. Гермиона прищурилась, очень озорной лучик скользнул по её лицу, задержался на глазах, ослепив на несколько мгновений. Прохладный легкий ветерок потрепал распущенные волосы девушки, вынудив её поежиться. Гермиона нечайно содрогнулась, взяв порцию пронизывающе-прохладного ветра.
– Замёрзла? – раздался голос рядом.
Гермиона обернулась. Драко стоял рядом, неосторожно прислонившись к стенке.
– Уйди, Малфой!
Гермиона была раздражена. Кроме того, что слизеринец сломал ей жизнь, дак он ещё и утро ей решил сломать. Что ему необходимо?
– Я тебе пиджак, опасаясь, что ты замёрзнешь, – Драко протянул ей собственный пиджак, что Гермиона проигнорировала и не забрала.
– Как ты ко мне попал?
Неужто он сломал её защитные заклинания?
– Из моей помещения так как имеется дверь на балкон.
Линия! Как она могла быть таковой забывчивой?! Осознание собственного ляпа пара ошеломило девушку, что она без злобы тихо сказала:
– Как же так?
Драко не требовалось продолжительно думать, чтобы выяснить, что она имеет в виду.
– Я не договаривался с Уизли. Честно. Гермиона, поверь.
Женщина упрямо покачала головой и поёжилась. Всё-таки на улице весьма холодно, а ей не хотелось заболеть. Но тут так красиво и нормально, кроме того не обращая внимания на то, что Малфой рядом.
Драко перешёл к перилам и облокотился на них. Сейчас он был по солнцу, и наблюдать на него было больно, на глаза наворачивались слёзы.
– Как же ты тогда определил, где я? – Гермиона прищурилась, взглянуть на Малфоя.
Драко набрался воздуха. Ему очевидно не нравилась эта тема.
– Я подвесил на тебя сигнальный кристалл. В то время, когда ты в опасности, он мигает. А распознать, откуда идёт сигнал не так уж сложно.
Гермиона задохнулась от возмущения. Он смотрит за ней. А иначе, возможно, он волновался. Не смотря на то, что сама идея о том, что Драко волновался, была забавна, Гермиона задумалась.
– Для чего?
– Ты хозяйка помещения. Если ты погибнешь, мне негде будет жить, – ответил Драко, мало лукавя.
Ему нравилось общаться с Грейнджер. Не дружба, не любовь, так – перемирие. Перемирие, которое устраивало их обоих практически в однообразной степени. Ему, как и Гермионе, нравилось обсуждать между собой политические движения, религиозные предпочтения, законы, экономические действия на рынках, как волшебного мира, так и маггловского. С Блейзом он в далеком прошлом не виделся, приблизительно, со дня рождения. Приятеля ему не хватало. К тому же, неприятности в семье не скрашивали будни. Но, как в бочке меда не без ложки дегтя, так и напротив. И его ложкой меда была как раз Грейнджер, а правильнее беседы с ней. Как женщина она его не очень интересовала, а как предмет споров и возражений. Драко большое количество думал, из-за чего она не интересует его как другой пол. По окончании часов размышлений он распознал обстоятельство: она с гриффиндора, они выросли неприятелями, что никак не оказывает помощь в общении. Драко видел, как она сомневалась, брать его к себе либо нет. Но так как забрала. Быть может, ей это не очень приятно сначала.
Но так было необходимо. Тут его никто искать не будет.
А Гермиона… Так необычно было находиться с ней под дождём и обсуждать телефон. Было забавно слушать, как она бурчала про «глупого слизеринца», что «сунулся куда не требуется». Но она была чем-то счастлива его видеть, возможно, совсем паршиво было. Не смотря на то, что, так не сообщишь, поскольку она, выйдя на улицу, чему-то звонко засмеялась. Драко прокрутил в голове все запомнившиеся моменты с ней. Она была таковой различной: одновременно серьёзной и взрослой, а одновременно с этим ребенком, что под личиной серьёзности. Таких людей нечасто встретишь. В какой-то степени Драко совершенно верно такой же. Вот Поттер, например, повзрослел внутренне, кроме того, возможно сообщить, постарел. Стал взрослый, рассудительный, не вспыльчивый, как раньше, более осмотрительный. Но волосы всё так же были в беспорядке, а шрам на лбу выделялся из толпы. Бедняга, его везде определят, желают потрогать. А вот Крысли, напротив, рад славе. Но он был неприятен Малфою. Слизняк, что скрывается за удачами вторых людей, а позже жалуется на то, что ему не дают шанса показать себя, что все его затмевают. У него виноваты все около, не считая него. Его братья нравились Малфою-младшему больше. Драко кроме того пришёл на похороны Фреда, хоть и стоял в конце толпы и принёс цветы тогда, в то время, когда никого уже не было. Джорджа ему было жаль, но он выкарабкается, Драко ощущал, что в глазах Джорджа стал человечнее.
Он по большому счету не желал никаких смертей, но тут уж ничего не попишешь. Перепуганная мама, психованный папа. Люциус был психически не здоров, как и Беллатриса. Малфой-старший довольно часто бил собственную жену, Нарциссу, на глазах у сына. Пытал обоих участников собственной семьи Круциатусом. Драко не забывал один момент из детства так ярко и совершенно верно, будто кто-то вырезал это у него в памяти острым, но узким ножом. Отточил до небольших подробностей.
Папа пришел к себе не добрый. Драко лишь возвратился с учёбы из Хогвартса, удачно завершив пятый курс. Будучи не в духе, Люциус подозвал Нарциссу и Драко в собственный кабинет. Пришедшая Нарцисса взяла звучную пощёчину, которая отозвалась в сердце Драко страхом за маму. Люциус кричал на неё, кидал десятки Круциатосов, не останавливаясь ни на секунду. Драко, что должен был нормально находиться в стороне и равнодушно следить за мучениями матери, искусал себе в кровь губы, его ногти покинули кровавые следы на ладонях.
