Отечественный Нохор чумится. По-английски собачья чума – дистемпер, в противном случае говоря – нарушение. Это определение в полной мере верно. Как раз, происходит в собаке полное нарушение, и физическое, и психологическое. Не считая странностей в еде, в походке и в отношении к окружающему, показались всякие страхи. Ко всем этим разновидностям страха присоединилось еще одно любопытное явление. Мы стали замечать, что Нохор внезапно оборачивается быстро, как бы на что-то невидимое, подскакивает и, поджав хвост, куда-то в угол спасается. Зная, что собаки довольно часто видят что-то, для нас незримое, мы приписали эти необъяснимые перемещения страшного страха чему-то нам непонятному. Объяснение выяснилось весьма прозаичным. По весеннему времени показались первые мелкие мухи, и оказалось, что они были обстоятельством этого кошмара.
Возможно, в обычном состоянии громадная собака не обращала бы внимания на первых мелких мошек. Но чумное нарушение, разумеется, сделало этих маленьких мошек какими-то мнимыми чудовищами. От чумной собаки всего возможно ожидать. Все только пожалели, что нарушение может до таковой степени внушать нелепые идеи. Так как и у людей на протяжении помешательства являются самые невообразимые мысли. Наряду с этим конкретность и точность этих воображений постоянно поражает.
Кто слышал, как душевно больной обрисовывает что-либо якобы им замеченное, постоянно удивляется той несказанной убедительности, которая будет звучать во всех подробностях описания. Кроме того в то время, когда вы сами превосходно понимаете, что ничего аналогичного не было и быть не имело возможности, то все же испытываете неприятное чувство от нагромождения якобы настоящих подробностей.
В мыслях вспоминая всякие рассказы о страхах, каковые обуревают людей, считающихся обычными, вы нечайно вспомните о мухобоязни собаки. Само собой разумеется, отечественное время полно всякими смятениями. Само собой разумеется, люди имеют полное право ко подозрениям и всяким предпосылкам. Само собой разумеется, в такие напряженные времена воображение очень болезненно настроено. Но все же, в то время, когда вы видитесь с очевидною мухобоязнью, постоянно делается душевно жаль людей, этих двуногих разумных существ, каковые так постыдно обрекают сами себя на миражные кошмары.
Среди этих кошмаров особенно звучит эгоистическое подозрение: что обо мне поразмыслят? Наряду с этим совсем упускается из виду, о ком как раз предполагается. Поразмыслит ли муха, поразмыслит ли свинья, поразмыслит ли волк, пес, поразмыслит ли последний подлец либо поразмыслит ли самый хороший человек? Совсем упускается мысль, что либо возможно принимать к сведенью думание последнего подлеца, либо идея лучшего человека.
В 60 секунд миражного кошмара люди совсем забывают, что мышление последнего преступного подлеца не сходится с мышлением лучшего культурного мыслителя. Напротив, было бы неестественно, в случае если низкое подлое мышление имело возможность бы мыслить в тех же дорогах, как и идея самого большого существа.
В миражном кошмаре люди забывают, что либо они желали бы принимать во внимание с мнением преступных подонков, подчеловеков, либо они желают основываться на суждениях высоких и чистых умов. Так как и то и другое никоими мерами не сходится.
Приходилось видеть людей, глубоко огорченных тем, что какой-то подлый человек изругал их. В то время, когда же их задавали вопросы, разве обрадовала бы вас похвала из уст этого подлеца? – они, содрогнувшись, срочно отвечали: было бы еще хуже ругани. И вправду, это было бы хуже ругани. И вправду, такою похвалою они сопричислялись бы к рангу похвалившего. И вправду, они были бы признанными преступными подонками, и это было бы по большому счету нехорошим.
Но чтобы помыслить светло об этом выборе, необходимо в первую очередь излечиться от страха. В этом исцелении необходимо дать полный отчет, где как раз замечательное чудовище, а где как раз те мухи, которых так опасалась бедная, чумная собака. В то время, когда человеку страшно, в то время, когда он допустил овладеть собственной сущностью кошмарам, и все окружающее начинает как бы кричать о всяких страхах. По окончании времени, уже при втором настроении, при иных условиях, человек разумный заметит, что устрашившие его чудовища были мелкими мошками, уже приклеенными в обсахаренной мухоловке. Ужасные когда-то мошки сами налетели на предательский для них сахар и будут выкинуты с другим мусором.
Чума страха кроме того мешает человеку вольно передвигаться. В вещевом кошмаре человек предпочитает загнивать в подвале, только бы не выглянуть на свет Божий. В то время, когда кто-то сообщит этим ужаснувшимся о людях сильных, каковые хотя бы в виде корабельного юнги, но все же увидали свет, они назовут этих храбрых безумцами. Для устрашенных всякое мужественное ответ уже покажется сумасшествием. Как раз кошмар помешает им кроме того помыслить о передвижении. Вот и отечественный Нохор, бедный, уткнулся носом в чёрный угол и, возможно, больше всего на свете опасается мелких мушек.
Говорят, что некие путешественники в Центральной Африке среди племени каннибалов заметили клетку, в которой откармливались пленники соседнего рода к столу местного вождя. Конечно, путешественники захотели оказать помощь этим обреченным и выкупили их. Но пленники не захотели выйти из клетки, потому что они опасались, что их не будут кормить так прекрасно и вынудят передвигаться. Съедят либо не съедят их – это для них оставалось только вопросом, но готовая пища сегодняшнего дня для них была ответственнее всяких других размышлений. О будущем они, возможно, по большому счету не умели и поразмыслить. Но запах пищи уже приковал их крепче всяких кандалов.
Вспоминается и второй рассказ из средневековья. Некоторый вельможа взял доказательства предательства со стороны собственного капеллана. Удивлению родных, знавших о преступности капеллана, не было предела, в то время, когда они выяснили, что тот не только не был изгнан либо казнен, но взял какой-то особенный вкусный стол. В то время, когда же, наконец, задали вопрос вельможу, это что может значить, он сообщил: «Не нужно убивать духовное лицо. Видите, какой он толстяк. В случае если мы ему прибавим еще вкусных яств, то это отнять у него деятельности и всякой подвижности». И, позвав собственного главного повара, вельможа сообщил ему: «Наблюдай, дабы святой папа не похудел у тебя, а если он растолстеет в два раза, ты от меня возьмёшь пригоршню золота».
Значит, оковы сегодняшнего дня, кандалы излишеств, окажутся весьма замечательными. А в базе все-таки будет лежать животный ужас за самоуслаждения и брюхо.
В случае если, с одной стороны, сопоставить неподвижность самоуслаждений, а с другой, отыскать в памяти пример кошмара перед мошками, то станет совсем ясно, что какими-то увещаниями необходимо высвободить людей в первую очередь от страха.
Бедная чумная собака. Опасается мошки. И все сожалеют, видя такое сумасшествие. Но так как люди не чумные собаки и, казалось бы, смогут давать себе отчет, где как раз мошки, а где настоящая опасность. Опасность во всем значении этого слова.
Мухобоязнь неприлична людям.
РАНЬШЕ БЫЛО ХУЖЕ: НОВОЕ ММО, КОТОРОЕ ЛУЧШЕ ВЕТХИХ
