Любовь в седьмом вагоне

Елена Константиновна ехала на зимние каникулы в Санкт-Петербург. В ее семье каникулы назывались древним словом «вакации» – и без того получалось лучше, по причине того, что какие конкретно каникулы смогут быть у пенсионерки? Но, не обращая внимания на то, что мелкое умащенное личико отечественной героини в далеком прошлом утратило юные краски, а кудряшки ее седы, как береста, мы будем дальше именовать ее легко Леночкой. У каждого человека имеется его лучший и настоящий возраст, которого он достигает и в котором остается окончательно. Что бы ни утверждала медицина и что бы ни информировало нам холодное зеркало. Настоящий возраст Леночки был восемнадцатилетний. Вчерашняя школьница, с артритными узлами на синеватых пальцах, в светло синий беретке, которую мама связала под цвет лучистых Леночкиных глаз.

Из кого же состояла Леночкина семья, в которой сохранялись такие родные древние словечки, в которой жила двухсотлетняя и совсем бессмертная саксонская супница, принимаемая соседскими детишками за царскую корону? Да уже, почитайте, ни из кого. Из родных осталась дочь ее сводной сестры, назвать которую племянницей у одинокой Леночки не поворачивался язык. То была чёрная ветвь и кривая, привитая к домашнему древу в следствии гулаговской любви: история давешняя, ужасная, происходившая в дымных от снега топких болотах и дремучих лесах, откуда Леночкин папа возвратился больным и бессловесным, рот его был затянут, словно бы паутиной, узкой сухой сединой. Лишь для того чтобы отца Леночка и не забывала, другого не знала: поздно появилась.

Дочка сводной сестры – порождение болот и лесов – приехала в Москву с новеньким недорогим чемоданом, полным ветхого тряпья, и явилась к тетке лишь через пара лет, в то время, когда сделалась серьёзной и богатой, приобрела автомобиль и квартиру, напоминавший Леночке поставленный на колеса концертный рояль. Эта северная шаманка, с лицом, как будто бы выпеченным в глубокой сковородке, меняла мужчин приблизительно раз в четыре месяца – а также изменялась ими со собственными приятельницами, такими же, как она, успешными дамочками и богатыми, полностью уверенными в себе. Как раз племянница-шаманка содержала Леночку, навязывая ей то громадный, нестерпимо броский телевизор, то стиральную машину со многими сложными режимами, которой Леночка ни за что не имела возможности доверить узкое и ветхое столовое белье.

– Тебе бы, тетя Лена, выйти замуж, – сказала шаманка, недовольно посверкивая нефтяными узкими глазами, наблюдавшими словно бы через неправильные прорези бесстрастной маски.

– А я была, – с вызовом отвечала Леночка.

Так что, один раз, что ли? И все? – тупо задавала вопросы шаманка, до отказа набивая теткин холодильник.

– И все! – гордо отвечала Леночка, трогая кривой от старости серебряной ложечкой кофейное мороженое, которое весьма обожала.

Мужа Сашу Леночка не забывала хуже, чем своих родителей. Юный офицер – радостный, рыжий, с головой как апельсин. Погиб на учениях. Нового мужа Леночка не искала. Твердо знала – плохо, будущее имеется будущее. То же самое вместе с ней знали папа и мама, бабушки и дедушки, знали собрания сочинений в ветхом книжном шкафу. Шаманка откуда-то знала второе. Ей по подлинному счету было лет сто пятьдесят. Равнодушная и бесстрастная, она, как идол, брала себе все, что подносила жизнь. Она не страдала ни из-за собственных маленьких козьих ног, ни из-за плоских тёмных волос. Легко носила наилучшее, ела наилучшее, спала с самыми лучшими мужчинами, не обращая никакого внимания на собственную наружность – не говоря уже о внутреннем мире, что точно воображал собой чёрную и топкую чащобу. То, что знала Леночка, что знали ее родители, бабушки и дедушки, чем-то мешало шаманке. Сейчас она с особой настойчивостью пробовала послать Леночку в путешествие. Предлагала Египет, Испанию, Флориду. Но Леночка желала ехать лишь в Санкт-Петербург.

В Санкт-Петербурге у нее была подруга Татьяна Александровна, она же Таточка – родней родной сестры. Леночка и Таточка дружили, сколько себя не забывали. В молодости они были совсем различные: Леночка – тоненькая ласковая блондинка, мечтавшая сценой, Таточка – волевая большая брюнетка, грезившая строить суда. Сейчас подруги стали наподобие как однообразные. Обе овдовели, обе жили в однокомнатных панельных квартирках, доставшихся при расселении огромных коммуналок в центре Петербурга и Москвы. Таточка все еще была высокой и прямой, красила остатки волос в цвет воронова крыла. С возрастом у нее стали заметны усы, плоские щеки как будто бы покрылись пылью. По паспорту Таточка была моложе Леночки на год и восемь месяцев, но настоящий Таточкин возраст, в отличие от вечного Леночкиного восемнадцатилетия, был достаточно взрослый – лет около тридцати. Исходя из этого Таточка руководила подругой. Она категорически не одобряла сибирскую шаманку, считая, что новоявленная родственница сломает Леночке жизнь.

В действительности обе подружки до смерти опасались судьбе, которая как-то внезапно сделалась совсем чужой. Они не осознавали, что такое в нашем мире любовь, не отличали девушек от парней. Сидя в вагоне метро (в случае если получалось сесть), они видели прямо перед собой обнажённые белые животы нависающей молодежи, украшенные стразами пупки, болтающиеся провода наушников, совершенно верно головы этого нового поколения были неизменно подключены к электричеству и трудились на манер пылесосов. «Ну и что в них прекрасного?» – задавали вопросы друг друга Леночка и Таточка. В этом новом мире иметь с кем-нибудь роман было все равно, что дышать под водой. Чужая, холодная среда. Леночка и Таточка доверяли друг другу, а больше никому. Неоднократно они грезили, как было бы чудесно съехаться, жить в одном городе, на одной лестничной площадке а также в одной квартире – объединив запасы серебряных вышитых скатертей и ложек. Но осуществить мечту было нереально: Таточка обожала собственный Санкт-Петербург, а Леночка – собственную Москву. Исходя из этого подружки ездили друг другу к себе домой так довольно часто, когда разрешали деньги. Сейчас благодаря шаманке они разрешали делать это значительно чаще, чем несколько лет назад.

– Ну хорошо, пускай будет снова Питер, – неохотно дала согласие шаманка, постаравшаяся было подарить тете Лене на Новый год путевку в Таиланд.

Она сама приобрела Леночке дорогущий билет в спальный вагон, но почему-то с датой отъезда на дни позднее, чем было намечено.

ДАРЬЯ КУМПАНЬЕНКО FEAT САША GRADUS ЛЮБОВЬ В СЕДЬМОМ ВАГОНЕ2016

Похожие статьи:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

Adblock
detector