Медведь: Участковый ко мне не захаживает. Тут не его участок.
Кобель: Нет, я одного не осознаю: она же замечательно знала, что я во дворе сижу. И не стыдно на глазах у живого мужа?
Медведь: Успокойся. Мударян желал, дабы она Арамчика вычислять научила: семьдесят плюс семьдесят будет рубль-шестьдесят…
Козел: Рубль-сорок, в случае если быть правильным.
Кобель: Видал я эту науку. Я в Пуккийоки вначале также по делу заехал. Медкомиссию пройти. Захожу к Марине в кабинет, а она и говорит: гражданин, раздевайтесь…
Козел (Медведю): И вдобавок татуировка у тебя. Если не на флоте, тогда где?
Кобель: В общем, все как-то само собой у нас оказалось. Я ей также серьге давал слово приобрести. Лишь позже, с левых денег…
Медведь: Слушай, Иван Ипполитович. Если ты до чего-то в том месте допер собственными козлиными мозгами, так у меня с интеллигентами разговор маленький. Рога поотшибаю, осознал?
Козел: Ой, лишь без лап! Я все понял. Товарищи! Я желал заявить, что у нас в фонде имеется одна книга о лечении ликантропии, еще 1905 года издания. Я, честно говоря, до последнего момента к ней без шуток не относился. Думал, россказни поповские.
Кобель: И чего пишут?
Козел: Что в случае если зверь церковную просвиру съест, то снова станет человеком. А на следующий день воскресенье. На работе будут эти просвиры всем давать за милую душу. Возможно затесаться среди верующих …
Кобель: … и пасть подставить, да? Какой батюшка в нее просвиру сунет? Да и кто по большому счету козла в церковь разрешит войти? Еще за черта примут.
Медведь: Не верю я в эти чудесные просвиры. Их из сельмаговской муки пекут. А в том месте на складе крысы бегают вот такие! Сам видал…
Козел: А в то, что зав.библиотекой от водки козлом стал, веришь? на следующий день с самого ранья возможно эти просвиры у попадьи с окна стащить.
Медведь: До на следующий день еще дожить бы!
Козел: Да что с тобой станется?
Кобель: Иван Иппполитыч, а чего это такое у тебя на шее болтается до сих пор?
Козел: Бейдж, я так как уже растолковывал.
Кобель: Нет. Бейдж у тебя раньше был. А на данный момент что за бумажка?
Козел: А, это? Этикетка от водки отклеилась, я ее на тесемку и подколол. Дабы перед сном почитать.
Медведь: Этикетку?
Козел: Привычка у меня такая: просматривать все без исключение. Кроме того что в туалете на стенке написано. Нецензурное. Не выйду, пока все не прочту.
Кобель: Вот и я, пока в фельдшерском пункте сидел в Пуккийоки, все плакаты на стенке прочел. Весьма интересно написано про эту… гомопа… го-мео… Слово все время забываю.
Козел: Гомеопатию?
Козел: Совершенно верно!
Медведь: Русланка, ты по большому счету о чем?
Кобель: О том, что в случае если имеется заболевание, то обязательно имеется и лекарство. Значительно чаще самое простое. И помой-му человек сам про него знает.
Медведь: Снова водкой лечиться? Да мне она в горло не полезет.
Кобель: Нет. Иван Ипполитович, что в том месте на твоей этикетке написано?
Козел: А я так как так и не прочел. Опоздал. Может, ты сам прочтешь? Я не вижу без очков.
Кобель: (просматривает) Вот! Я и напарнику собственному какое количество раз повторял: перед тем как на машину новый аккумулятор ставить, ты вначале инструкцию прочти.
Медведь: Да просматривай уже!
Кобель: А, ну да. (просматривает) Водка «Женские слезы» настояна на травах, собранных в заповеднике Вилласукка…
Медведь: Местная. Предположительно, это Мударян новое производство открыл.
Козел: Нет, тогда было бы на опилках, а не травах…
Кобель: Изюминкой данной водки есть то, что она подобное превращает в подобное…
Медведь: Чего-о?
Кобель: … усугубляя природные наклонности каждого, кто лишь пригубит прекрасный напиток.
Козел: Пригубит, во как! А мы по пол-литра хряпнули. Любой!
Кобель: Слушайте дальше. И тогда тайная сущность делается осязаемой, зримой, и сокрытое проявляется, и план делается формой.
Медведь: Ничего не осознаю до тех пор пока…
Козел: Дальше, дальше просматривай!
Кобель: Трансформации обратимы, в случае если лишь…
Козел: Что?
Кобель: В случае если дама прольет слезы по несчастному пьянице. Так вот из-за чего «Женские слезы»! Ну все, парни. Кранты!
Козел: Слезы по несчастному пьянице… Красиво сообщено.
Медведь: Мне может кто-нибудь растолковать по-русски, что это за дрянь такая?
Кобель: Ну, в общем, Михаил Николаевич, носить тебе медвежью шкуру , пока какая-нибудь баба по этому поводу не начнёт плакать.
Медведь: Вот-те на! Супруга слез покуда не льет. Наоборот, гордится, что ейный супруг в Академии наук на жёсткой ставке сидит. Деньги маленькие, но верные. А кто еще? Нафиг я еще тут нужен кому.
Козел: Руслан, ну у тебя же большое количество дам. В Куркимяки, в Пуккийоки…
Руслан: Да какое им до меня… собачье дело. Вот как раз! Если бы хоть одна честно влюбилась. Думаешь, для чего я им серьги дарю? Дабы не за душу, так хоть за серьги обожали. А ведь не обожают. Серьги эти положат в шкатулочку, к тому же лгут, что лишь по праздникам будут носить. Не будут! По причине того, что не обожают.
Медведь: А жене собственной ты серьги дарил?
Кобель: А ей-то для чего? Она и без того уже за меня замуж вышла, штамп в паспорте стоит. А это в наши дни много. Может, у медички кошку задрать? У нее сиамская. Котенок две тыщи стоит. Точно жалеть будет, вот и поплачет.
Медведь: Дурень. Она не по тебе, а по кошке будет рыдать. А это не считается.
Кобель: Тогда, может, по Ивану Ипполитовичу кто поплачет? Благодарные читательницы, к примеру.
Козел: Да. Я в молодости также так грезил, что вот умру, а в сквере перед библиотекой мне гипсовый монумент поставят. На том месте, где раньше Ленин стоял. Об этом я, само собой разумеется, никому не говорил, но время от времени воображал, что вот идут дети в библиотеку, а я их встречаю. Гипсовый. И радуюсь, что они не на танцульки идут, а в библиотеку.
Кобель: Танцы – также хорошее дело. Я в том месте с женой познакомился. Она по распределению к нам приехала…
Козел: А не забывайте, железную дорогу желали провести в Вилласукка и дальше на Петрозаводск. У нас бы узловая станция была! И поезд библиотечный курсировал бы туда-сюда, туда-сюда… Воображаете, желает человек в город съездить, а ему на время пути книжки предлагают. Тут тебе и Толстой, и Пушкин…
Гоголь: и Медведь в подлиннике…
Козел: Да! Лишь сейчас я вместо книжек пред сном водочные этикетки просматриваю. По причине того, что больше нечего. Библиотечные книжки я все уже раз по пять прочёл. Пару дней назад посылка пришла из города. Открываю – а в том месте вместо новых книжек бейджи и распоряжение эти бейджи всем на шею надеть. Дабы читатель, как в Европе, не на рожу библиотекаря наблюдал в первую очередь, а на данный бейдж. Я плакал!
Кобель: Иван Ипполитович, ты меня неправильно осознал. Это не ты, а по тебе должны бабы плакать.
Козел: Кто? Мария Тимофеевна, что ли? Да я умру, она и не увидит. Она меня разве что из жалости кормит. А обожает она Байрона и Сашу Тёмного.
Кобель: Байрон, ясно, иудей. Точно интеллигент. А Саша тёмный – это кто-то из гастарбайтеров? Он для Мударяна свинарник сооружает?
Козел: Да, типа того.
Кобель: И ты это терпишь?
Козел: Привык за судьбу… Так необычно. Вот я по инерции говорю «жизнь», а жизнь-то и не состоялась!
Кобель: Как это не состоялась? Иван Ипполитович, а что же тогда у тебя было?
Козел: А словно бы и не было ничего.
Кобель: Говори. В противном случае я не помню, как из училища на каникулы приехал зимний период, а в библиотеке праздник. Дети еще снеговиков лепили и поэму «Холод Красный шнобель» прямо во дворе просматривали. Холодно было, я в ботинках пританцовывал, а слушал, по причине того, что пробрало меня до самой середки… Имеется дамы в русских селеньях…
Козел: Ты это не забываешь?
Кобель: В противном случае!
Козел: Благодарю тебя за это!
Кобель: Я так думаю, Иван Ипполитович, что имеется как бы одна жизнь – она настоящая, твоя. А вместе с ней имеется еще должности, звания, записи в трудовой книжке и другие гребаные ИНН, каковые по правде по большому счету ничего не означают. По причине того, что их обожать запрещено. Обожать возможно лишь человека, со собственными недочётами, но настоящего!