«Мама… Как он смеет бить тебя? Он – чудовище. Похож на сестру матери – Беллатрису… Монстр».
Папа, по всей видимости, просматривал мысли сына, поскольку следующий Круциатус полетел в Драко.
– Возьми, паршивец! Будешь знать! Выродок!
Папа пнул собственного сына. Драко испытал огромную боль, но это было не в диковинку. За любой его проступок наказывали двумя-тремя вспышками Круциатуса. Но на данный момент папа был очень похож на безумного. Он махал палочкой с неистовой скоростью, мучая родного сына залпами. От болевого шока Драко еле понимал , что происходит. Лишь спустя какое-то время юноша смог вернуть больного картину.
Таких воспоминаний было большое количество, но это самое чёткое, самое реалистичное.
Гермиона набралась воздуха. Она хоть и ожидала аналогичного, но всё равняется мало расстроилась. Но, в итоге, жизнь не заканчивается. К тому же это легко Малфой.
– Хорошо, ты прощён, – пробурчала женщина, чуть заметно радуясь. Всё равняется продолжительно обижаться не в её стиле.
– Как великодушно с вашей стороны! – засмеялся Драко.
Гермиона прислушалась к его хохоту. Мелодичный, весьма приятный на слух. Женщина посмотрела на небо. Уже рассвело.
– Предлагаю позавтракать, а позже отправиться кататься на велосипедах! – радостно сказала женщина, соскочив со стула. Настроение у Гермионы .
– На чём? Вемопинетах?
– Велосипедах! В общем, заметишь! – засмеялась волшебница, в которой всё пело и танцевало.
Драко встал за Гермионой и отправился на кухню. Замечая, как женщина умело ориентируется по всем шкафчикам в отыскивании ингредиентов, он включил радио. По радио крутили песню Мадонны «Don’t Tell Me». Гермиона, знавшая эту песню наизусть, подпевала в голос известной певице:
– Tell me love isn’t true,
It’s just something that we do,
Tell me everything I’m not but,
Please don’t tell me to stop…
Драко прихлопывал в такт музыке и думал, что со стороны они забавно выглядят. Два взрослых человека в пижаме поют песни популярной певицы, стоя на кухне. Наконец, легкий ланч готовься . Гермиона не торопясь прожевала пищу и переоделась. Драко надел по её совету эргономичные штаны и футболку. Гермиона собирала маленькой портфельчик, в который отправилась только бутыль с водой, небольшой кошелёк и пара бутербродов. В то время, когда вещи были собраны, а Драко всецело заинтригован, женщина закрыла дверь и, сопровождаемая Малфоем, вышла на улицу. До ближайшего парка было подать рукой, исходя из этого женщина не стала брать такси. Неспешно идя по улочкам Лондона, парни оживлённо обсуждали магглов. В первый раз Драко согласился с мнением Гермионы.
Наконец, они были на территории парка. На траве сидели люди, устроившие себе пикник, на детской площадке резвилась ребёнок, а Гермиона решительно направилась к строению, табличка на котором гласила: «Прокат».
– Сью, привет! – улыбнулась Грейнджер привычной легко полноватой даме.
– Гермиона! Тебе, как в большинстве случаев, велосипед?
Гермиона чуть заметно качнула головой в сторону Драко, что изумлённо рассматривал скейтборды.
– Два велосипеда, Сью, пожалуйста!
Дама по имени Сью улыбнулась и привела два хороших велосипеда. Драко рассматривал «каракатицу», на которой он будет сейчас кататься.
Спустя десять мин. Гермиона уже не имела возможности смеяться: болели щеки. Она учила кататься Драко, что всегда падал и также смеялся. Спустя некое время у него оказалось.
– Фух! Я как выжатый лимон! – весело сказал Драко, приземлившись на мягкую траву. Гермиона села рядом. Покатались они превосходно. Кроме того она, заядлый велосипедист, устала. Женщина дотянулась бутерброды, и они с Драко вкусно пообедали. По окончании физической нагрузки хотелось очень сильно имеется, но женщина не спешила подниматься. Она положила голову на Драко, устав, в то время, когда ей пришло сообщение от Тома.
Гермиона открыла его:
«Где ты?»
«В парке», – лениво напечатала Гермиона и отбросила телефон в сторону.
Они с Драко снова принялись обсуждать сложные, но такие занимательные темы. на данный момент обращение зашла о любви, существование которой оба отрицали. В чем была обстоятельство споров? Легко в самом споре.
– Гермиона, – раздался голос Тома.
Женщина подняла голову и откинула прядь ореховых волос с лица.
– Здравствуй, Том!
– Кто это? – похоже, Том ревновал.
Драко также напрягся. Гермиона еле сдержалась, дабы не хихикнуть. Какие конкретно всё-таки юноши необычный народ. Грейнджер не давала никому из них предлога ревновать, поскольку она не обожала их, они оба были её приятелями. А они этого не знают. Чего же Драко ревнует? Она же ему не нравится? Либо всё-таки нравится?
– Том, это Драко. Драко, это Том. Вы виделись тогда, на вечере сальсы. Я тогда ещё танцевала с Драко, а ты с Панси.
Том кивнул, он отыскал в памяти, Драко также. Но напряженность никуда не ушла. Гермиона не знала, что ей делать. В первый раз появлявшись в таковой ситуации, она растерялась. В этот самый момент ей в голову пришла превосходная мысль. Женщина скоро собрала номера Джессики, Лоренса и Миранды.
POV Гермиона:
