Мрачный Сэт разбросал в мире части тела Озириса. Неутешная Изида собирает воедино это тело – какая же радость появится, в то время, когда снова все расчлененное соберется совместно, целостно. Подобные предания запечатлены многими народами. Испокон столетий народы опасались расчленения. Грезили о единстве. Предупредительны и знаки вавилонской башни, которая, возбудив чувственную самость людскую, окончилась в плачевном разделении языков.
О каком же таком целостном теле, о каком единении глобальном говорится от старейших времен? Так как не в том дело, дабы все люди стали как один телесно. Не в том дело, дабы порушились все стенки домов и жизнь глобальная стала бы как в стеклянной бутылке. Разумеется, неизменно, испокон столетий, мыслилось о духовном единении. Высказывалась мечта, дабы люди, покинув звериное состояние, имели возможность бы отнестись друг к другу со всею любовью, со всею верою и со всею надеждою. А матерь всех трех – София Предвечная – защищала бы от непониманий и неразумных свар.
Возможно ставить в любом порядке любовь, надежду и веру. Возможно, найдутся, каковые будут обосновывать особенную полезность того либо другого порядка этих баз. Не будем настаивать. Так как это будет только порядковое обсуждение, а дело не в порядке следования, а в том, что все эти основания судьбы должны непреложно храниться в сердце людской. Без надежды не пройдешь. Без веры, куда денешься? А без любви в изверга превратишься. Без этих трех ярких дочерей и матерь их не покажется. Так как на чем же утвердится премудрость?
От шатаний, от забывчивости непозволительной оказались разбросанные члены человечества. Как же собрать Озириса? Сама Изида, хотя бы и была умной, все же оставалась неутешна. По легенде, разумеется, она ощущала все нажитые, неестественные препятствия единению. Сейчас же, в то время, когда столько в мире произошло, в то время, когда события приняли хаотические и огромные размеры, разбросанные члены мирового тела как словно бы отскочили друг от друга еще дальше.
Изобретены лиги и рекомендации. Кто-то, возможно, весьма искренно хватался и за такие внешние установления, дабы не смотря на то, что этим методом напомнить о том, что так неотложно необходимо человечеству. Но будущее всех этих лиг протекает перед лицом всей земли, и все подмечают об их слабости, когда дело касается каких-то неотложных, фактических ответов. По миру ездят вестники хорошего жажды. Появляются какие-то, доселе неслыханные, бродячие послы. Появляются главноуговаривающие министры. Твердится о строго деловых основаниях.
Но внезапно из-за этих строго деловых оснований показываются новые, ужасные привидения разъединения. Само собой разумеется, нереально вторгаться в чью-либо душу. Данный дом высших эмоций не подлежит строго-деловым основаниям. Но без души, без сердца, все строго-деловые основания превратятся в ужасный танец смерти, со скрежетом зубовным, с лязгом сухих костей. В том месте, где начинается уже не пир на протяжении чумы, но танец смерти, как же в том месте сохранять надежду на объединение мирового тела? Казалось бы, и ураганы, и землетрясения, и засухи, и потопы в мире достаточно напоминают о том, что так именуемые строго деловые основания не пригодны в том месте, где уже вспыхивают пожары, и убедительность речи людской испепеляется.
Возможно, как раз «строго деловые» основания, во всей их некрасивой условности, и являются одной из обстоятельств всяких разделений. Люди мыслят не о обоюдной помощи, не о обоюдном благополучии, не о будущем счастье, но только покрывают страницы столбцами острых зубастых цифр, каковые, возможно, верны в собственных механических итогах, но глубоко ошибочны в смысле собственном. Так довольно часто побочное вспомогательное средство появилось поставленным в основание мышления и из-за для того чтобы недопустимого перемещения шаталась и распадалась постройка. Каждое тщетное разрушение, каждое обоюдное утеснение уже будет как-то и где-то разделять разбросанные члены человечества.
В случае если кто-то полон хорошего жажды, если он мыслит во благо соседа, а встречает из-за соседского забора только поношения и кулаки, то какое же соглашение вероятно? Не становятся ли ужасными фигурами, а время от времени, возможно, и комическими так именуемые вестники хорошего жажды? Доброжелательный вестник, карманы которого, возможно, наполнены ядами и кинжалами, поскольку явится поношением рода человеческого!
Весьма превосходна стала бухгалтерия: и двойная, и тройная. Но при всей ее изощренности бюджеты государств разошлись, и человечество до тех пор пока объединилось в том, что живет взаймы. Само по себе такое положение вещей, возможно, и не было бы так страшно, если бы долги эти были в руках хорошего, а не злого соседа. По добру неизменно возможно сговориться. Какие конкретно бы ни выскакивали непрошеные посредники, все-таки добро и благо доведут до соглашения.
Но вот в случае если дело потечет по злому каналу, в случае если лучшие догадки отгородятся на строго деловых основаниях, то через такие зубчатые заборы пройти уже тяжело. Благожелательство будет засыхать и поникать. Пускай не считаюм, что один засохший цветок благожелательства это ничто в мировом посеве. Существуют и какие-то связи и подземные корни. Одно засушенное и сожженное прекратит и другое. Зло, посеянное, также дает семена самые неожиданные. На каких далеких расстояниях показываются отростки злых семян! Упаси Всевышний от этих посевов!
В сказках всегда говорится о воде мертвой и воде живой. От них срослись части богатырского тела, разрубленного злодеями, и влилась новая судьба. Народная мудрость предвидит, что, несмотря ни на какие конкретно злобные ухищрения, тело храбреца-богатыря должно срастись и оживиться. Частенько в сказках родные люди, кроме того братья, убивают и разрубают прекрасного храбреца из зависти. Но народ не раньше кончит собственную мудрую сказку, нежели срастит невинно пострадавшее тело.
В народном сознании решаются исторические задачи. Если они не решатся формально за круглым либо долгим столом, то сама жизнь народная все-таки доведет их к культурно-историческому разрешению. Большое количество развалин по пути неистовств, но еще больше и строений на дорогах народных поворотных ответов. В случае если народному мудрецу говорить о разбросанных участниках человечества, он только усмехается: «Срастутся снова!» Трудовому хозяину, поверх всяких строго деловых баз, светло его рабочее поле, его творение и постоянный труд. В этом постоянном неизменном делании идет незримая спайка частей человечества. То, что не решится в ограниченных размерах стола, то разрешается в широких пределах поля-пашни. А матерь София Премудрость не может быть печальной – так как она Матерь, поскольку она Премудрость.
Disjecta Membra — Madeleine! Madelaine!
