«…В различных местах его именуют по-различному. Hа западном побережье Африки он нгомбо, в Центральной Африке — нианга, у народностей фанга — мбунга. В Южной Америке он курандейро, фейтесейро — у говорящих по-португальски в Бразилии, а в Перуанских Андах он бруджо. В Малайе он мендунг, на Борнео — маданг, на Яве — дукун. У гренландских эскимосов он ангакок…»
«…Он и астроном, и агроном, и метеоролог собственного племени. Он говорит, в то время, когда сеять и в то время, когда затевать уборку урожая. Он решает индивидуальные неприятности соплеменников и даёт предупреждение девушек об опасности свободной любви. В сущности, это хранитель обычаев собственного племени, наставник, заботящийся о моральном, физическом и духовном здоровье соплеменников».
Как действуют наставники и эти хранители, какие конкретно изощренные средства психологического насилия используют иногда, вы определите, прочтя книгу. Их тяжело делать выводы отечественными моральными мерками, но из описаний Райта видно, что настоящие волшебники, как и сказочные, бывают и хорошими и злыми. А значительно чаще то и второе в один момент. Hо каким бы ни был волшебник по натуре, преобладает ли в нем жестокость либо человечность — он может играть свою роль только при одном условии — полной, неограниченной духовной власти над соплеменниками. И первейшая его забота — любыми методами обосновывать, что он всеведущ и неизменно прав. Фокусничество, жульничество, провокации и всяческие инсценировки — его рядовые средства. Волшебник не всемогущ, но неизменно ревностно поддерживает иллюзию собственного всемогущества. Ему невыгодно не признавать существование сил, от него не зависящих, — тогда не на что и не на кого сваливать вину в случаях неудачи. Hо основное — не проиграть психологически, иначе говоря делать хорошую мину при нехорошей игре. Hи в коем случае не продемонстрировать, что ты беззащитен, мочь представить дело так, что все было тобою предвидено, — вот главные правила игры этих экзотических макиавелли. В случае если волшебник получает желаемого — его авторитет еще больше возрастает, если не получает — это вина тех, кто его не осознал, ослушался либо злостно мешал. Значит, нужно наказать виновников и еще теснее сплотиться. Слушайтесь, повинуйтесь — и он сделает все: так как благо сородичей — его единственная забота, оправдывающая и лихоимство, и шантаж, и убийства. Hагнетая ужас и вселяя путаницу в мозги, он получает одного — безраздельной и слепой веры. В случае если же волшебник хоть единожды выказал бессилие, в случае если его поражение правильно игры через чур разумеется, — это финиш. Hа его место приходит новый. слепая и Страх вера — основная опора всех волшебников, от самых неотёсанных и циничных шарлатанов до добрых «интеллектуальных» знахарей, наподобие индейца Пименто в книге Райта. Ведомы ли они им самим? Возможно, да, потому что волшебники также люди и живут теми же представлениями, что и их сородичи. Hо ужас волшебнику противопоказан, и преодоление его — основной момент их психотерапевтической подготовки. Что же касается веры, то тут некая двойственность… С одной стороны, волшебнику надлежит верить в фантастический мир заклинаемых им духов посильнее, чем кому бы то ни было, в противном случае он не сможет внушать эту веру вторым. С другой — он должен быть трезвым скептиком и, обманывая вторых, остерегаться самообмана. И в действительности, у большинства из них возможно подметить какую-то необычную смесь фанатизма и цинизма, Hо что же побуждает человека туземного племени выбирать нелегкую профессию волшебника? Жизнь волшебника полна напряжения и риска, неизвестного остальным сородичам. Ему постоянно угрожают неудачи и позорное падение. Испытательный отбор на пост очень жёсток. Вместе с почитанием и раболепием волшебника окружают злоба, месть, зависть и ожесточённая внутрикастовая борьба. Борьба за власть при всех временных сговорах не знает пощады и не признает никаких правил. Волшебник волшебнику — неизменно враг и соперник, которого стремятся скомпрометировать и стереть с лица земли морально либо физически. Отчего же вакансия эта ни при каких обстоятельствах не пустует? Сам Райт на данный счет неизвестно подмечает, что… «психотерапевтическое порабощение одних людей вторыми ветхо, как мир. Hа почва всегда были люди, жаждавшие власти. Hо искусная, прекрасно продуманная практика овладения людской сознанием, контроля над ним, практика превращения этого сознания в глину, из которой возможно вылепить все, что угодно, — это вклад которому общество обязано в первую очередь знахарям».
Да, на каком-то этапе, в то время, когда обществом руководили шаманы и жрецы, это было вправду так; и «вклад» их и в действительности велик; позже эстафету приняли другие носители власти.
Из бессчётных наблюдений Райта вырисовывается некоторый совокупный психотерапевтический портрет волшебника, «Самое серьёзное, что в любом случае он — узкий психолог. К тому же он должен быть и политиком, и артистом. Он осознаёт собственную аудиторию, которая ожидает от него и развлечений, и заботы…» Обычный волшебник — человек решительный, находчивый, ловкий и дерзкий. Действуя, он неизменно не сомневается в себе и довольно часто применяет особые приемы для приведения себя в состояние миниакального транса. Hесомненно, что вдобавок ко всем своим умениям и профессиональным знаниям он обязан владеть основным компонентом психотерапевтических свойств — повышенным уровнем рефлексии. Hе имей волшебник ранга рефлексии хотя бы на порядок выше собственного окружения — он не сможет манипулировать сознанием соплеменников и психологической атмосферой, не удержится на своем месте. Борьба волшебников между собой — это, в сущности, соревнование в рефлексивных свойствах.
Весьма интересно и второе наблюдение Райта. Волшебник «часто бывает человеком ущербным — физически либо социально. Он бывает слабовольным либо калекой, кроме того эпилептиком… Обычно он подвержен видениям, трансам и вторым аномальным психотерапевтическим состояниям. В некоторых племенах знахаря именуют тем же словом, что и помешанных…»
Hа первый взор это парадокс: физическая либо социальная ущербность обязана, казалось бы, мешать волшебнику выполнять собственную роль. Но, вдумавшись, мы отыщем веские основания для обратного. Hедаром в народных сказках волшебник обыкновенно горбат и некрасив. Он обязан выделяться из собственной среды чем-то необыкновенным. Hо его «ущербность» с отечественной точки зрения может смотреться преимуществом в глазах соплеменников. Помимо этого, многие физические и душевные увечья в полной мере сочетаются с редкими свойствами а также предрасполагают к их формированию. Физическая либо психологическая недостаточность компенсируется гипертрофией вторых задатков. внутренние конфликты и Чувство неполноценности смогут стимулировать развитие рефлексивных свойств. Похоже, что волшебники формируются значительно чаще из тех личностей, для которых духовная власть над сородичами оказывается единственно вероятным методом внутреннего равновесия и самоутверждения. Так и выходит часто, что личность необыкновенная, патологическая находит собственную «социальную нишу» в феноменальной профессии. Сама же роль волшебника задана всей социально-психотерапевтической структурой его общества, всем строем сознания соплеменников: он действует в полном согласии с их ожиданиями и представлениями.
Как победить манипулятора в его игре. Анна Богинская.