Медведь: Блин, Русланка! Я и не знал, что ты таковой умный.
Кобель: Так вот ты, Иван Ипполитович, эту собственную настоящую судьбу по дороге посеял. Выпала она из твоего кузова. Исходя из этого ты и говоришь, что жизнь не состоялась. Чего не состоялась-то? Звание народного библиотекаря тебе не присвоили? Грамоту не дали Министерства культуры? Либо гипсовую фигуру не установили на место Ленина? Ну и хрен с ним! Но Мария Тимофеевна у тебя Лермонтова наизусть просматривает!
Козел: Холод Красный шнобель? Это Некрасов написал.
Кобель: Да одна малина. Основное, что она тогда такая хрупкая на морозе стояла, как свечечка, прядка кудрявая из-под шапочки выбилась, а глаза серые, громадные… Имеется дамы в русских селеньях! Я легко к месту прирос.
Козел: Без шуток?
Кобель: В противном случае! Я на следующий сутки ей письмо написал на адрес библиотеки, не смотря на то, что знал так как, что замужем. Дорогая Мария Тимофеевна! Не поразмыслите ничего нехорошего, но мне сейчас без вас ни жить, ни дышать. Лишь бы училище закончить, а в том месте…
Козел: И что она ответила?
Кобель: Да что она мне-сопляку ответила. Что частицы «бы» пишется раздельно: лишь бы!
Козел: А ты написал слитно?
Кобель: Слитно. Я тогда с горя надрался и на танцы отправился. В том месте с моей Людкой закрутил и летом на ней женился. Назло, осознаёшь. И позже с какой бабой ни познакомлюсь, думаю, может, она тоску мою перешибет, ан нет. Все не то. А ты сейчас говоришь, что Мария Тимофеевна какого-либо Сашу тёмного обожает, что свинарник сооружает у Мударяна. Может, разобраться мне с этим Сашей?
Медведь: Ты уже с Мударяном разобрался.
Кобель: И с Сашей разберусь. Тёмным. А ты чего, Николаич, в сторонке смурной сидишь?
Медведь: Поздно уже…
Кобель: Ну и чего? Чуть рассветет, мы у попадьи просвир наворуем. Недолго нам шкуры носить осталось.
Козел: Нет, у меня не укладывается в голове ( жадно бодает пенек).
Кобель: Рога чешутся? Кинь, не было у нас ничего! А сейчас у меня в голове все как словно бы на место поднялось… Знаешь, имеется такая игра, мозаика. Так вот, стоило мне во дворе Мударяна заметить, как осколки судьбы совместно сложились. И мне внезапно кроме того плохо сделалось оттого, что Людка — она же моя супруга, а этого до сих пор как словно бы не осознавал.
Козел: А тут осознал?
Кобель: Да. И еще я осознал, что жизнь, какая бы она ни была, все равно состоялась. Пускай не так, как нам того хотелось. Вот я, к примеру, водитель. А супруга у меня – учительница математики! Людмила. Варежки мне на зиму связала с узорами. Дабы, значит, руки на морозе не мерзли.
Козел: А ты этими варежками баб чужих лапаешь.
Кобель: Как сказал Ломоносов, нет ничего, что происходит без основания.
Козел: Это ты откуда забрал?
Кобель: А это также в фельдшерском пункте на стенке написано. По поводу венерических заболеваний. Но я думаю, на все другое также распространяется.
Козел: Какие конкретно же у тебя основания на чужих баб-то, а?
Кобель: Говорю, радостным желал побыть хоть мало. Лишь счастье все случается не такое, как я себе в молодости воображал.
Козел: Ну а кого все как раз так оказалось, как он себе воображал?
Продолжительная пауза.
Кобель: Линия, курить хочется, не могу… Ну так какие конкретно у кого мысли? Как нам баб разжалобить?
Козел: какое количество ни пой, ни одна дама по козлу не начнёт плакать. Исходя из этого «трагедия» в переводе с греческого – козлиная песнь.
Медведь: А я кино пару дней назад наблюдал. В том месте врач говорит одному преступнику, что обстоятельства всех заболеваний кроются в раннем детстве.
Козел: Я в юные годы, к примеру, астронавтом стать желал. Довольно глупо, да? Тогда все желали улететь к едрене фене в открытый космос.
Медведь: Вот и звезды высыпали. Как словно кто-то навбивал в небо гвоздей с золотыми шляпками…
Козел: Занимательный образ.
Медведь: А я в школе стихами баловался.
Проложила мост гололедица,
По реке бреду, как по суше.
В небесах Громадная Медведица
От мороза прижала уши.
козёл и Тигр стали неразлучными приятелями
